Генри Мортон - От Рима до Сицилии. Прогулки по Южной Италии

• Название: От Рима до Сицилии. Прогулки по Южной Италии
• Автор: Генри Мортон
• Издательство: Эксмо, Мидгард
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-26382-0, 5-91016-029-7

Генри В. Мортон возвращается к читателю с новой книгой об Италии — на сей раз об итальянском Юге. Вместе с «Прогулками по Северной Италии» и «Римом» эта книга составляет своего рода итальянскую трилогию признанного мастера, уникальную по масштабности, вдумчивую и обстоятельную, написанную характерным «мортоновским» стилем. Не случайно книги Мортона по Италии сами итальянцы рекомендуют иностранным туристам в качестве путеводителя по стране.

Приятных прогулок по Италии!

---

— В этом случае, — сказал я, — паладины, должно быть, были сарацинами, а не христианскими рыцарями.

Он сделал глубокий вдох, поднял и опустил руки в национальном жесте, который всегда сопровождают слова «Сhi lо sa» — Да кто там знает?!

— А как называется этот храм? — спросил я.

— Мы называем его храмом Пифагора, — ответил он.

Бесполезно было спрашивать, почему они его так называют или как давно появилось это наименование, но мне очень хотелось думать, что имя это пришло из далеких веков. Когда Пифагор скончался, некоторые древние писатели утверждали, будто на месте дома великого философа жители города возвели храм Гере и назвали его Академией. Через два с половиной столетия римские туристы посетили опустевший к тому времени Метапонт, и среди них был Цицерон. Римский оратор отказался идти в приготовленные ему апартаменты, прежде чем не увидит дом, где жил и умер Пифагор. Из этих слов можно сделать вывод, что дом Пифагора или здание, на которое указывали туристам как на его дом, сохранился внутри храма Геры. Если же эти сведения неверны, то храм был построен не на этом месте. Пифагор умер в 497 году до Рождества Христова, а Цицерон приезжал в Метапонт в 43 году до новой эры. Дому тогда было четыреста пятьдесят лет, и он бы не пережил исторических передряг Метапонта, если бы его не защитили стены храма. Если же писатели говорили правду, то дом философа в это время должен был оставаться в приличном состоянии.

Другой реликвией Метапонта является храм Аполлона, который, как сказал музейщик, находится в двух милях отсюда. Каким же большим был этот город! Следуя его указаниям, я проехал по пыльным дорогам мимо табачных плантаций. Увидел пшеничные поля, они мне напомнили об исчезнувшем городе и о кипучей жизни, иссякшей за два столетия до новой эры. Римским туристам, посетившим Метапонт, рассказали несколько легенд о происхождении города. Согласно одной из них, основателем города был Эпей, герой, изготовивший Троянского коня. В доказательство этого туристов пригласили в храм и показали молотки, топоры и другие столярные инструменты, использованные Эпеем. О другой туристской достопримечательности упомянул Геродот (он умер в 432 году до новой эры в пятидесяти милях от Метапонта, в греческой колонии Турий). Это была статуя загадочного волшебника, который, как говорят, восстав из мертвых, по желанию мог принимать разные обличья и появляться где угодно. Сделал он это и в Метапонте, поэтому здесь, на рыночной площади, ему поставили памятник, окруженный благородными лаврами (похоже, деревья сделаны из бронзы).

Метапонт обрел богатство благодаря экспорту зерна, а славу — вместе с Пифагором. Философ искал здесь уединения во время революции в своем родном Кротоне. Даже если он и написал что-нибудь, ни одного слова до нас не дошло, хотя учение его известно. Он учил спокойствию и самодисциплине. Пифагор был вегетарианцем, хотя по неизвестной причине запретил своим последователям есть бобы. Он верил в терапевтическое значение музыки, утверждал, что безнравственность — это болезнь души, а добродетель вознаграждается переходом души после смерти в некую высшую форму. Хотя его учение не преследовало политические цели, он считал, что людей должна вести за собой дисциплинированная аристократическая элита. Быть пифагорейцем значило примерно то же, что и членство в эксклюзивном клубе. Можно также уподобить это средневековому рыцарству или даже масонскому обществу. Человек, вступавший в ряды пифагорейцев, проходил церемонию инициации, ему давались знаки, с помощью которых пифагорейцы узнавали друг друга. Пифагор верил в переселение душ и в то, что реинкарнация — это процесс очищения. Шекспир дважды упомянул эту доктрину. «Каково мнение Пифагора относительно дичи?» — спрашивает шут в «Двенадцатой ночи». «Что душа нашей бабки может обитать в теле этой птицы», — отвечает Мальволио.[38] Очевидно, Шекспир находил привлекательной теорию Пифагора, поскольку Грациано в «Венецианском купце» говорит:

Во мне почти поколебал ты веру,
И я почти поверить с Пифагором
Готов в переселенье душ животных
В тела людей.[39]

Как и многие другие греческие города на юге Италии, Метапонт был разрушен во время Второй пунической войны. То ли от страха, то ли из ненависти к Риму, город предпочел Ганнибала, и после возвращения Тарента римлянам в 207 году до новой эры Ганнибал создал в Метапонте свой штаб и разместил там гарнизон карфагенян. Однажды часовые подобрали предмет, перелетевший через стену. Это была отсеченная голова брата Ганнибала — Гасдрубала. Римляне сохранили ее в воске или в оливковом масле и перевезли с западного побережья Калабрии. Таким образом до Ганнибала дошла весть, что армия, главнокомандующим которой был его брат, потерпела поражение. С этого момента удача начала от него отворачиваться.

Ганнибал решил покинуть Метапонт. Прошло два года с тех пор, как Тарент был снова взят римлянами, а его население продано в рабство или истреблено. Ради спасения жителей Метапонта от такой же судьбы Ганнибал эвакуировал все население города, и они сделались тем, что мы называем сейчас «перемещенные лица». Что случилось с ними и где оказались сотни тысяч людей, неизвестно. Но с 207 года до новой эры Метапонт, со своими золотыми прериями и потоком экспортируемого зерна, исчез из истории.

Цицерон, посетивший город через два с половиной века, описывал Метапонт так, словно он по-прежнему оставался городом, стало быть, какие-то люди туда вернулись. И все же город уже умирал, а малярия нанесла ему окончательный удар. Через сто пятьдесят лет Павсаний упомянул, что город превратился в руины. «Я не знаю, что послужило причиной разрушения Метапонта, — писал он, — но в мое время от него не осталось ничего, кроме театра и замкнутой стены».

Я ехал между табачными полями и приглядывался — искал храм Аполлона, однако не увидел ни единого дорожного знака, который помог бы путешественнику. Вскоре безнадежно потерялся. Пусто, не к кому обратиться. Наконец увидел человека, опыляющего серой виноградник. Он направил меня совершенно в другую сторону, но я так и не увидел ничего, напоминающего храм. В конце концов я вернулся в музей, и куратор любезно согласился сопровождать меня.

Мы отправились по второстепенной дороге, идущей через равнину. Оставив автомобиль на краю поля, пошли к груде камней. Огромные глыбы серого камня в беспорядке лежали в стоячей воде. Стоило нам приблизиться, как послышался одновременный плеск: элегантные маленькие зеленые лягушки нырнули под воду в поисках спасения. Вот где когда-то стоял храм Аполлона. Куратор сказал, что это — центр древнего Метапонта. Махнув рукой в сторону табачного поля, он сказал, что там находилась агора — рыночная площадь. Вокруг нее стояли храмы и публичные здания. Немногим более ста лет назад, продолжил он, здесь проходили раскопки за счет герцога де Люиня, его коллекцию вы можете увидеть в Национальной библиотеке Парижа. Около двадцати отличных терракотовых фонтанов в форме львиных голов. Они до сих пор сохранили окраску, белые зубы, красные десны и нёбо, ярко-красные языки. Такой же фонтан из этого храма он видел в музее Неаполя.

Ученые археологи не проводили раскопок на территории Метапонта. Кто знает, что скрывается под табачными плантациями? Когда мы вернулись в музей, куратор пошел в свой кабинет и дал мне прощальный подарок. Это была замечательно сделанная копия золотой монеты Метапонта. Я даже сначала принял ее за настоящую. С лицевой стороны на ней было изображение головы одного из легендарных основателей Метапонта — Левкиппа, бородатого грека в шлеме, а с другой — пшеничный колос. Оригиналы находились в обращении в 350 году до новой эры.

С талисманом в кармане, я радостно поехал через равнину по направлению к горам.

6

Я покинул Апулию и ехал в Базиликату. Когда-то она называлась Луканией, потом сменила имя. Базилики являлись византийскими представителями восточного императора. Область эта небольшая, она разместилась под «подъемом итальянского сапога». Побережье с разных сторон омывают Ионическое и Тирренское моря. В Базиликате всего две провинции — Потенца с одноименным главным городом и Матера, с довольно странной столицей, о которой я читал. Надеялся в этот день устроиться там на ночлег.

Я заметил здесь большое количество олеандров. Начиная с Таранто, они растут не дикими зарослями, а выращиваются специально. В тамошнем городском саду они представлены во всем разнообразии. В Кастелланету вы едете по обсаженной олеандрами дороге. Я бы не сказал, что это мой любимый кустарник, хотя однажды на меня что-то нашло и я вырастил целую изгородь из олеандров — белых и розовых. Млечный сок этих растений ядовит: я где-то читал, что в последнюю войну солдаты, служившие в Африке, отравились жареным мясом, насаженным на олеандровые прутья. Эта история была знакома и армии Веллингтона во время войны на полуострове.