Чингиз Гусейнов - Директория IGRA

• Название: Директория IGRA
• Автор: Чингиз Гусейнов
• Жанр: Русская классическая проза

---

у другого - все, как у седого, только черным цветом: густая курчавая шевелюра, вздыбленная и вразброс, борода жесткая, лохматая, нечесанная, мускулы (?) под мочками оттопыренных ушей и мощные выпуклости над бровями, излучающие какую-то энергию, - вот кто, а не башковитый, муж той, что в туфельках на высоких каблуках, - каждую ночь ее иссушает своей страстью, а башковитый... он, без сомнения, муж эН: о такой не скажешь, что старуха.

Все кого-то напоминали, или под кого-то играли: черный... как его? ну, чер-чер, с рогами-копытами который,

черт,

и если б кто вздумал рисовать - лучшая натура, чуть-чуть подкрутить еще макушки, вздыбленные клоки, и будут рога крученые, ну, а этот - с резкими движениями, туловище вправо-влево, живчик такой, и кожа на лысой башке то собирается в гармошку и оттого краснеет, а то разглаживается, приобретая червонный блеск - всеми чтимая (во времена оные)

башка.

- Может, - Мустафа им, - представимся друг другу?

- Не надо называть имен, - заметил башка, - это чрезвычайно обременительно. Да, да, - мол, не сердитесь, - наши имена нам во как надоели!.. Я, ты, он... какая прелесть! - вздохнул, и тут Мустафа заметил, что у башки глаза разные и смотрит как-то по-особенному: один цепляет всего тебя, другой - мимо. Определенно сглазит. И, потирая руки:

- Ну-с, - взгляд на святого, потом - черта, - пожалуй, начнем. - И снова на Мустафу: - Готовы?

- Всегда, - пошутил, - готов!

И башка, будто декламируя:

- Вот он, - и левая рука, как кинжал, выхваченный из ножен, острием направился на Мустафу, - податливый человеческий матерьялец, врученный нам. Полюбуйтесь на голубчика! Не о нем ли в такой торжественный день мы только что мечтали? А главное - почти юноша, поистине пригодный для лепки!

- Спасибо, - усмехнулся Мустафа. - Просто я неплохо сохранился, а если начнем уточнять, держу пари, окажусь вашим ровесником.

- А вот и выведаем! Согласны? - спросил не у Мустафы, а у тех двоих. И время с пользой проведем, исторический, так сказать, эксперимент.

- Не довольно ль экспериментов, которые были?

- Были и будут!

- Вы что же, тройка? - вдруг с чего-то выпалил Мустафа. Башковитый опешил, а черт кулаком по столу:

- Молодец, что сообразил! - Находчивость Мустафы пришлась по душе и святому:

- А глину-то красную я успел обжечь, не зря, выходит, трудился!

- И вылепил по своему образу и подобию, похвально-похвально!

Это ж особый поселок, Ника предупреждала, так что на ловца и зверь бежит - для деловых его игр!

- Как там в песне поется, - это башка: - Узнать истину...

- Не истину узнать, - поправил его святой, - поэтичней: Осталось через пытку выйти к цели.

- Поэзия по твоей части, ты творец, а я политик.

- Вот и попробуем! - Это черт.

- Спеть?

- Черта с два!

- А в каком смысле?

- Не догадываешься! - сразу на ты. - Увы, - подлаживаясь под настроение черта, сказал Мустафа, - только времени в обрез.

- Разве мы куда-то спешим? - спросил черт у святого, а тот и не расслышал будто. Черт его побаивается, решил Мустафа:

- Не знаю, как вы, но спешу я! - Собака навострила уши, глухой рокот в горле, недовольна чем-то.

- Титан, ты невоспитан! - упрекнул пса черт, и Мустафе: - Это он сердится, что спешите нас покинуть.

- Тан - тан... - пропел башка, и бросил как бы невзначай, ни к кому не обращаясь: - Кто сюда попал - пропал.

- Ох, ох, - заохал святой, отгоняя дремоту. - Ну и дела, кто мог знать?

- Вы прелесть! - воскликнул башка. - Даже не спросите, о чем толкуем, хотя могли бы догадаться, что выпало вам великое невезенье, особенно в свете того, что случилось.

- А что?

- Узнаешь, когда время подоспеет! - грубо отрезал черт.

- А сейчас нельзя?

- Придется, голубчик, повременить, ничего не поделаешь, терпение, друг, терпенье: жертва, то бишь вы, должна созреть.

- Но я, - возразил Мустафа, начиная испытывать неудобство, - не знаю за собой вины, чтобы быть жертвой!

- Все так говорят, а еще хуже - поначалу думают, что недоразумение.

- Переворошить душу и матрацы! - воскликнул черт.

- Ох, ох, копни любого!.. - вздохнул святой и сладко зевнул.

- Сам создал, сам и расхлебывай, - сказал ему башка. - Тот будто очнулся: - С тобой вдвоем и создали!

- Нет уж: я тут не при чем, ты да он - вы оба славно потрудились, а я на готовенькое пришел!

- И с дерзкой мыслью, - черт ему, - возомнив себя богом!

- Каюсь, и чертом тоже!

- Кому бог, а кому - черт!

Странная цепочка пререканий обрастала непонятными Мустафе упреками и, чтобы вернуть тройку к реальности, он напомнил о себе:

- Я, честно говоря, проголодался. Когда провожали, было сказано, что у вас мальчишник.

- И мы поужинаем?

- Извините, да.

- Как вам это нравится, а?! - Башка обвел всех пристальным взглядом. Ха-ха!

- Н-д-а-а, - святой издал какое-то мычание. - Человек проголодался и согрешил, ох, срам!..

- Ты б ему заместо желудка ума прибавил!

- Желудок - это твое изобретенье, я тут не при чем.

- Кажется, - спросил башка у черта, - арестантский паек у нас всегда найдется, не так ли? - Тот с завидной проворностью исчез в соседней комнате и вынес оттуда сухарь и алюминиевую кружку:

- Карцеровский паек.

- Уже присудили к карцеру? - Мустафа сохранял присутствие духа.

- Все же твердый сухарь, и не надо за корочку хлеба чесать пятку пахану! - Грозит? И протянул Мустафе кружку: - Бери! И сухарь тоже!

- Ешьте-ешьте, доставьте нам удовольствие, давно не слышал хруста разгрызаемого сухаря, эх, жизнь нелегала, тюрьмы, ссылки, - славное было время ... - замечтался башка, и снова - разные глаза.

Мустафа с чего-то решил, что в кружке водка: понюхал - не пахнет, глотнул - вода, холодная, будто из погреба, но вкусная.

Старики и этот, башковитый, его забавляли. Игра так игра, потом будет ужин, разгрыз сухарь, запил водой, ел не спеша, те молча наблюдали.

- Зубы сломаешь! - отшутился. Сухарь посередке оказался крепкий, как камень.

- На зависть, - сказал башка черту, - крепкие зубы!

- И такие попадались.

- Будем считать, что утолил голод. Что же дальше?

- Вот и расскажите нам, батенька!

- О чем?

- О ваших проступках!

- Проступках! - передразнил черт. - Интеллигентик заморский!

- Но-но!.. - огрызнулся башка.

- О преступлениях, которые совершил!

- ?? Не правда ли, - как можно вежливей, - еще час назад ни вы, ни я не ведали, что нам предстоит встреча. К тому же, со времен д-ра Нового пытки, как вы изволили выразиться, отменены! Но если уж кому рассказывать, то не мне - вам поделиться опытом, вспомнив о тех, у кого были крепкие зубы.

- Ну, а все же? - не унимался черт. - Пока я добр!

- Я весь перед вами, - шутить так шутить, - мне каяться не в чем.

- Тогда пеняй на себя. Придется, - вроде бы испрашивает разрешения у святого, - побудить к обнаружению истины.

- Извините, но нам, кажется, суждено проститься. Не будете ли так любезны... - что? выпроводить?!

Титан, будто по команде, навострил уши и занял активную (жизненную?) позицию.

- Бросьте! - вмешался башка. И к святому: - Не время ли показать гостю бар?

Мустафа вспомнил, как эН сказала: "Детка, попроси, чтобы в музей сводили". "Музей чертей?" - пошутил. "А ты смышленый!" - и закашлялась, папироса меж пальцев дрожала.

- За баром музей? - спросил Мустафа.

- Да, все удовольствия: и бар, и музей, и даже сауна... Вы, кажется, любите париться?

Ника! Она рассказала! Не хотелось спускаться - запрут и не выберешься. Святой, за ним Мустафа, далее те двое, а Титан остался наверху, сторожить.

Ступени круглые, отполированные, вроде шведской стенки, и какие-то внизу приспособления, свернутый канат. Сошли - и замерли на месте:

- Музейный экспонат! - возрадовался башка.

- Лестница? - Взгляд Мустафы упал на картину в простенькой раме, сбоку на стене, и в ней - такая же лестница: трое истязают одного, привязав руки на верхнюю ступеньку, а другим концом канат тянет ноги вниз, еще один крутит лебедку, вытягивая тело приговоренного (пытать и выпытать), распятие на лестнице.

- Не находите сходства? Жертва - копия вы!

- Хотите сказать, что и те трое палачей похожи на вашу тройку?

- А вот и попробуем! - усмехнулся башка.

- Я готов, - вызвался черт.

Вступили в холл - грандиозное подземное царство!..

На полу, вдоль стен - экспонаты, как наглядные пособия к его деловым играм. То черт поясняет, то разговорившийся святой, а между ними башка неподдельное любопытство: тиски для ног, пальцев руки, дыба вроде виселицы, а на перекладине - крюк, перекинут канат, поддевают жертву, чтоб повис.

- Мало что изменилось за тыщу лет, - вздохнул святой. - Сечение розгами, растяжение членов, поджаривание на горячих углях, или вешать вверх ногами, а под головой жечь костер. Прогресс минимальный: подъем со стряскою без огня или огонь со стряскою, и сверх того - висок горячим утюгом проутюжить.

- Не вижу, - Мустафа им: дескать, изучал в университете, - испанских железных башмаков с гвоздями.

- Как же, вот они, можете потрогать, - предложил святой. - А станок, в который заклепывалась голова, только у нас и сохранился.