Абель Поссе - Райские псы

• Название: Райские псы
• Автор: Абель Поссе
• Издательство: Фита
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-7101-0077-3

«Райские псы» — история двух гениальных юнцов, соединенных всепоглощающей страстью, — католических короля и королевы Фердинанда и Изабеллы. Они — центр авантюры, главную роль в которой сыграл неистовый первооткрыватель новых земель Христофор Колумб. Иудей и католик, герой и работорговец, пророк и алчный искатель золота, он воплощает все противоречия, свойственные западному человеку.

В романе повествуется о столкновении двух космовидений: европейского — монотеистического, подчиненного идее «грехопадения и покаяния», и американского — гелиологического, языческого, безоружного перед лицом невротической активности (то есть формы, в которой практически выражается поведение человека европейской цивилизации).

---

Надо попасть в ядро урагана. Там царят тишина и покой. Видно, как носятся вокруг черные облака, груженные холодом и огнем, как гоняются друг за другом, точно эринии.

Адмирал с трудом поднимается на марс, бросая вызов шторму, и оттуда швыряет на ветер пригоршни бумажных клочков, чтобы пронаблюдать их винтовое кручение. Что-то кричит стоящему внизу у подножия грот-мачты Хуану де ла Коса, но шторм стирает, уносит слова.

Теперь-то Адмирал знает: ветер несется по спирали — как звезды в бесконечном пространстве, как воды, когда их всасывает страшная бездна.

Крепнет, мужает дух Адмирала в ужасных испытаниях, когда все обретает иной масштаб, когда смотришь в лицо опасности и надеешься только на себя.

Он имеет огромное преимущество перед остальными, ибо считает человека изначально беззащитным, лишенным покровителей. Поэтому он не молит у урагана пощады, не просит, чтобы море обернулось спокойной равнинной рекой.

Он верит, что если одно испытание закончится, то за ним последует другое, еще большее. И он терпит, когда остальные слабеют и стенают.

Терпит, а люди вокруг него — его презирающие — вовсе сникают и становятся похожими на собственные страхи.

Адмирал же сияет особым огнём одиночества. Много часов подряд не покидает он капитанский мостик. А когда начинает проясняться и только огненный дождь еще падает с небес, он переходит на кормовую площадку и ждет появления знака спасения.

Как и многие гении (возможно, благодаря тому что в кожу его впитались соль и планктон), Адмирал излучает мерцающий свет.

Ферменты кожи лица окисляются, и возникают сверкающие отблески, хорошо видимые в темноте (такой прерывистый свет идет от маяков, что ставят у входа в свои порты англичане, чтобы указывать путь возвращающимся с грабежей и пиратских набегов судам).

Хулители и враги утверждают, что светится он благодаря люциферину, который вырабатывается его организмом, богатым люциферонами.

Простые матросы не любят его, но уважают. И с опаской подглядывают из-за переборок и мачт.

Порой он видится им огромным светляком.

27 сентября. Происходят странные вещи. Сапожник Перес явился к Адмиралу вместе с королевским инспектором Санчесом. де Сеговиа.

А дело было вот в чем. Поздней ночью, пока Перес делал свои дела в «садике» (гальюне) у бакборта, он видел непонятные огни. Несколько движущихся и расположенных одна над другой горизонтальных светящихся линий. По его словам, то было огромное, небывалых размеров судно, такое же высокое, как собор в Севилье. А освещенная мачта была подобна Хиральде[65].

Перес умеет читать (мечтатель и мистик, как и подобает сапожнику) и утверждает, что сумел разобрать на корме чудовища, которое прошло мимо, разбрасывая горящую всеми цветами пену, слова «Queen Victoria».

Санчес де Сеговиа верит ему, потому и привел к главному человеку во флотилии. Он и сам заметил: происходят странные вещи. Сдается, они здесь не одни. Инспектор отваживается намекнуть, что лучше бы им было поскорее вернуться в Испанию.

Адмирал не удостаивает ответом подобную нелепость.

Инспектор утверждает: на каравеллах завелись недовольство и зломыслие.

«Говорить с ними — все равно что воду решетом носить. Мешок со змеями». Многие, кажется, уже начали замечать мертвых. Кое-кто не хочет справлять нужду за борт, где подстерегают их демоны-насмешники. (Инспектор рассказывает два грубых анекдота.)

Самые наблюдательные поняли, что сутки длятся уже не 24, а 32 или даже 33 часа, а каждая лига вмещает в себя четыре.

Люди точат ножи. Происходят тайные сходки. Адмирала, сообщает инспектор, называют дьяволом. Самые смелые даже предлагают сжечь его, обваляв в смоле, у грот-мачты.

Да, в чем-то они правы. Люди перед лицом больших перемен стремятся отвлечь себя чем-то, пусть даже насилием.

Адмирал требует от инспектора официального и широкого расследования. И пусть не преминет изложить все на бумаге. А Переса де Дадиса, мистика и сапожника, награждает, словно благородного коня, куском сахара, который сам же подносит ему ко рту.

В действительности это плавание длилось десять лет (как и отплытие).

Как очень скоро понял Адмирал, цели своей он мог добиться, лишь полностью сломав установившийся пространственно-временной порядок, поколебав существующий образ мира.

То было новое дело, и в ходе его открывались, естественно, новые обстоятельства.

Нос «Санта Марии» вспарывал линию пространственно-исторического горизонта. Будто делал прореху в мешке с подарками, что разыгрываются на лотереях в Феррагосто. Ящик Пандоры, напичканный историей.

В пространственно-временной завесе возникла щель, и сквозь нее начали просачиваться люди, корабли, события. Адмирал был фантазером и принимал все как должное, не пытаясь найти объяснения, которые та эпоха, небогатая возможностями, дать и не могла.

Так, он мог перейти с мостика «Санта Марии» на мостик «Марии Таланте» (она снимется с якоря в 1493 году и пойдет во главе флотилии из пятнадцати больших и нескольких более скромных парусных судов) или на мостик «Вакеньос» (или «Висканины», пустившейся в плавание в 1502 г.).

Теперь его задача несказанно усложнилась. И если бы не природные скептицизм и невозмутимость, ему пришлось бы скверно при столкновении с небывалым и загадочным.

Так, в субботу 6 октября он имел возможность наблюдать три каравеллы, идущие к великому дню 12 октября 1492 года. Он смотрел на них с мостика «Марии Таланте» через подзорную трубу, подаренную ему в Барселоне (после триумфального возвращения) оптиком из Фландрии Цейсом, который пытался распространить при дворе свои изделия и требовал патент на изобретение.

На кормовой площадке «Санта Марии» стоял он сам! И старался сквозь завесу тумана будущего разглядеть очертания «Марии Таланте»!

Матросы облепили снасти. Им очень хочется что-то увидеть сквозь молочно-белую пелену.

Они говорят, что откуда-то доносится ржание и громкое, отчетливое мычание. А на рассвете — пение петуха.

Но на борту трех каравелл нет никого, кроме людей и пронырливых крыс.

Матросы шепчутся о демонах, о легендарном морском коне.

Но бык существует на самом деле. На борту «Ла Колины» Жоан Вельмонт готовит его к торжествам по случаю годовщины 12 октября. Зверь вырвался из временного загона и бушевал на палубе — к ужасу и ликованию (на испанский манер) матросов. Ну чем не праздник святого Фермина! «Оле! Оле!» — кричат зрители при каждом неудачном шаге Жоана Вельмонта, пытающегося загнать быка в трюм. А лошади ржут. Они испытывают ужас перед морем, перед его безднами.

От шума и криков на снастях всполошились голуби, воробьи, куропатки, которых везут с собой для развода.

Бык яростно ревет. Он учуял запах молочных коров с борта «Гальеги». Ругаются разгневанные земледельцы: рогач попортил их маленькие огороды, где путешествуют в новые земли всякие полезные растения, превратившие корабль в плавучий сад.

Наконец тореро, стоя у входа в трюм, отважно манит быка. И когда зверь на него кидается, уходит от удара, а бык летит в темноту. Бурное ликование публики. Аплодисменты. Героя несут на плечах.

Вельмонт приглашен отобедать вместе с лоцманами и капитаном.

Да, теперь уже многие, как и Перес де Кадис, утверждают, будто видели светящиеся корабли.

Внимательно следил за ними и Адмирал. То были суда без парусов, перевозили они большое количество людей и всякой всячины. Попадались корабли из металла, с огромными трубами, оставлявшие за собой на удивление ровный дымный шлейф, и он вовсе не походил на дым от пожара.

Один из кораблей, «Rex», оглушил их веселой музыкой. Вечерело, и было отлично видно, как на палубе, рядом с чем-то вроде пруда, окруженного пестрыми зонтами, стояли молодые люди в соломенных шляпах, в белых полотняных жилетах. И женщины в изящных, украшенных цветами и лентами головных уборах. Бокалы с соломинками и кружками лимона. Синкопированная музыка. (Откуда было Адмиралу знать, что сам Лекуона исполнял свою знаменитую румбу «Торговец жареным арахисом»?) Адмирал смотрит завороженно, словно бедный крестьянин на чужой праздник, и слегка завидует вольной и раскованной жизни удачливой буржуазии первых десятилетий одного из будущих веков.

И снова на помощь Адмиралу приходит здоровый инстинкт, мешая углубиться в размышления об увиденном. На головокружительные видения смотрит Колумб взглядом мула, что забрел высоко в горы.

Только так можно уберечь рассудок от помешательства. Колумб благоразумен.

Ему внушает тревогу другое: слишком часто падают из будущего эти корабли. И нагло, без должного почтения крутятся вокруг «Санта Марии»: то маячат где-то впереди, то возникают за кормой.

Правда — он успел в этом убедиться, — они никогда не пересекают линии, которая идет вперед от носа «Санта Марии». Будто впрямую зависят от положения ее утомленного деревянного носа, разрезающего толщу времен. Так что при безветрии, а также когда каравелла сбивается с привычного курса либо замедляет ход, пришельцы из будущего мечутся, точно теряя ориентиры.