И Намир - В ТРЕТЬЮ СТРАЖУ [СИ]

• Название: В ТРЕТЬЮ СТРАЖУ [СИ]
• Автор: И Намир
• Жанр: Альтернативная история

Авантюрно-приключенческий женско-мужской роман с элементами АИ и боевика о "попаданцах-вселенцах".

(Из попытки дать определение жанра произведения одним из соавторов на одном из литературных форумов в сети). Прим. Один из соавторов Макс Мах

Текст взят с Самиздат Версия 29.06.10 Сайт http://zhurnal.lib.ru/n/namor_i_a/

---

    Сталин просмотрел текст, вернулся к началу, прочитал внимательно, временами, останавливаясь на отдельных фразах - "Мать литовка или полька... Почему скрывал?" - и, наконец, карандашом написал резолюцию:

    "Т.т. Орджоникидзе, Молотову, Кагановичу. Прошу ознакомиться". Передал бумаги Молотову и обернулся к военным.

    - Спасибо товарищ Штейнбрюк. Спасибо товарищи. Ждем от вас подробного доклада. Вы свободны.

    - И ещё, - интонация голоса Сталина чуть не заставила вздрогнуть от неожиданности уже собравшегося повернуться корпусного комиссара, - мы считаем, что товарищу Гамарнику не следует сообщать всех подробностей нашей сегодняшней встречи. Идите.

    Когда Урицкий и его люди вышли, Сталин снова обратился к Ворошилову.

    - Ну что, Клим, радуешься? - Спросил он, закуривая.

    - Чему радоваться, Коба? - Ворошилов был расстроен, и настроение это было искренним. Уж кого-кого, а Клима Сталин знал давно и хорошо.

    - Чему? - Усмехнулся он. - А тому, что такую занозу из задницы у себя вытащил. Да ещё чужими руками. Тебе этим фашистам свечку нужно ставить. За здравие. Если бы знал, кто "скрипача" на тот свет отправил, небось, Красным Знаменем бы наградил?

    - Угу, наградил. - Мрачно отмахнулся Ворошилов, пребывавший в настолько расстроенных чувствах, что даже подначки не заметил. - Посмертно. Колом осиновым... я, может, и дал бы орден, если бы это было наше решение, но поехать мог и я!

    Что ж, и так могло повернуться. Думали, советовались. Могли и Клима отправить. Но, в конце концов, поехал Тухачевский, решили, что двух наркомов на похороны - пусть и королевские - посылать неправильно.

    - Да, фашистские террористы убили не Тухачевского, убили советского маршала. - Слова вождя прозвучали весомо. В наступившей тишине Сталин встал из-за своего стола и, пройдя в явной задумчивости несколько шагов, подвинув к себе ближайший стул, сел рядом с Ворошиловым.

    - Как думаешь, Клим, кого тебе заместителем назначим? Якира или Уборевича?

    - Шило на мыло менять? Они от "скрипача" недалеко ушли. Вспомни, как в тридцать втором Уборевич предлагал немцам Польшу делить? Стратег банкетный. Еле тогда скандал замяли. Лучше уж Ваську Блюхера с Дальнего Востока вернуть, а то пишут, разлагается он там, чуть не царьком себя считает.

    - Мне тоже пишут, Клим, не меньше чем тебе. - Гримаса явного неудовольствия промелькнула на рябом лице. - И про безобразия с актрисками на пароходах и про гульбу кабацкую. По моему мнению, товарищу Блюхеру стоит сменить климат, - для здоровья полезно. Пока не заигрался совсем, а здесь мы его, глядишь, или перевоспитаем, или... к стенке поставим. - Договорил он неожиданно жестко и увидел, как подобрался расслабившийся было нарком Обороны. - А товарищи из наркомата внутренних дел нам помогут, - снова задумываясь о своем, добавил Сталин и посмотрел туда, где обычно сидел Ягода. Но сегодня Генриха здесь не было. И если Каганович или Орджоникидзе отсутствовали по причинам своей должностной занятости, руководителя НКВД на совещание просто не позвали. И не потому, что негоже ему присутствовать, когда конкуренты отчитываются, а потому что Сталин был на него откровенно зол. Совсем недавно - еще и месяца не прошло - Ягода хвастался во время обеда на ближней даче, что белая эмиграция насквозь пронизана его людьми.

    "Шагу не ступят без того, чтобы мы не знали!" - А теперь выяснялось, что фашисты использовали в покушении белогвардейских офицеров. Как так? Как могли пропустить?

    "Брехун!"

    - Я так думаю, - Ворошилов не удержался: по губам скользнула довольная улыбка, - наркомат обороны должен крепко помочь НКВД. Они же нам помогли. Товарищ Артузов ко мне, считай, тридцать человек с собой привел. Теперь наша очередь.

    - Хитрый ты Клим! И мстительный. - Усмехнулся Сталин и, выбросив в пепельницу окурок папиросы, стал неторопливо набивать трубку, потроша для этого те же самые папиросы "Герцеговина флор". - Зря тебя туповатым считают. - Сказал он, глядя на старого друга из-под бровей. - Знаю, не любят твои подчинённые чекистов. Но ты прав. Политбюро сделало ошибку, нельзя было разрешать Артузову столько людей из НКВД с собой забирать. Это надо исправить.

    - Исправлять придётся очень многое, Коба. - Уже совершенно серьезно, но без эмоций продолжил Ворошилов. - Даже слишком. Аналитическую службу расформировали - раз у Ягоды такой нет, то и в Разведупре не надо. Гамарник не проконтролировал, а я по глупости - согласился. Да и не понимают они своей холодной головой толком военного дела... А Урицкий что, он же кавалерист, только и может, что командовать: "Рысью марш, марш!"... Начальников отделов разогнали, кого куда. Пусть за дело, но других кадров у нас пока нет.

    - Так может, вернём всех назад? А всех варягов - обратно в НКВД?

    - Нет. Просто так всех не отдам. Штейнбрюка и еще кое-кого следует оставить... Боюсь, Берзина придётся вернуть с Дальнего Востока. Рано. Не осознал он ещё всех ошибок, но делать нечего.

    - А Урицкого куда денем? Может на укрепление НКВД? Замнаркомом?

    - Чтоб он там ответную склоку затеял? Не надо. - Возразил Ворошилов. - Да и не примут они его. Лучше уж оставить пока начальником управления, а Берзина заставить под ним походить. Корпусной комиссар всяко ниже комкора. А?

    - Что думаешь, Вячеслав? - Обернулся Генеральный к Молотову.

    Предсовнаркома, просмотрев справку, отложил бумаги и, не вмешиваясь, внимательно следил за разговором. Обычно непроницаемое лицо его сейчас было, как говориться, мрачнее тучи. Ещё бы - один из ответственных работников ЦК, казалось бы, неоднократно проверенный и надежный как трёхлинейка, оказался шпионом и вдобавок - экая мерзость - мужеложцем.

    - Ягоду так и так придётся отстранять. - Сказал он, чуть растягивая слова, что помогало ему не заикаться. - Материалов на него, и без парижского теракта, уже достаточно накопилось. Кого же теперь на НКВД? Может быть, Лазаря? Или кого-нибудь из заместителей Генриха? Слуцкого? Агранова?

    Сталин снова встал и прошелся по кабинету.

    - Подумаем. - Сказал он после паузы, вызванной необходимостью раскурить трубку. - Кагановича нельзя - он на месте, да и не разберется он с НКВД. Не его профиль. - Пыхнул трубкой, глядя в окно. - Агранов серьёзно болен, остальные не потянут. Может быть Вышинского?

    Предложение Сталина было настолько неожиданным, что ответа не нашлось ни у Ворошилова, ни, тем более, у Молотова.

    - Если нет возражений, Вячеслав, готовь проект постановления Политбюро, опроси членов: Вышинский и Блюхер. Будем выносить вопросы в ЦК.

    О Ежове, словно бы по молчаливому соглашению, сегодня не было сказано ни слова. Слишком уж всё было внезапно и так болезненно, что требовалось некоторое время на осмысление вскрывшихся фактов и принятие по-настоящему верного решения. Тем более что новый источник неприятностей в лице секретаря ЦК ВКП(б) Николая Ивановича Ежова был своевременно помещён под увеличительное стекло чекистского надзора и обложен ватой постоянного ненавязчивого контроля. Куда он теперь денется?

    "Денется", - вдруг понял Сталин.

    Именно денется. Теперь Ежов не нужен ему живым - слишком много планов завязано на этого преданного - так казалось - карлика. Обида, в данном случае, была сильнее даже политической необходимости. Обида, гнев, жестокая жажда мщения. Но и открытый процесс - не тот случай. Будь Николай Иванович троцкистом, вполне можно было бы обвинить в шпионаже. Но настоящего шпиона?!

    "Нужно его тихо... Сердечный приступ или еще что... Пусть будет безвременная кончина пламенного большевика... ", - подумал он, нажимая на кнопку вызова секретаря.

    Вошел Поскребышев.

    - Что там, Шумяцкий готов?

    - Да, товарищ Сталин. - Ответил Поскребышев.

    - Ну что ж пойдемте, товарищи, посмотрим кино. Шумяцкий обещал новую фильму показать.

    - Что за фильма? - Спросил, поднимаясь со стула, Ворошилов.

    - "Мы из Кронштадта". О Гражданской. Вячеслав, пойдёшь с нами? - Интонация вопроса, заданного Сталиным, отказа не подразумевала. Но и приказом не была. Ему по-человечески не хотелось сейчас оставаться одному, да и кино он смотрел всегда в компании. Ему нужны были соучастники, с которыми можно обмениваться замечаниями и комментариями к увиденному на экране. В ином случае, пришлось бы остаться один на один с неприятными мыслями и, раз за разом, прокручивая в голове информацию, принесённую Штейнбрюком, вольно или нет ограничивать пространство принятия решений. Это было хуже всего, ибо приводило к поспешным и, как следствие, неправильным выводам.

    В небольшом зале кремлёвского кинотеатра, бывшего когда-то зимним садом, негромко стрекотал кинопроектор, в луче танцевали пылинки, невидимые для тех, кто смотрел на экран, и незначимые для тренированных взглядов рассредоточенной по тёмным углам охраны.

    По обыкновению, смотрели, обмениваясь репликами. Правда, сегодня шуток было меньше чем обычно. Сказывалось общее подавленное настроение и ощущение некой неопределённости. По звучавшим приглушённо голосам с большим трудом можно было различить говоривших.