Элизабет Питерс - Ночной поезд в Мемфис

• Название: Ночной поезд в Мемфис
• Автор: Элизабет Питерс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-02785-7

Все, кто любит произведения Иоанны Хмелевской, просто обязаны полюбить Элизабет Питерс, одну из `королев` иронического детектива. Элизабет Питерс — это лихо закрученная детективная интрига и брызжущий, искрометный юмор, загадочные преступления и тонкая ирония, экзотические страны и головокружительные приключения, захватывающие сюжеты и обаятельные герои. Элизабет Питерс — это книги, от которых невозможно оторваться!

---

Он поджал губы.

— Да, его убили. Но больше вам беспокоиться не о чем, доктор Блисс. Ваше участие в этом деле подошло к концу. Тригарт — единственный, кого вы узнали? Вам не удалось идентифицировать кого-нибудь из его сообщников?

— Да. Нет. В порядке поступления ваших вопросов, — коротко ответила я.

— Тогда вам больше нечего делать. — Он сел и широко развел руками. — Отныне Тригарт будет под нашим неусыпным наблюдением. Желаю вам приятно провести оставшееся время визита в нашу страну и забудьте обо всем, что случилось.

— Еще одну минуточку, — сказала я, когда он уже вставал, — у меня тоже есть к вам несколько вопросов.

— Чем меньше вы будете знать, тем лучше для вас.

— Ах, этот старый, любимый рефрен! Но я любопытна. Что, если Тригарт не пойдет напролом? Он знает меня. Он знает...

— Что находится под подозрением? — Ахмет подергал свой аккуратный черный ус. — Думаю, так оно и есть.

Вашего присутствия в этом круизе оказалось достаточно, чтобы насторожить его.

— Я говорила это Буркхардту с самого начала. Ахмет пожал плечами.

— Это не имеет значения. Если он не откажется от своих планов, а мы уверены, что не откажется, у него нет шансов уйти.

— А что потом? — спросила я. — Надеюсь, вам, как и мне, приходило в голову, что музей может быть лишь отвлекающим маневром? Пока вы будете усиливать охрану музея, он может совершить что-то в другом месте.

— Разумеется, мы об этом подумали. — Ахмет был уже на полпути к двери. Я определенно раздражала его. Он обернулся, чтобы сказать последнее слово: — Я ведь сказал, чтобы вы забыли обо всем, доктор Блисс. Держитесь подальше от Тригарта, от музея, а пуще всего — от офицеров государственной безопасности.

— Все это хорошо, просто прекрасно. А что, если они не будут держаться подальше от меня?

Ахмет начинал выходить из себя. Во всяком случае, так я истолковала его нахмуренный вид. Казалось, его лицо вообще не было способно принимать более приветливое выражение, чем выражение крайнего раздражения.

— Зачем вы им нужны? Вы передали лишь ту единственную информацию, которой располагали. Перестаньте совать нос в дела, которые вас больше не касаются, и будете в полной безопасности.

Я вернула ему злобный взгляд и заметила:

— Но ведь именно вы, друзья мои, попросили меня сунуть нос в это дело!

— Да, верно. Мы вам очень благодарны за помощь. Это была самая неискренняя благодарность, какую мне когда-либо доводилось получать, включая и несколько, выраженных Джоном.

Остаток вечера я помню смутно. Меня усиленно угощали шампанским, и я не видела больше причин отказываться. Я поболтала с Элис, которая выглядела очень элегантно в шифоновом платье с блестками; оказывается, ей сказали то же, что и мне: вы выходите из игры, забудьте обо всем. Неотчетливо помню, что поздравляла Жана Луи, нового директора, но совершенно не помню, о чем мы с ним беседовали и как я добралась до постели.

Проснулась я со страшной головной болью. И поделом мне.

Открытие гробницы Тетисери оказалось еще одним пышным торжеством. Я ожидала, что будут присутствовать несколько министров, но не могла себе представить, что набежит столько репортеров и будут приняты такие меры безопасности. Наш маленький караван сопровождал вооруженный эскорт. Когда мы добрались до места, я увидела, что, кроме нас, ни одного туриста вокруг не было, повсюду взгляд натыкался лишь на людей в форме с ружьями.

Гробница Тетисери не расположена ни в Долине царей, ни в Долине цариц. Королевские особы и родовитые вельможи ее династии погребены на склонах холма, носящего название Дира Абу эль-Нага. Сама Тетисери была одной из последних представительниц рода, похороненных в этом месте. Ее предшественники заняли лучшие и более легкодоступные места на пологих склонах. То, что ее могила оказалась так высоко на отвесном заднем склоне, вероятно, и уберегло ее от разграбления.

Мы поднимались по современной лестнице, облегчавшей доступ к захоронению тем, кто работал здесь более трех лет.

Лэрри вручил огромный ключ министру, тот отпер железные ворота, закрывающие вход. Все присутствующие разразились аплодисментами, и Лэрри повел внутрь первую партию. Она вся состояла из правительственных чиновников. Нам, простым смертным, пришлось притормозить.

В ожидании своей очереди я беседовала с Полом Уитни. На открытие пригласили лишь нескольких археологов, и, по словам Пола, многие чувствовали себя обойденными.

— Мы все жалуемся на то, что большой поток посетителей наносит ущерб гробницам, — заметил он с сухой усмешкой, — но себя, разумеется, из этого потока исключаем.

— Значит, вы намерены отклонить приглашение? — спросила я.

— Вы, конечно, шутите.

— Конечно.

Я ничуть не волновалась по поводу своей клаустрофобии. В отличие от более поздних, сложно построенных усыпальниц, эта была маленькой и простой: один лестничный марш, один короткий коридор и всего две комнаты. Одновременно внутрь допускалось не более десяти человек, но впечатление создавалось такое, будто там — толпа, ибо все стояли, тесно прижавшись друг к другу плечами, посредине: нас предупредили, что прикасаться к росписям запрещено.

Очень осторожно я все же приблизилась к стене и, прищурившись, стала рассматривать рисунки с близкого расстояния. Прежде чем расписывать стены, древние мастера покрыли их слоем грунтовки; к тому времени, как к работе приступили нанятые Лэрри художники, из-за влаги и образования кристаллов соли большие участки грунтовки отошли от скалы. Эти фрагменты были осторожно отделены и подвешены на специальных штативах, затем скальная основа тщательно очищена и лишь после этого отставшие фрагменты грунтовки водворили на место, закрепив с помощью клейкого вещества, не подверженного ни шелушению, ни отсыреванию, ни усадке, как старые материалы. Собственно реставрация началась только после того, как этот процесс был завершен. Счищался слой въевшейся в рисунки за последние десятилетия грязи, крошечные чешуйки осыпавшейся краски собирались с пола и из просветов, образовавшихся между скалой и грунтовкой. Это потребовало из ряда вон выходящего терпения и умения.

По выходе из пещеры я нашла подходящий валун и уселась на него, прикрыв глаза шляпой. Должно быть, я уже привыкла к местному климату. Мне не было тяжело дышать горячим, сухим воздухом. Да, ей-богу, я сделаю именно так, как советовал старина Ахмет: забуду все тревоги и буду наслаждаться путешествием.

Может, удастся уговорить Шмидта поехать в Асуан? Будет очень приятно путешествовать без всяких осложнений. А в Луксор мы сможем вернуться потом, когда...

Начиная с этой минуты они будут наблюдать за каждым его движением, станут стеречь его, как кошка стережет мышь у входа в норку, пока он не совершит чего-нибудь, что позволит упрятать его в тюрьму или поместить в более тесное и вечное пристанище. Ведь иногда тех, кто оказывает сопротивление при аресте, убивают.

В поле моего зрения вдвинулась пара обутых в грубые ботинки ног. Подняв голову, я увидела Жана Луи. Мне не было жалко, что кто-то прервал поток моих невеселых мыслей.

— У вас есть сигареты? — бесцеремонно спросил Жан Луи.

— К сожалению, я... — Но тут я вспомнила, что «курю», полезла в сумочку и достала пачку сигарет, почти полную, но весьма измятую. — Возьмите все, — щедро предложила я.

— Очень любезно.

Это вовсе не было любезностью, но я не стала возражать. Он, похоже, был курильщиком, прикуривающим одну сигарету от другой. Земля вокруг того места, где он стоял, была усеяна окурками.

— Ну как, понравились вам росписи? — спросил он.

— Я потрясена. Вы проделали великолепную работу. Mes hommages[46].

Лицо его трудно было рассмотреть между копной густых волос и бородой, но все же я заметила, что он не ответил на мою улыбку.

— Это лишь малая часть того, что нужно сделать. В этом и будет состоять работа нашего института — консервация. Достойная задача, вы так не считаете?

— Безусловно. Как я уже сказала...

— Задача, которая стоит жертв.

Казалось, что он разговаривал сам с собой. Не пьян ли он, подумалось мне. Но не в такой же ранний час! Когда он прикуривал очередную сигарету от окурка предыдущей, руки его дрожали.

Я почувствовала, как что-то внутри меня щелкнуло и включилось некое реле. Не знаю, каким образом общество вырабатывает у женщин ощущение обязанности утешать, приободрять и льстить мужчинам-меланхоликам. Всю свою сознательную жизнь я старалась преодолеть в себе этот инстинкт, но полностью мне это так и не удалось. Я подумала, что Жан Луи — из тех, кто из-за дырки не видит бублика. Конечно, завела я известную песню, он лелеет великую мечту и сомневается в своей способности осуществить ее. Эта работа не имеет конца, во всяком случае, в пределах одной человеческой жизни, слишком многое еще надо сделать. Это относится, впрочем, и ко многим другим вещам, в том числе — к достижению справедливого миропорядка, всеобщему миру и построению общества, в котором не будет голодных детей. Но это вовсе не значит, что и работать не стоит.