Алексей Гущин - Осененные гвардейским стягом

• Название: Осененные гвардейским стягом
• Автор: Алексей Гущин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Ремонт - процесс многотрудный и хлопотный. Каждый день нужно было решать множество самых разных вопросов, к которым в обычное время я не имел прямого отношения. Ведь теперь приходилось иметь дело не только с краснофлотцами "Красного Кавказа", но и с людьми малознакомыми или незнакомыми вовсе - с рабочими и руководителями завода. Нужно было поспеть всюду, и я не раз сожалел, что рядом со мной нет нашего военкома Григория Ивановича Щербака. О лучшем помощнике я и не мечтал, но военкома не было: он лечился от ран в госпитале.

Но недаром говорят: "Если сильно хочешь - сбудется". В один прекрасный день Григорий Иванович объявился на корабле. Худой, бледный, но, как всегда, энергичный, готовый с места в карьер приняться за любую работу. Обрадованный, я расспрашивал Щербака о его житье-бытье за прошедшее время. Оказывается, военком не долечился. Едва почувствовав себя более или менее сносно, он стал проситься на корабль. Врачи в госпитале не могли удержать Григория Ивановича.

С первого же дня военком с головой окунулся в дела. Я не покривлю душой, если скажу, что с появлением Щербака темпы ремонта возросли. Комиссара на корабле любили, он был желанным гостем в любом матросском кубрике, на любом боевом посту. Живой и инициативный, он заражал своей работоспособностью всех, умел замечать детали, которые нередко давали начало какому-нибудь массовому движению. Находясь почти круглосуточно в гуще ремонтных работ, Григорий Иванович не раз видел примеры трудового героизма краснокавказцев. Но даже он пришел однажды ко мне, восхищенно качая головой:

- Ну и люди! Не люди, а титаны!

И военком рассказал мне примечательный эпизод, лучшим образом иллюстрирующий самоотверженность моряков крейсера. Речь шла о краснофлотце Степане Асерецком, работавшем в бригаде Конюшенко. Когда бригада приступила к изготовлению броневых листов, Степан освоил профессию сверлильщика. Казалось бы, нехитрое это дело - сверлить отверстия под заклепки. Вопрос другой - сколько их можно просверлить, сообразуясь со своими силами. Так вот, Асерецкий сумел вручную, обыкновенной дрелью подготовить за смену тысячу отверстий. Тысячу! Когда это попробовали сделать другие, им удалось выполнить лишь треть той нормы, которой добился Асерецкий. Конечно, начались расспросы. И тогда Степан раскрыл свой "секрет". Оказывается, смена у него продолжалась... сутки. Матрос трудился без отдыха 24 часа!

А чистка и щелочение нефтяных отсеков? Труднейшая, поистине каторжная работа! Отсеки тесные, в них не выпрямишься во весь рост, не повернешься, как нужно. Нефтяные испарения ядовиты, хуже отравляющих газов воздействуют на сознание. И несмотря ни на что, краснофлотцы Николай Трифонов и Тихон Щербина не раз и не два спускались на дно нефтяных ям и чистили их, подготавливая к эксплуатации. Нет меры матросскому мужеству, нет меры той стойкости, которую проявили краснофлотцы "Красного Кавказа" в бою и труде...

* * *

Апрель. В Поти вовсю буйствует весна. Над планетой гремят сражения, но вечное преображение природы продолжается. И, как Феникс из пепла, из руин возрождается "Красный Кавказ". Каждый день меняет облик корабль. Листы свежей обшивки закрывают его раны, исчезают следы разрушений на верхней палубе, приобретают свой прежний вид командирские каюты и матросские кубрики. Люди находятся в приподнятом настроении. Все знают: еще немного, и крейсер вновь выйдет на боевые коммуникации и начнет громить фашистов.

И словно в соответствии с буйством весенних красок и настроений, в эти апрельские солнечные дни произошло событие, оставившее неизгладимый след в душе каждого краснокавказца.

Как-то утром ко мне в каюту буквально ворвался военком Щербак:

- Командир, включай погромче трансляцию!

Зараженный волнением военкома, я до отказа повернул рычажок динамика. Торжественный голос Левитана заполнил помещение:

- За проявленную отвагу в боях с немецкими захватчиками, за стойкость, мужество, дисциплину и организованность, за героизм личного состава удостоить звания гвардейских экипажи нижеследующих кораблей Военно-Морского Флота:

экипаж крейсера "Красный Кавказ"...

Смысл услышанного не сразу дошел до моего сознания. Слишком неожиданным было сообщение, чтобы вдруг уразуметь его. Но Щербак уже тряс меня за плечо и счастливо повторял:

- Гвардейцы, командир! Гвардейцы!..

Гвардейцы! Волнующее слово, за которым видится вся ратная история русских и Советских Вооруженных Сил. Быть гвардейцем - значит быть лучшим из лучших, нести на своем знамени все символы воинской доблести. Советская гвардия родилась в огне Великой Отечественной войны. Многие подразделения наших сухопутных войск и авиации уже носили это почетное наименование. И вот теперь родилась морская гвардия Страны Советов. И мы первые!..

- Пойдем на митинг, командир, - сказал Щербак, глядя на меня повлажневшими глазами.

А на другой день корабль захлестнул поток поздравлений. Нас приветствовал весь советский народ - и общественные организации, и шефы, и просто знакомые и незнакомые люди. Пришли телеграммы от наркома ВМФ, от командующего Черноморским флотом, от руководства Азовской военной флотилии, от многих кораблей и соединений. Особенно нас тронула телеграмма из Севастополя, нашего родного города, находившегося в кольце осады. Защитники главной базы Черноморского флота, сутками не покидавшие позиций, отбивавшие приступ за приступом, не забыли свой крейсер. Они писали в телеграмме:

"С радостью и гордостью узнали трудящиеся Севастополя о преобразовании экипажа крейсера "Красный Кавказ" в гвардейский. Честь и слава первому отряду гвардейцев Черноморского флота! От имени трудящихся Севастополя горячо поздравляем с почетным званием. Уверены, что гвардейский крейсер "Красный Кавказ" будет еще беспощаднее громить фашистских оккупантов".

Прислали нам письмо и бывшие моряки крейсера, воевавшие на сухопутном фронте. Радостно было читать строки, идущие от сердца; строки, в которых наши товарищи с гордостью называли себя воспитанниками "Красного Кавказа" и клялись не уронить его чести в предстоящих боях. Как и севастопольцы, моряки-сухопутчики заканчивали свое письмо призывом еще сильнее громить ненавистного врага.

Громить фашистских оккупантов! Об этом думали все, и все горели одним желанием - как можно быстрее закончить ремонт корабля. Усилиями экипажа его темп достиг пределов, и появилась твердая уверенность, что "Красный Кавказ" выйдет из дока значительно быстрее установленных сроков. Несмотря ни на что, ни на какие трудности. А их встречалось немало. Они возникали на разных участках работ, преодолевать их приходилось ежедневно, подчас с большим риском. Два случая наиболее ярко отражают действительность тех дней.

Монтировалась зенитная артиллерия - 100-миллиметровые орудия, которые наилучшим образом оправдали свое назначение в минувших боях. Две пушки требовалось заменить, ибо после всех переделок, в которых побывал крейсер, их нельзя было отремонтировать. Но в Поти таких орудий не имелось. Устанавливать меньший калибр не хотели ни мы, ни судоремонтники - подобная замена намного бы снизила эффективность зенитной обороны корабля. Как быть? Где отыскать нужные пушки. При всем желании и энтузиазме на заводе таких не сделаешь.

И тут кто-то вспомнил, что "сотки" были установлены и на другом черноморском крейсере - "Червона Украина", который в свое время был потоплен немецкой авиацией в Севастопольской бухте. Вот если бы снять их и установить на "Красном Кавказе"! Мысль высказана, но поначалу дело казалось совершенно бесперспективным. Попробуй сними пушки, когда "Червона Украина" лежит на дне, да еще в осажденном городе, куда добраться почти невозможно. А если и доберешься? Пушки надо снять, на что-то (на что?) погрузить и переправить в Поти. Короче говоря, экспедиция, план которой стал потихоньку складываться в голове, могла расцениваться как фантастическая. И все же мы решили провести ее.

Для начала требовалось разрешение, и не чье-нибудь, а наркомата Военно-Морского Флота - своей властью в таком деле мы не могли обойтись. Долго ли, скоро - разрешение было получено, и с этого момента я стал подыскивать подходящую кандидатуру на роль командира экспедиции. Требования к нему предъявлялись высокие - нужен был человек мужественный, решительный, находчивый, который не сплоховал бы в крайней ситуации. И, кроме всего, этот человек должен был знать артиллерию. Долго перебирал я возможных кандидатов и наконец по совету военкома Щербака остановился на старшине 1-й статьи Александре Белоусове. Командир отделения зенитчиков, он обладал теми качествами, которые были необходимы в предстоящем походе.

Белоусов без проволочек взялся за организацию предприятия, подобрал себе помощников из комендоров и водолазов и вскорости доложил мне, что группа готова к выполнению задания. Все вместе мы составили и обсудили примерный план действий, но я сказал Белоусову, что полностью полагаюсь на его инициативу и разрешаю поступать так, как потребует обстановка. С этим Белоусов и отбыл в Севастополь.