Георгий Гуревич - Недоумение

• Название: Недоумение
• Автор: Георгий Гуревич
• Жанр: Научная Фантастика

---

Гуревич Георгий Недоумение

Георгий Иосифович Гуревич

Недоумение

- Нет, товарищ следователь, гражданином я вас называть не буду. Не виноват ни в чем и в роль подследственного входить не намерен. Да, признаю, концы с концами у меня не сошлись, вы уличили меня в путанице. Почему запутался? Потому что пытался умалчивать. Почему умалчивал? Потому что правда неправдоподобна, вы не поверили бы. Извольте, я расскажу, но вы не поверите ни за что. Да, об ответственности за заведомо ложные показания предупрежден. Можете записывать на магнитофон, можете не записывать, все равно сотрете потом. Потому что не поверите.

Значит так. Начинаю.

С исчезнувшим я познакомился, когда он переехал в наш дом, не просто в дом, в соседнюю квартиру. В доме можно м двадцать лет прожить, не познакомиться. Корпус наш из тех; что называют лежачей башней: полкилометра по фасаду, четырнадцать подъездов, девять этажей, на каждой площадке восемь квартир. Сколько это получится, сразу не сообразишь? Больше тысячи семей, да? Верно, припоминаю, что в дальнем подъезде тысячные номера. В деревне, вероятно, знал бы всех, хотя бы в лицо, здоровался бы, там и живешь рядом, и работа общая. А в городе, сами понимаете, спустился утречком на лифте и бегом на метро, на другой конец города. У каждого своя работа, свои дела. Знаешь только свой коридорчик, четыре квартиры: № 441, 442, 443 и 444.

Первая от двери - № 441 - моя. Здесь я проживаю - Лихарев Павел Петрович, литератор, вдовец со взрослой дочкой. Таней зовут, студентка пятого курса, незамужняя, это все у вас записано. О Тане разговор еще будет, все началось с нее. Рядом с нами за стенкой в номере 442 - инженер Утгоин, Тимофей Никитич, с женой, тремя детьми и мамашей. Очень шумное семейство, и все в коридор выплескивается. И барахло у них в коридоре, и детишки на трехколесном гоняют, и мамаша в коридоре сидит, примечает, кто к кому идет, все ей нужно. Правда, сам Тимоша и виноват; вытесняет семью из квартиры. Не знаю уж, в каком ОКБ он служит инженером, но по призванию, от рождения он изобретатель, Комнаты у него увешаны проводами, заставлены моделями, на столах чертежи, под столом банки и ящики. Для домашних места нет в доме, волей-неволей выжимает их в коридор. В нашем отсеке всегда пахнет кислотой и жженой резиной, и два раза в неделю перегорают пробки или трубы лопаются. Но как-то зла мы на Тимошу не таим. Он сразу же является с извинениями, проводку чинит, лампочки заменяет, спрашивает, не надо ли что поправить заодно. Он талантливый человек, на все руки мастер. Все может: паять, строгать, сверлить, полировать, рисовать даже. Тане моей он все рисунки делает и половину чертежей.

В номере 443 живет профессор, очень уважаемый человек, автор монографий и учебников. Но мы как-то с ним общаемся мало, он держится особняком. Однако в квартире я у него бывал и всякий раз по одному и тому же поводу. Дверь у него на сигнализации, и время от времени эта сигнализация срабатывает, просто так, для тренировки, а может быть, от скуки. Тогда приезжает милиция, квартиру вскрывают, а меня приглашают понятым. Так что побывал я внутри и знаю, что у профессора очень нарядно; обои пестрые, занавесочки пестрые, а на полках великое множество сувенирчиков из всех стран света. Даже лейтенант из милиции спросил меня однажды, много ли внуков у профессора, если игрушек целые шкафы.

И наконец, номер 444, что против моей квартиры. Раньше здесь жила Рая - продавщица из магазина "Фрукты-овощи", женщина со сложной семейной жизнью. Первый ее муж проворовался, за хищения был выгнан с работы, потом от большой страсти пырнул Раю ножом и получил за это четыре года. Тогда у Раи появился другой муж, тихонький, мягкий, только пил много, пропил у Раи шубу, обручальное кольцо и еще что-то. Когда же первого освободили досрочно, он потребовал жену обратно, подрался со вторым и, уходя с милицией, грозил убить обоих. Хотя второй муж тут же исчез из вежливости, Рая, перепуганная насмерть, решила бежать куда глаза глядят... и убежала из нашего района в центр, в Кривоколенный переулок, в коммунальную квартиру, где всегда народу много и убивать несподручно. А вместо нее в квартиру 444 вселился этот самый Михаил Михайлович Шестиков, о котором вы меня допрашиваете, солидный человек, лет шестидесяти, бледный, болезненный с виду, с короткой седой щетиной, какая вырастает у обритых наголо в больнице, и со своеобразным шрамом на лбу, треугольным, будто кусок кости у него выпилили.

Познакомились, представились друг другу: "Павел Петрович литератор", "Михаил Михайлович - инженер-сантехник". С той поры пошло: "Здрасте-здрасте", вот и весь разговор. Живем рядом, друг другу не мешаем и довольны. Дальше бы так жили, если бы не Таня.

Вы уже записали, что дочка моя студентка пятого курса, возраст 24 года, учится в химико-технологическом. Хорошая девочка, старательная, круглая отличница (только черчение ей не дается). И тихая, и домовитая, и не дурнушка, но вот не складывается у нее судьба, не пользуется успехом, бедняжка. Полная она у меня: 86 кило, это же не норма для девушки. Конечно, не виновата она: обмен веществ не в порядке, в результате мучаемся мы с ней всю жизнь. Хочется вкусненького и нельзя, досыта нельзя, утром выдержала характер, вечером не выдержала, прибавила полкило, убавила полкило, вся жизнь с оглядкой на весы. У подруг романы, у подруг младенцы, иные уже развелись, вышли замуж по второму разу, а мою все обходят и обходят. И вот в апреле, месяца три назад, что-то начинает наклевываться. Обещают познакомить, зовут на день рождения, надо не ударить в грязь лицом, одеться со вкусом и подарок принести подходящий, не стандартный.

Конечно, подарок поручают найти мне, потому что дочь студентка, ей некогда, а папа - литератор, у него день не нормированный, может с утра и по магазинам побегать, а рабочие часы ночью добрать, разочек и до утра посидеть. Выбираюсь я, скрепя сердце, и такое везенье: за углом в фирменном магазине "Фарфор-хрусталь" стоит на прилавке гжель - великолепнейшая фигурка; рыбачка с осетром на руках возле бочки для икры. Ну, знаете, гжельский стиль: скульптура задорной шутки. Еще побегал я по друзьям, повыпросил баночки икры, у кого хранились в холодильнике к празднику. Удалось наполнить бочоночек.

Подошел вечер. Дочь одета, ждет, когда за ней на машине заедут, прихорашивается в передней перед зеркалом, пончо накидывает так и этак, не толстит ли? Гжель стоит наготове. И тут Таня моя поворачивается спиной к зеркалу, взмах пончо..., и статуэтка на полу. Где рука, где хвост осетра, где нос? Все вдребезги, мелкие осколки смешаны с икрой.

Таня в истерике, рыдает. На меня накинулась, конечно; "Зачем тут стоишь, повернуться невозможно!" Слезы текут, на щеках черные струйки. В голос кричит: "Не судьба, не судьба, не будет мне в жизни счастья!" Ну и что тут сделаешь поистине? Другой подарок искать? Но ведь гжель обещана демонстрация художественного вкуса. А машина уже в пути, звонили, сейчас заедут, не будут же Таню дожидаться. Идти в гости объяснять, что подарок в другой раз будет, раскокали, растяпы? Объявлять, что ты растяпа при первом знакомстве с женихом?

- Не судьба, не судьба!

Нет, это я по существу говорю, товарищ следователь... ну, хорошо, гражданин, гражданин, если вам хочется быть гражданином... существо говорю, это все имеет прямое отношение к делу.

Значит, дочка рыдает, я лепечу что-то утешительно-невразумительное, она на меня кричит, что я ерунду говорю, ерунду. А на кого же кричать, как не на отца, кто еще терпеть будет? И в этот момент осторожный звоночек в дверь, вежливенький такой.

- Ну кто там, кого еще несет? Ах это вы, Михаил Михайлович? Здрасте, Михал Михалыч, заходите, пожалуйста.

- Извините, извините тысячу раз за неуместное вторжение, но я услышал плач. У вас горе? Может быть, я помочь могу?

Я развел руками, головой показал на осколки. Как тут помочь?

Он подумал секунды две, потом сказал тихонечко, деловитым таким тоном:

- Это, вероятно, поправимо. Дайте мне совок, будьте добры. И пылесос хорошо бы. У вас есть пылесос, конечно?

Сгреб осколки, ссыпал в нашу корзинку, пыль и икру всосал пылесосом, подхватил аппарат и к себе понес,

- Три минуты подождите, пожалуйста. Быстрее я не управлюсь.

Мы с дочкой переглянулись, она даже плакать перестала.

- Что это значит, папа?

Ждем три минуты, недоумевая, друг на друга смотрим. Слышим, стукнула дверь напротив, прошаркали шаги по коридору, и снова звоночек. Вот он - наш сосед, Михаил Михайлович, а в руках у него гжель - целехонькая: грудастая рыбачка, осетр с ухмылкой и полная бочка красной икры, крупная, как горох, и чистенькая, икринка к икринке.

- Как это? - выдохнул я. - Откуда? Ну, чудо!

А Таня руки к груди приложила:

- Ну, спасибо, ну, спасибо! Вы, наверное, пришелец, да?

- Да, - говорит он простенько, - да!

Само собой разумеется, мы не поверили, поняли, что человек шутит. Однако разбираться было некогда. Тут подъехала судьба дочки на "Жигулях", Таня схватила рыбачку двумя руками, кинула благодарный взгляд и убежала. А я все-таки спросил соседа, когда мы вдвоем остались: