Наташа Мостерт - Хранитель света и праха

• Название: Хранитель света и праха
• Автор: Наташа Мостерт
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-42164-0

Ник Даффи, молодой и успешный бизнесмен, возвращается в Лондон, город, где он родился и в котором не был уже многие годы. Мечта Ника — завоевать чемпионский титул в боевых искусствах Востока. Помощницей в осуществлении своей мечты он выбирает Миа Локхарт, подругу детства, мастера боди-арта и владелицу модного в столице тату-салона. Ник не знает, что Миа не просто знаток боевых искусств, она — хранительница и способна выходить за пределы телесной оболочки, чтобы оказывать воздействие на других людей. Все складывается удачно, Ник обретает форму, и вдруг в один несчастливый день по совершенно непонятной причине умирает один из учеников Миа после выигранного у соперника поединка. Скоро Ник выясняет, что за несколько предыдущих лет подобным образом ушли из жизни еще пятеро человек. В чем причина этих странных смертей? И почему они происходят на пике славы? И, если это закономерность, кто будет следующей жертвой невидимого убийцы?

---

— Не так часто после того, как он уехал в Ливерпуль. — Ее голова была опущена, и он не мог рассмотреть выражение ее лица. — Но да, мы не теряли друг друга из вида.

— Ты знала, что он решил снова выйти на ринг?

— Нет, — ее голос прозвучал очень тихо, — он не сказал мне. — Она помолчала, — Ник…

— Да?

— Ты помнишь Джеффа Карузерса? Он тренировался в «Скорпио». Компания, в которой он работает, перевела его в Манчестер, и теперь он живет там. В последний раз он приходил в «Скорпио» недели через две после твоего возвращения.

— Вроде помню, — Ник задумался на секунду. — Рыжий такой, второй полусредний вес?

— Да, это он.

— Ну и что с ним?

— У него поединок на следующей неделе.

Он ждал продолжения, но она молчала, сосредоточенно размешивая чай.

— Он твой друг?

— Да.

На секунду ему показалось, что она хочет что-то добавить. Что-то очень важное.

— Миа, в чем дело?

— Да нет, ничего. Забудь.

Она посмотрела на часы и бодро сказала:

— Если ты собираешься сбросить еще пару фунтов во время утренней пробежки, то тебе уже пора в кровать.

— Кстати сказать, — он сделал знак официанту, чтобы тот принес счет, — похоже, я нашел себе нового спарринг-партнера.

— Прекрасно. Я очень рассчитывала на то, что Джей Си подыщет кого-нибудь на замену Оки. И кто он?

— Новичок, зовут Эдриан Эштон. Собственно, он мне сказал, что вы с ним встречались сегодня.

— Эштон…

— Высокий. Светлые волосы.

— О. — На какое-то мгновение ее лицо приняло странное выражение.

— Ты уже тренировался с ним? Как он держится?

— Он быстрый, — Ник пожал плечами. — Хорошая ручная скорость, отличные удары ногами. Но в душе он «танцор». Изучал духовные практики на Востоке.

— Интересно, зачем ему понадобился спарринг.

— Да уж. — Ник взял у официанта чек. — Позволь, я заплачу.

— Ответ на это будет «нет». — Она улыбалась, но в голосе сквозила решимость. — Каждый платит за себя. Как обычно.

Точно. Как обычно.

На улице он помог ей одеть жакет.

— Я припарковался вон там. — Он указал на свою машину «Астон Мартин DB7 Загато» цвета металлик.

Несмотря на то что теперь он мог позволить себе многое, Ник не баловал себя «игрушками» слишком часто, но «астон мартин» — особая история. Машина и музыкальная система «Крелл эволюшн», которую он не так давно за приличные деньги установил у себя в квартире, были двумя примерами его расточительности.

— Одна минута, Миа, и ты дома.

— В этом нет необходимости, Ники. Мне и на велосипеде хорошо.

— Но вы не можете ехать на этом, мисс Локхарт. Уже поздно. Кроме того, Лайза рассказала мне о каком-то подозрительном субъекте, шныряющем по парку, который следил за тобой.

— Лайза любит страшные истории. Да, там был человек, но ничего плохого он не делал. Думаю, я просто перенервничала. Это случилось после того, как ты рассказал мне о смерти Валентайна. Я была… не в своей тарелке.

— Как бы то ни было, я провожу тебя до дома.

Следуя на машине за красным фонариком, светящимся на велосипеде Миа, и продираясь сквозь уличное движение, он чувствовал удовлетворение.

Ему нравилось ощущение того, что он приглядывает за ней.

Вечер стоял прекрасный. В темно-синем бездонном небе можно было разглядеть звезды. Вертолет, светящийся в темноте, точно драгоценная брошка, покружил некоторое время над ними, а потом умчался, как красивое диковинное насекомое. Миа вдруг резко свернула в сторону, прижавшись к тротуару, — маневр изящный, но очень рискованный. Теперь они были рядом с рекой, а в отдалении возвышался «Лондонский глаз»,[21] мерцавший голубым, розовым и лиловым. Словно невесомый, он плыл в ночном небе, на котором не было ни облачка. Ник с удовольствием вдыхал ночной воздух, проникающий в салон через опущенное стекло автомобиля. Вода в реке прибыла, и он чувствовал запах мокрых листьев и земли — пронизывающий, как горький аромат табака.

Перед домом Миа остановилась и откинула поддерживающую стойку велосипеда. Ник вышел из машины, но мотор не заглушил. Когда он подошел к ней, она сняла шлем и тряхнула волосами.

— Волшебный вечер. — Она улыбнулась ему с неподдельной радостью.

Ах, Миа. Он взял ее руку в свою. Он должен сказать ей обо всем, что чувствует. Это был подходящий момент — именно сейчас, — когда ее глаза отражают сияние звезд на небе и она так счастлива.

Взгляд Миа скользнул мимо его плеча, и она прижала палец к губам. Он обернулся. Фары автомобиля отбрасывали длинные желтые лучи, которые рассеивали сгущающиеся сумерки. В полосу их яркого света попала городская лисица. Это было одно из тех тысяч проворных животных, которые живут своей ночной жизнью на улицах и задворках Лондона, отираются возле мусорных баков, носятся по скверам. Духи. Вы никогда не увидите их днем.

Глаза животного поблескивали в темноте каким-то иллюзорным сиянием. Раздумывая, лисица подняла одну лапу. Они с Миа, не дыша, наблюдали за застывшим в стойке животным. Воздух между ними, казалось, сгустился и наэлектризовался. Волшебный вечер…

Кто-то хлопнул оконной рамой в конце улицы. Звук эхом разнесся между стенами домов. Лисица повернула голову и исчезла во тьме.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Миа проводила взглядом машину Ника и, как только оранжевые огоньки габаритов исчезли за углом, уверенно вошла в дом. Закрыв за собой дверь, она автоматически протянула руку к выключателю на стене, чтобы зажечь свет. Но не тут-то было. Электричество так и не дали.

Ее приподнятое настроение начало угасать. Ступая на ощупь в темноте, она медленно спустилась по ступенькам в кухню, держась одной рукой за стену, другую же выставив перед собой, чтобы ни на что не наткнуться. Она вспомнила, что в буфете у нее завалялось несколько свечей. Но найдется ли там коробка спичек?

Свечи лежали на самой верхней полке, но спичек она не обнаружила. Ей вдруг вспомнилось, что вроде бы она видела их в ящике комода рядом с кроватью — одну из тех спичечных книжечек, которые дают в ресторанах. Держа свечу в руке, она снова двинулась вверх по лестнице.

Дуновение холодного воздуха заставило ее остановиться. Окно на первой лестничной площадке было открыто. Торопясь на встречу с Ником, она, скорее всего, забыла затворить его. Очень глупо с ее стороны быть такой беспечной.

Какое-то мгновение Миа стояла неподвижно, положив руку на подоконник. Она всматривалась в темноту, в которой утопал сад, расположенный позади дома. Ее собственное пространство около дома было крохотным, немногим больше, чем внутренний дворик, заставленный цветочными горшками, но с задней стороны к ее владениям примыкали викторианские сады ее соседей, длинные и узкие. Она чувствовала запах звездчатого жасмина, исходивший от живой изгороди старой миссис Квинн, и слабый аромат роз. Кто-то слушал диск «Бёрдз».[22] Звук еле доносился, но песня была настолько знакомой, что она невольно мысленно повторяла ее слова.

«Время родиться, время умирать… время убивать, время исцелять…»

Это была одна из любимых песен Молли.

Она вдруг ощутила жгучую тоску по матери. Конечно, она скучала и по отцу, но Молли была главной в ее жизни. Возможно, из-за сегодняшней встречи с Ником нахлынули старые воспоминания, и ее обуяло неодолимое желание вернуть прошлое.

С тех пор как она узнала о смерти Валентайна, ее не покидало острое чувство, что все вокруг необратимо меняется, и скоро то, что казалось знакомым и надежным, исчезнет, и ей придется отправиться туда, куда совсем не хотелось бы. Возможно, Молли удалось бы подбодрить ее.

«Мы сами пишем истории своей судьбы, — говорила ей Молли, с улыбкой глядя, как она сидит за туалетным столиком и расчесывает волосы долгими, уверенными движениями. — Никогда не поддавайся страху. Никогда не отступай. Никогда не позволяй никому сбить тебя с пути».

В этом заключался особый талант Молли — жить настоящим. Расти рядом с матерью, для которой планы на будущее — просто наказание; конечно, здесь были свои особенности. Тревоги и радости в равной степени — наверное, так лучше всего описать их житье. Это все равно что кататься на «американских горках», не пристегнувшись.

Молли олицетворяла собой яркие краски, творческий подъем, веселье. Она бывала вспыльчивой, и настроение у нее часто менялось. Ничто в ее жизни не было окружено молчанием. Ни ее симпатии, ни антипатии, ни образ жизни, который она вела.

Правда, в другом отношении Молли предоставляла дочери возможность расти, как все ее сверстники. Работая дайвером, Хуан постоянно разъезжал по стране, но Молли решила, что им с Миа не нужно повсюду следовать за ним. Всю свою жизнь Миа прожила здесь, в этом доме, — трудно представить себе большее постоянство. И, будь ее воля, она бы никогда не покинула это место, вплоть до того дня, когда ее вынесут отсюда вперед ногами. Она чувствовала невероятную привязанность к этому дому. Даже теперь, стоя на лестничной площадке и глядя в окно, она, казалось, ощущала тайное течение жизни за стенами окутанных мраком домов вокруг нее — так, как будто была связана с каждым ее малейшим дыханием. Стоит только закрыть глаза, и она готова поклясться, что чувствует, как дышит сам город — вдох, выдох. Его такое ощутимое присутствие сдавливает ей сердце. Она безраздельно принадлежит ему.