Гарри Каспаров - Безлимитный поединок

• Название: Безлимитный поединок
• Автор: Гарри Каспаров
• Издательство: Физкультура и спорт
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989
• ISBN: 5-278-00297-2

В книге «Безлимитный поединок» тринадцатый чемпион мира Г.К.Каспаров рассказывает о своем спортивном и творческом пути, о своих шахматных воззрениях. В центре повествования — многолетнее единоборство с А. Карповым, непростые взаимоотношения с ФИДЕ, Госкомспортом СССР и Советской шахматной федерацией, последовательная борьба за демократическое переустройство шахматного мира.

Рассчитана на широкий круг любителей шахмат.

---

Кампоманес: Спасибо, г-н Додер, я так долго и многословно объяснял вам это вчера и повторил это сегодня с трибуны. Право ясно. Причины — прежде всего мы думаем о двух сильнейших шахматистах мира. Мы думаем о шахматах как спорте в глазах всего мира. Мы думаем о благополучии тех, кто связан с матчем в Москве и повсюду, и о других вопросах, имеющих отношение к данной теме. Я процитирую г-на Майданса, пытавшегося застать меня вчера, я знаю, но меня не было. В вашем репортаже для «New York Times», 29 января, вы сами сказали, что матч начинает становиться не испытанием шахматного мастерства, но вопросом физической выносливости. Вспоминаю, что при счете 5:0 и множестве сыгранных к тому времени партий все говорили, когда же это кончится, и последовали новые ничьи. Затем г-н Каспаров выиграл, и опять пошли ничьи, и все стучали в дверь, говоря: давайте кончать этот матч. А теперь, когда мы кончаем матч, вы спрашиваете, почему. Думаю, ответ напрашивается.

Вопрос: У меня два вопроса. Спасибо за то, что вы определили позиции обеих сторон относительно вашего решения. Не скажете ли, какова реакция Советской федерации на это предложение? И как прекращение матча, который хотят продолжать оба участника, послужит на благо спорта?

Кампоманес: Я отвечу только на один ваш вопрос — на другой я уже ответил. Шахматная федерация СССР согласна с моим решением.

Вопрос (Ричард Оуэн, московский корреспондент «Times»): Г-н Кампоманес, мне интересно узнать, как вы отвечаете на суждения квалифицированных комментаторов, таких, как г-н Реймонд Кин, считающих, что, если г-н Карпов после шести месяцев игры не может выдержать напряжения, ему следует отказаться от своего титула, поскольку шахматы — это не только умение и ходы, но и психологическое испытание и проба на выносливость на каком-то отрезке времени. И поскольку г-н Каспаров не похож на человека, угнетенного психологически или физически? (смех в зале).

Кампоманес: Прежде всего, вы цитируете г-на Кина. Когда он высказал это суждение?

Оуэн: Он сообщил это моей газете, «Times», два дня назад.

Кампоманес: Четыре с половиной дня назад я встречался с г-ном Кином в Дубае, и мы обсудили с ним это дело вдоль и поперек под доброе красное вино, а два дня назад вечером мы говорили с ним по телефону — он уже вернулся в Англию. Г-н Кин — английский гроссмейстер, второй у вас, и он имеет право на свое мнение, и потому-то мы в ФИДЕ (такая забавная семья) признаем право на несогласие.

Вопрос (ТАСС): Какая система проведения матчей лучшая?

Кампоманес: Это хороший вопрос (смех в зале). Позволю себе напомнить вам, что ваш покорный слуга был организатором матча на первенство мира 1978 года от Филиппинской шахматной федерации. Тогда мы считали, что матч затянулся, и заверяю вас, что мне понятны сейчас чувства организационного комитета — потому что тогда, по прошествии 93 дней, я думал, что мне вот-вот наступит конец, а сейчас прошло больше 150 дней. Но такой регламент действовал и на том матче, и на матче в Мерано, и я продолжаю говорить своим близким коллегам, что матч затянулся на такой долгий срок не по вине регламента. Регламент, может быть, и неплох, но, к счастью, — я говорю, к счастью, — совершенство соперников достигло такого уровня, что они раскрыли секрет, как свести партию вничью, доведя до самого ничтожного минимума риск проиграть. Это совершенство современных шахмат. Единственное, что можно винить, это особое совершенство, из-за него матч стал таким долгим — сорок ничьих, неслыханное дело в предыдущих матчах. Регламент, будучи продуктом человеческого разума, не в состоянии охватить всех ситуаций. Вот почему в нынешнем регламенте есть пункт, по которому кто-то лично и официально должен оценить происходящее со всех позиций, и, я надеюсь, он принимает правильное решение во благо.

Вопрос («Советский спорт»): А как объяснить ситуацию, возникшую во время матча, разъясните — или вы уже дали оценку матча?

Кампоманес (после консультации с советским представителем для новых разъяснений): О, да! Большое спасибо, это хороший вопрос. Мы достигли рубежа, на котором прежняя продолжительность матчей, 24 партии, превышена вдвое. 48 партий — хороший рубеж, чтобы остановиться и подумать. Вот почему я увидел, что пора действовать. А что иначе: ждать, пока будет 72 партии? Если матч так затянется, все может случиться. Я не завидую и представителям прессы. Помню первые дни и бурную деятельность в пресс-центре. Перед отъездом в Дубай я зашел в пресс-центр. На местный морг это не было похоже (смеется), но народу в пресс-центре стало гораздо меньше. Вы же сами устали.

Вопрос: Вы сказали, что соперники открыли секрет, как сделать ничью, но вы прибыли сюда как раз в тот момент, когда г-н Каспаров, кажется, открыл секрет, как выигрывать. Не создает ли это впечатления, что вы прибыли в последний момент, чтобы спасти г-на Карпова?

Кампоманес: Спасти его от себя самого? Нет. Об этом я начал думать гораздо раньше. Я стал думать об этом начиная с 32-й партии. Я вспомнил, что в Багио было 32 партии, но мне нужна была еще информация; однако меня вызвали по делам, требующим моего участия, и мне пришлось уехать. Все это стало укладываться по полочкам, когда мы много беседовали на эти темы в Афинах и мне звонили шахматные руководители из разных стран. Дважды 24 — это 48. Прекрасный рубеж, чтобы подвести итоги независимо от того, что вы называете тенденцией матча, — поскольку, как на бирже, с подъемами и падениями курса, здесь никогда не знаешь, что произойдет, и можешь попасть впросак.

Вопрос: Я хотел бы знать, что лично вы чувствуете, принимая свое решение, если учесть, что оба соперника говорят о своем желании продолжать матч?

Кампоманес: Мое решение равно для обоих соперников. Нельзя сделать довольными всех или кого-то одного. До настоящего момента я не знал. Надо жить в согласии с самим собой, и сплю я спокойно.

Вопрос («Советский спорт»): Еще вопрос о правилах. До сих пор сыграно 29 матчей, и самый длинный из них был из 34 партий. Система казалась подходящей, и вся шахматная общественность соглашалась с ней. Почему потребовалось ее изменить? И какую систему вы считаете оптимальной?

Кампоманес: Думаю, я уже частично касался этого вопроса. Всякая система требует проверки — нельзя узнать вкус пирога, не попробовав его. Когда регламент применяется на практике, при конкретных условиях, что-то оказывается хорошо, что-то — нет, и вообще это прерогатива ФИДЕ, решениям которой я должен следовать. Они формулируют регламент, начиная с проработки в комиссиях и кончая тайным или открытым голосованием. Люди его разрабатывают, а обстоятельства на него влияют.

Вопрос: Я бы хотел только спросить о том, о чем уже здесь говорили. В последнее время появились более конкретные сообщения в прессе — что г-н Карпов на грани психологической катастрофы (Кампоманес улыбается и встает), что он полностью выдохся и так далее. Что бы вы на это сказали — он что, в больнице?

Кампоманес (улыбаясь и беря в руки микрофон): Вы задали свой вопрос в самый подходящий момент — г-н Карпов только что прибыл, он за вашей спиной.

В это время в зале появился чемпион мира. Был ли он все время внутри здания, прячась где-то за кулисами? Или — что более вероятно — его предупредили по телефону о моем присутствии до начала пресс-конференции, и он поспешил в дорогу? С конца зала было слышно, как Карпов сказал: «Я хочу сделать заявление», — после чего направился к сцене.

Часть аудитории громко приветствовала его. Было слышно, как к нему обращались с вопросами, пока он шел по проходу: «Как вы себя чувствуете, мистер Карпов? Хорошо? Это хорошо». Аудитория шумела, предвкушая интересное зрелище. Когда он поднялся на сцену и подошел к президиуму, Глигорич уступил ему свое место, и Карпов пожал руку улыбающемуся Кампоманесу и представителю МИДа. Затем он сел рядом с президентом и взял в руки микрофон.

Карпов: Я должен сказать, как это по-русски говорится, слухи о моей смерти были несколько преувеличены.

Кампоманес: Анатолий, я им только что сказал об этом.

Карпов: Я считаю, что мы сможем и должны продолжить этот матч, потому что предложение прекратить его и начать на равных условиях меня не устраивает. Я считаю, что мы должны с понедельника начать… то есть не начать, а продолжить наш матч. Я думаю, что Каспаров поддержит это предложение и никакой проблемы быть не должно (аплодисменты).

Кампоманес (улыбаясь): Господа, теперь вы видите, что я говорил вам правду. Подтверждение прибыло сюда в лице нашего друга — чемпиона мира. Я вам уже говорил об этом, и г-н Каспаров теперь видит, что я говорил правду.