Сергей Шкенёв - Пёс имперского значения

• Название: Пёс имперского значения
• Автор: Сергей Шкенёв
• Жанр: Юмористическая фантастика

---

А Такс уныло лежал на диванчике, прислушиваясь к завываниям в пустом желудке, лишь иногда насмешливо фыркая, когда глупые люди неправильно произносили фамилию потерянного хозяина. Не Архангельск, а генерал-майор Архангельский. И не город, а Гавриил Родионович. Тьфу, грамотеи! Но известие о наличии на рейде Ярмута таинственного судна с важным и насквозь секретным грузом вызвало у пса некоторый интерес, а по недолгому размышлению и вовсе привело в восторг. Вот, оказывается, где держат что-то настолько вкусное, что приходится прятать это от всех и приставлять охрану.

Охрану, говорите? Даже не смешно… Склонившиеся над бумагами джентльмены даже не заметили тихого исчезновения Такса. Впрочем, отсутствовал он недолго, минут двадцать. А когда храбрый охотник вернулся с отвисшим брюхом и раздувшимися боками, его морда была перекошена гримасой отвращения. Ну зачем…, зачем, скажите, нужно прятать эту липкую массу с неприятным запахом и подозрительным цветом? А уж чего говорить про вкус… Нет, раз уж добрался до тайного продукта, то съесть нужно столько, сколько влезет. Когда ещё придётся покушать вот так вот вволю? Противно, и что с того? Зато много. Думаете, взрывчатка на вкус приятнее? То-то и оно, не голодали вы по-настоящему. Сам Такс, правда, тоже ещё ни разу не умирал с голоду, но память предков настойчиво подсказывала: — "Кушай, дорогой, кушай!"

А ещё через полчаса в собачьем желудке поднялся страшный шторм, и какое-то нехорошее чувство настойчиво потребовало уединиться в укромном месте. На родном "Челюскине" такое имелось и называлось гальюном. И ещё везде стояли окрашенные в красный цвет ящики с песком. И даже… Да в конце-то концов, где бы не уединился, всё равно все шишки валились на ездовых собак экспедиции, ненавидимых боцманом Заморским.

— Что с вашим псом, сэр? — спросил адмирал Каннингхэм, привлечённый жалобным поскуливанием.

— Наверное на него плохо воздействует вибрация палубы, — ответил Черчилль, не отрывая взгляда от списка ценностей, подлежащих изъятию из ленинградских музеев. — Не обращайте внимания.

Такс тоже не стал возражать против подобного предложения. На этот раз он побоялся спрыгивать, и сполз с дивана очень осторожно, нащупывая ковёр задней лапой, выпучив глаза и опасаясь вздохнуть слишком глубоко.

— Может быть выпустить его погулять? — предложил адмирал, привлечённый вознёй.

— И правда, — согласился сэр Уинстон. — Пусть подышит свежим воздухом. Его никто из команды не обидит?

— Нет, что вы, — успокоил Каннингхэм, открывая Таксу дверь. — На "Ринауне" самый лучший экипаж во всём флоте Его Величества. Мухи не обидят. Вот если бы он пошёл гулять на крейсере "Рыдз-Смиглы"…

— Что? — отшатнулся премьер-министр.

— "Рыдз-Смиглы", говорю. Такая польская фамилия.

— Понятно, — с облегчением вздохнул Черчилль. — А я уже подумал, что у тебя начался приступ морской болезни. И кстати, откуда здесь взялись поляки?

Адмирал ответил не сразу, всё ждал, пока Такс полностью покинет каюту.

— Это их единственный корабль, который успел, вернее — смог уйти, прежде чем его захватили войска генерала Деникина. Присоединился к нам вчера вечером. Я телеграфировал в Лондон, сэр, но вы видно уже уехали оттуда.

— Вчера, говорите? Где же они пропадали столько времени?

— В Копенгагене, сэр. Сначала ремонтировали гребные колёса, а потом дожидались попутного ветра. Сейчас заделывают пробоины, полученные после столкновения с косяком селёдок, но клятвенно обещали, что к утру устранят все неисправности. Они просто рвутся в бой, и готовы зубами вцепиться большевикам в горло.

— Вот и представьте им такую возможность.

— Как? — горестно вздохнул Каннингхэм. — С ходом в шесть с половиной узлов, они будут в Финляндии на две недели позже меня.

— Тогда не проще ли утопить их из милосердия прямо здесь? — предложил премьер-министр. — Да и вам спокойнее будет. Этот союзник пострашнее русских торпед. И обойдётся гораздо дороже. А я ведь предупреждал.

— Меня? О чём?

— Всех предупреждал, что ничего толкового из этой версальской гиены не получится. Вы помните Герберта Уэллса?

— Писателя?

— Разумеется. Так вот — он придумал невидимого человека, машину времени, марсиан, умерших от насморка, полёт на Луну в стеклянном яйце… Но даже его буйная фантазия не смогла предвидеть такой анекдот, как независимая Польша.

Черчилль махнул рукой, не желая больше разговаривать на неприятную тему, и опять углубился в изучение карты. Но адмирал всё же решился переспросить:

— Но сэр, разве сейчас стало лучше?

— Так и я про это! — премьер-министр раздражённо бросил красный карандаш. — Эти болваны умудрились ещё и свинью нам напоследок подложить.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Из всех договоров, подписанных польским правительством, генерал Деникин признал только один — о поставках свиного сала в Великобританию.

— Но Сталин…

— А что Сталин? Эта хитрая лиса сейчас сидит в Кремле и посмеивается в усы. Думаете его интересуют политические пристрастия Великого Князя Литовского? Как бы не так! Лишь бы не просил денег, и пришёл на помощь в трудную минуту. А Деникин придёт — русский с русским всегда сумеют договориться между собой.

— Простите, но разве Сталин не грузин?

— Если бы так… Ты не поверишь, Эрвин, но русский может родиться и грузином, и татарином, и немцем… Странный народ.

— А поляки?

— А это не национальность, это профессия. И если раньше мы хоть могли за ними присматривать, то теперь… Теперь вместо цепной собачонки, пусть и шкодливой, мы получили почти в центре Европы голодного волкодава, который на нас же и поглядывает с гастрономическим интересом. Ладно, всё, хватит об этом. И прикройте в конце концов дверь, собака давно уже ушла.

Цокот длинных когтей по палубе был слышен издалека, и каждый встречный матрос считал своим долгом состроить умильную физиономию, а также угостить любимца премьер-министра завалявшимся в кармане сухариком или конфетой с прилипшими к ней табачными крошками. Такс от подношений не отказывался, но с каждой минутой нервничал всё больше и больше. Ну что за люди, лишайную кошку им в постель… Бегают, суетятся, под ногами путаются. И что хуже всего — постоянно кто-то оказывается в поле зрения.

А что это за дверь? Пёс прошёл прямо сквозь неё и облегчённо перевёл дух. Ну, совсем другое дело — тихо и безлюдно, если не считать двоих, что поочерёдно прикладываются к бутылке, сидя у плиты с кипящим на неё громадным котлом. Вот один встал с мешка, который использовал вместо стула, зачерпнул варево большой ложкой на длинной ручке, попробовал и сплюнул обратно.

— Кажется готово, Чип.

— Снимаем, — второй тоже поднялся и решительно взялся за ручку котла. — Давай вот сюда, рядом со столом. А крышкой не накрывай, овсянка этого не любит.

Тот, который снимал пробу, сплюнул ещё раз.

— А я думаю, что её уже ни чем не возможно испортить. На вкус — будто собаки нагадили.

— Лучше бы они это сделали с твоей тупой шотландской башкой, — обиделся напарник. — Овсянка с солониной — любимое блюдо экипажа. Не только офицеры, но и сам господин адмирал ест с удовольствием.

— Я разве спорю, — пошёл на попятную шотландец.

— И не спорь. Тем более сейчас твоя очередь идти к артиллеристам.

— Да схожу. Только тебе не кажется, что два шиллинга за пинту дрянного виски — это грабёж?

— А что делать? Они догадались сделать запасы, а мы нет. Но ничего, говорят, что в России водка чертовски дешёвая.

Шотландец ушёл, покачиваясь по морской привычке, а тот, кого он называл Чипом, опять присел на мешок, откинулся поудобнее и прикрыл глаза. И поэтому не увидел как Такс забрался на стол. Собачий нос смешно зашевелился, принюхиваясь к ароматам, исходящим от стоящего внизу котла. Вот оно, спасение! А что, другим собакам можно было? Можно, вот же он, запах… Но всё таки странные тут люди. Мало того, что спрятали, так ещё и варят это. Зачем? На "Челюскине" так не делали.

Когда через десять долгих минут пёс наконец-то вышел из камбуза, каждый встречный казался ему добрым и красивым, дождливая погода за бортом виделась прекрасной, а оставшийся в каюте толстяк — идеалом мудрости и совершенства.

— Нагулялся? — адмирал Каннингхэм открыл дверь требовательно залаявшему Таксу. — Какой он у вас упитанный, сэр Уинстон.

— Я и сам не мелкий, — коротко хохотнул Черчилль, вставая с кресла. — Нам пора, Эрвин.

— Вы разве не останетесь на обед?

— Нет, не могу… Дела. Но если что, я буду в гостинице. Но не думаю, что возникнут вопросы, решение которых нельзя отложить до утра.

Командующий объединённой эскадрой лично проводил гостя до трапа, мысленно поклявшись себе не беспокоить премьер-министра даже в том случае, если небо упадёт в море.