Кеннет Макси - Вторжение, которого не было

• Название: Вторжение, которого не было
• Автор: Кеннет Макси
• Издательство: АСТ, Terra Fantastica
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-003163-7, 5-7921-0346-1

История не знает сослагательного наклонения. Но это вовсе не отменяет столь популярные сейчас исследования на тему: “Что было бы, если бы?..” Что было бы, если бы Гитлер осуществил вторжение в Англию? Что было бы, если бы в августе 41-го он бросил все свои силы на захват Москвы? История Второй мировой войны содержит бесчисленное множество подобных “развилок”, и их исследование — вовсе не никчемное любопытство. Анализируя прошлое, мы созидаем настоящее и изменяем будущее. “Альтернативы” — это не учебник с правильными или неправильными рецептами лечения уже отошедшей в прошлое болезни. Это — вызов к размышлению “о времени и о себе”.

Так что произошло бы, если бы Гитлер осуществил операцию “Морской лев” и напал на Англию? Авторы этой книги приводят тщательную реконструкцию “вторжения, которого не было”.

---

На этом примере особенно ясно видно, к чему приводит нецелесообразная структура высших военных органов, сложившаяся у нас вследствие передачи Главного командования вооруженными силами Гитлеру без одновременного создания ответственного за руководство всеми военными действиями имперского Генерального штаба.

Фактически наряду с главой государства, определявшим политику, не было военной инстанции, которая отвечала бы за руководство военными действиями. ОКВ Гитлер уже давно низвел до положения военного секретариата. Начальник ОКВ Кейтель вообще не был в состоянии давать советы Гитлеру по стратегическим вопросам.[485]

Командующим тремя видами вооруженных сил Гитлер практически не предоставил почти никаких прав для оказания влияния на общее руководство военными действиями. Они могли только иногда высказывать свое мнение по вопросам ведения войны, но Гитлер принимал решения в конце концов, руководствуясь только своими соображениями. Во всяком случае, он оставил инициативу за собой, так что мне неизвестен ни один случай (за исключением вопроса о Норвегии, когда гросс-адмирал Редер первый подал ему мысль о действиях в этом районе), когда важное решение в вопросах общего ведения войны исходило бы от командования одного из видов вооруженных сил.

Так как никто не имел права составлять “военный план”, и менее всего, конечно, ОКВ, то практически все сводилось к тому, что все ждали проявления “интуиции фюрера”. Одни, как Кейтель и Геринг, — в суеверном почитании Гитлера, другие, как Браухич и Редер, — пав духом. Ничего не меняло и то обстоятельство, что штабы трех видов вооруженных сил имели мнения по вопросам ведения войны длительное время. Так, гросс-адмирал Редер еще зимой 1939/40 года дал задание Главному штабу военно-морских сил изучить технические возможности и условия операции по высадке десанта в Англии. Но не оказалось ни одной военной инстанции, ни одной личности, которая была бы признана Гитлером не только экспертом или исполнителем, но и военным советником по вопросам общего руководства военными действиями.

В настоящем же случае результатом подобной организации высших военных органов явилось то, что после окончания кампании на западе нашего континента, как уже было сказано, возник вопрос: “Что же теперь?”

К тому же высшее германское руководство стояло перед двумя фактами:

1) фактом существования не разбитой и не согласной на переговоры Великобритании;

2) тем фактом, что Германия в связи с возможным рано или поздно вступлением в войну Советского Союза, ставшего теперь ее непосредственным соседом (хоть Кремль и казался сейчас миролюбиво настроенным по отношению к Германии), находилась под скрытой угрозой войны, о которой упоминал Гитлер еще в 1939 году, когда он подчеркивал необходимость немедленно достичь победы на западе.[486]

Эти факты указывали на то, что Германия должна закончить войну с Англией в самое короткое время. Только в том случае, если это удастся, можно было считать, что Сталин окончательно упустил возможность использовать раздоры между европейскими государствами для продолжения своей экспансионистской политики.

Если не удастся найти мирный путь решения вопроса, Германия должна пытаться путем применения военной силы быстро разделаться со своим в то время последним врагом — Англией.

Трагедией этого короткого промежутка времени, определившей на долгое время судьбу Европы, было то обстоятельство, что обе стороны не искали серьезно путей мирного решения вопроса на разумной основе.

Совершенно уверенно можно сказать, что Гитлер предпочел бы избежать войны с Британской империей, так как его основные цели находились на востоке. Но способ, который он избрал на заседании рейхстага после окончания кампании во Франции для столь неопределенного мирного предложения Великобритании, вряд ли мог вызвать благоприятный отклик у другой стороны. К тому же сомнительно, чтобы Гитлер, которым к тому времени уже овладела преступная мания величия, был готов к миру на основе разума и справедливости, если бы Англия сама сделала серьезное предложение об этом. К тому же Гитлер отдал половину Польши и Прибалтику Советскому Союзу — факт, который он мог ликвидировать только ценой новой войны. Он открыл путь для удовлетворения стремления Италии захватить области, находившиеся под господством Франции, и тем самым очутился в зависимости от своего союзника. Наконец, после Праги ему перестали верить, и он потерял всякое доверие у держав, которые, возможно, и проявили бы готовность заключить с ним договоры, отвечавшие его целям.

Немецкий народ, однако, в своем массе восторгался бы Гитлером, если бы он после победы над Францией добился согласованного мира на разумной основе. Народ не хотел присоединения к Германии областей, в которых преобладало польское население, он также не одобрял план некоторых фантазеров, которые, ссылаясь на древнюю историю, хотели обосновать эти притязания, указывая на то, что когда-то, во времена Священной Римской империи, это были области, принадлежавшие германской[487] нации. В Германии, за исключением некоторых фанатиков из партии, никогда не верили серьезно в идею “народа-господина”, призванного повелевать в Европе или даже во всем мире. Народу нужно было только, чтобы Гитлер утихомирил свою свору пропагандистов, проложив путь к достижению разумного мира.

С другой стороны, английский национальный характер, так полно воплотившийся в личности главы правительства Черчилля, препятствовал тому, чтобы Англия в той фазе войны серьезно искала тогда — да и позже — разумного конструктивного соглашения. Приходится удивляться упорству англичан, при всех обстоятельствах решивших продолжать начатую борьбу, как бы ни угрожающе иногда было их положение. К этому нужно еще добавить, что это ожесточение, “непреклонная ненависть” к Гитлеру и его режиму (у некоторых политиков и по отношению к прусской Германии) притупили способность распознать еще более грозную опасность, которая создалась в Европе в лице Советского Союза. Очевидно также, что английская политика находилась в плену традиционных соображений о “европейском равновесии” (ради восстановления которого Англия в конце концов и вступила в войну), которые предполагали свержение ставшего слишком могущественным государства на континенте. Закрывали глаза на то, что в изменившемся мире надо было восстанавливать “мировое равновесие” ввиду того, что Советский Союз стал большой силой, и ввиду той опасности, которую представляла для Европы эта страна, преданная идее мировой революции.

К тому же глава английского правительства Черчилль был слишком воинственным. Это был человек, который думал исключительно о войне и желанной победе и смотрел на политическое будущее через призму этих военных целей. Только спустя несколько лет, когда Советы подошли уже к Балканам — этому нервному узлу Великобритании, Черчилль распознал таившуюся здесь опасность. Но в то время он ничего не мог сделать, имея союзниками Рузвельта и Сталина. Сначала он верил в силы своего народа и в то, что США в конце концов будут вести войну во главе со своим президентом на стороне Англии. Но как мало в то время была готова к этому основная масса американского народа при всей его антипатии к Гитлеру!

Скрытая угроза, которая исходила для Германии от Советского Союза, не могла, конечно, укрыться от взгляда такого человека,[488] как Черчилль. Что касается войны, то он рассматривал ее как надежду для Англии. Напротив, мысль о соглашении с Германией не привлекала его, так как после подобного соглашения с большой вероятностью последовала бы в ближайшее время борьба между обоими тоталитарными государствами. Хотя здравое взвешивание сильных и слабых сторон обоих государств не позволяло с уверенностью ожидать полной победы одного из них, можно было надеяться на то, что они оба свяжут себя такой войной на долгое время, а это приведет к их взаимному ослаблению. Такая ситуация неизбежно приведет к тому, что обе англосаксонские державы получат роль мировых судей. Возможно также, что война между обоими тоталитарными государствами приведет к гибели их режимов.

Во времена диктатур, идеологий, “крестовых походов”, взвинчивания масс народа безудержной пропагандой, слово “Разум” нигде, к сожалению, не пишется с большой буквы. Так в ущерб обоим народам и к несчастью Европы получилось, что обе стороны избрали путь решения спора между Англией и Германией с помощью оружия.

Вопрос “Что же теперь?”, который встал перед немецким Главным командованием после окончания войны с Францией, был решен, следовательно, в пользу продолжения войны против Англии. Но тот факт, что по изложенным мною причинам у Германии не было никакого плана войны, который предусматривал бы продолжение военных действий после кампании во Франции, должен был привести к тяжелым последствиям. После того как Гитлер принял план (но не решение) повергнуть Англию в результате вторжения, не было сделано никаких практических приготовлений для решения этой задачи. Результатом было то, что мы упустили лучший шанс — немедленно использовать слабость Англии. Предпринятые теперь для наступления меры заняли много времени, так что удача высадки была сомнительной уже из-за одних метеорологических условий.