Игорь Чиннов - Собрание соч.: В 2 т. Т .2. : Стихотворения 1985-1995. Воспоминания. Статьи.Письма.

• Название: Собрание соч.: В 2 т. Т .2. : Стихотворения 1985-1995. Воспоминания. Статьи.Письма.
• Автор: Игорь Чиннов
• Издательство: Согласие
• Жанр: Поэзия
• Год: 2002
• ISBN: 5-86884-103-4

Во втором томе Собрания сочинений Игоря Чиннова в разделе "Стихи 1985-1995" собраны стихотворения, написанные уже после выхода его последней книги "Автограф" и напечатанные в журналах и газетах Европы и США. Огромный интерес для российского читателя представляют письма Игоря Чиннова, завещанные им Институту мировой литературы РАН, - он состоял в переписке больше чем с сотней человек. Среди адресатов Чиннова - известные люди первой и второй эмиграции, интеллектуальная элита русского зарубежья: В.Вейдле, Ю.Иваск, архиепископ Иоанн (Шаховской), Ирина Одоевцева, Александр Бахрах, Роман Гуль, Андрей Седых и многие другие. В интервью Чиннова и воспоминаниях говорится о революции, немецкой оккупации и пребывании в лагере, о работе в "Числах", о русских литераторах-эмигрантах, его статьи рассказывают о творческой жизни русского зарубежья на протяжении почти шестидесяти лет.Во втором томе Собрания сочинений Игоря Чиннова в разделе "Стихи 1985-1995" собраны стихотворения, написанные уже после выхода его последней книги "Автограф" и напечатанные в журналах и газетах Европы и США. Огромный интерес для российского читателя представляют письма Игоря Чиннова, завещанные им Институту мировой литературы РАН, - он состоял в переписке больше чем с сотней человек. Среди адресатов Чиннова - известные люди первой и второй эмиграции, интеллектуальная элита русского зарубежья: В.Вейдле, Ю.Иваск, архиепископ Иоанн (Шаховской), Ирина Одоевцева, Александр Бахрах, Роман Гуль, Андрей Седых и многие другие. В интервью Чиннова и воспоминаниях говорится о революции, немецкой оккупации и пребывании в лагере, о работе в "Числах", о русских литераторах-эмигрантах, его статьи рассказывают о творческой жизни русского зарубежья на протяжении почти шестидесяти лет.

---

Не забывайте Вашего

М.П., И.Ч.

33. Ю.П.Иваску

7 ноября 1978г.,

Дейтона-Бич, Флорида, США.

Ослик!

Начну с ругани. Почему Ты всегда, точно институтка, кого-то обожаешь? «Ах, Бродский, ах, ах! Ах, папа, ах, ax!»

Папа – выдающийся, не спорю. Но — раз поляк, значит — шовинист – фанатик и русофоб. Исключения — редчайши.

И почему никто «больше Польши» «на кресте»? А Россия сталинских времен? А Камбоджа теперь? И т.д.

«Низко кланяемся Польше». А она нас презирает — хотя бы за то, что позволили разрушить свою веру, свои храмы. Презрение заслуженное, но от того не менее неприятное.

«На кресте изнемогали» — хлопы в панской Польше — и пра­вославные там же, в самостоятельной Речи Посполитой и раньше, и позже, до 39-го года.

Не спорю, что есть в польской — панской — жизни изящество; есть польский гонор. Эстетически Польша привлекательна. Морально – нет.

Может быть, во мне чуточка польской крови: предки с материнско-бабкиной стороны — Корвин-Косаговские — пришли в Россию вначале XVII века, полагаю, со Лжедимитрием. Но бабушка поляков не любила — за неискренность и фанатизм.

Уважаю польскую культуру за многое. Но — подобно бабке, не люблю. И не одобряю русского, который «низко кланяется Польше». Не унижай себя. Польша не ответственна за Дзержинского и Менжинского; но завоюй поляки Россию – ух, угнетали бы! (В наше время особенно.)

Стишок об Эмилии. Раз эта тема, dejа vu [96] в творчестве Ослика, все еще (из локального патриотизма? Amherst , Mass. ?) тебя интересует, то – it’s up to you [97]. Ты сам понимаешь, что читателя она не увлечет. Пушкин писал не о Ризнич или Керн – а о любви. В твоей «эмилиане» недостаточно общечеловеческого. Согласен, что была эта дева достойна читательского внимания по причине своих стихов (и затворничества?) – но твое (не ее ) стихи? Ну да, сонеты Шекспира и Перелешина хороши и «в отрыве» от обожаемых юношей. Пусть твои ей серенады тоже переживут века; но я бы не печатал больше о сестре-соседке. Прости, говорю честно, что думаю.

Не обожай, институтка. (И не сердись на Досю).

Фарфоровое небо. Если Севр отвратителен, зачем сравнивать с ним прекрасное небо? (В «Распаде атома» фарфор – «прекрасен и отвратителен», другое дело). Но начало, 3 строки – прекрасно (в словарях агония, но – никто так не говорит).

Розанов. Каких обоих он умудрял в хибарке мексиканской? Опять Мексика у тебя нарушает стиль, как в Афанасьевском переулке: «И тут же Мексика». Нет, не тут же: не к месту, некстати. Но a part ca [98] – много прелести. Повторяешься; однако nitchevo. Уединенный тмится? De quoi s'agit-il [99]? Кес-ке-се [100]?

Корчула: «Узорочье» — довольно точное название, хотя стиль Алексей Михайловича, Тишайшего, за исключеньем терема и Василь Блаженного, весьма нехорош. О человеческой радости – да, грибки; но о радости на краю бездны есть и у меня – и у многих. В общем — много верного, все-таки, хотя сумбурно. Из цитат: блистательно о Ремизове! Верно о твоих вшах, моче, кале. О ягодице и щеке херувима — прекрасно, ты молодец.

O.K. поздравляю. Ариэль написал — это важно. И что ж, статья не из плохих.

Вернемся к стишку о папе: третья строфа «технически» хороша

Спасибо, Азинус, за справки. Как хороша Баллада об извозчике! И Роберт М. — хоть и под влиянием английских баллад.

Ну, иди к е… матери. Из-за Тебя пишу ночью. «Hi!» Собачище. Жди письма о recital'е [101] у о. Киселева. Не может ли Ариэль вставить в статью Новжур? Иначе Гуль – ни в коем случае, это ясно. Да и не прав Ариэль.

Твой Дося – И. Ч.

34. В.В. Вейдле

1978г.,

Дейтона-Бич, Флорида, США.

Дорогой Владимир Васильевич!

Очень-очень обрадовали: похвалили человека в коробке сардинок. И очень-очень огорчили: не дали в Новжур статьи . Да, есть там голлербаховская – и неплоха, читал с интересом. Но – вейдлевской статьи жаждет душа моя, вейдлевской! «Говорящим хором» скандируем с Егорушкой (и многими, вероятно, еще): хотим статью Вейдле!

«Мнимые вымыслы». Название меня обольстило: и звуком, и «поэтичностью» – оно «говорит» больше, чем «значит». Но в «холодном свете рассудка» оно «значит» только, что этот рассказ – правда (и что, да, Вы поцеловали даму между ключиц).

«Ах так, оказывается, Вейдле и писатель!» – воскликнут тупицы. Ну и что? Адамович написал рассказ (см. «Числа»), Оцуп – роман, Г.Иванов – полромана. Помним ли мы их беллетристику, когда о них думаем?

Конечно, в обоих ваших рассказах и чистота языка, и чистота душевно-духовная, и чистота «акварельной палитры». Но… у Ржевского не «между ключиц», а — «вонзаясь губами в шелковую плавучесть живота» + «мириад» «зорко подмеченных деталей», ловкие ухватки беллетриста; а Вы ни «сочности» не хотите, ни «зорко подмеченных»… Между тем: именно этим прекрасна прекрасная «Ида»; и без «метких наблюдений» и «сочности» — «Повести Пушкина голы как-то», – говорил Толстой…

«Violon d'Engres» [102] – помните? Вот в «Зимнем Солнце» описание музыки. Два описания – это сильней, чем Violon d Engres; но во «Мнимых вымыслах» строк такой силы нет.

Главное же: то нужно от Вейдле, что он один может дать. Лосский Н.О. кончил воспоминания – о чем? О гимназии в родной Креславке! Помилуйте, Николай Онуфриевич, а Вы не могли бы лучше – пофилософствовать под «занавес»? Философу полагается – философствовать.

Где продолжение «Позднего ропота», «О поэзии и поэтах», «Поездки в Аликанте» – и пр. и пр.? Полюбил Зеничку, но – хочу от Вас «пищи для ума»; хочу, чтоб «повышали» Вы «культурный уровень» Милого Поэта – и читателей Нового Журнала. Да стоит Вейдле в полный свой рост! И да простит он великодушно Милому Поэту эти строки и да позволит ему обнять автора – не-беллетриста!

35. В.В. Вейдле

12 июля 1979 г.,

Дейтона-Бич, Флорида, США.

Владимир Васильич, дорогой и милый!

Нет, восьмистопные ямбы «Геракла» не распадаются – и очень разнообразят звучание. «Ритмический рисунок» у Вас на редкость интересный. Но… кто заметит? Кто способен на усидчивость, пристальное внимание? 1-2 специалиста по просодии – мнение которых едва ли Вам важно, ибо это сухие педанты.

«Версификационные» находки Ваши – метанье бисера.

Заметят не рифмы. Заметят «моральную проповедь»: «пуританский максимализм», отвержение секса без любви. Сведения этого секса к «кентавру».

И вот: hier stehe ich, ich капп nicht anders [103]: с таким отвержением Ваш милый поэт не может согласиться. В плане «сексуальном» я с Василий-Васильичем: «Даже не знаю, как пишется слово нравственность, через Ъ или Е… Мы не гимназисты… А вот не было ли от меня боли».

За половую нравственность стоят — «увы!» — не гимназисты, а люди посерьезнее. Но я знаю, что секс без любви не сводится к «склизкому вожделенью», к извивам и соитиям мерзострастным. Почему этот восьмистопный ямб с «Я пышущую пасть…» в ответ на столь естественную и вовсе не страшную вещь, как «похоть»? Вожделенье, «извивы… страстные» соития — остаются «склизкими » и в сексе, «искупленном» любовью. Последние, главные секунды этого «столь распространенного» акта заняты, как известно, вовсе не «духовным влечением», а физическим наслажденьем, одинаковым во всех решительно случаях: оргазм есть забвение «партнера».

Вы правы, не соглашаясь (в письме Иваску, мной не читанном, конечно) с очередной нелепостью Адамовича, будто счастливая любовь — свинство. Это глупости; но — не оказываетесь ли Вы по соседству с теми, кто для секса требует оправдания намерением иметь детей? Или хоть оправдания «законным браком»? Страшное соседство.

Я не верю, что «половое влечение» нуждается в оправданье.

Герой «Митиной любви», ужаснувшись «склизкого вожделенья», – бац себя из револьверов (двух…). И при всем таланте Бунина пожимаешь плечами. Что за толстовщина, что за ап. Павел? Oh, diese Russen [104]!

Я полемически заостряю. Но, право, секс без любви не всегда свинство, не всегда кентавр.

Геракл (кстати, как-то раз бросивший в огонь собственных детей) сжигает себя, ибо не в силах вынести боли от смертельного яда. Пусть «сие надо понимать духовно». Но тогда и костер — духовно… А? У Вас – духовно.

Вспомнился Тезей Андре Жида. «Oh l'obscurite, ша lumiere!» [105] Но Эдип ведь «самоистязается» не из тоски по целомудрию, а потому, что переспал с матерью (случайно, но все-таки…).

Нет, об Андре Жиде читатели не вспомнят. Но — многие скажут, что «Костер» – в духе скорее 1909 года, чем 1979-го: в духе Серебряного века. Припомнят «Фамиру Кифареда» (1906), отравленную тунику (= шкуру кентавра), Брюсова. Брюсов, конечно, ни при чем: священное вожделенье, таинство плоти» — «типичное не то». Но Фамира, сцена 11-я и 17-я — здесь есть сходство с Костром, хоть и избежали Вы счастливо безвкусицы югендштиля и прочего.