Лоуренс Норфолк - В обличье вепря

• Название: В обличье вепря
• Автор: Лоуренс Норфолк
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-36409-1

Впервые на русском — новый роман от автора постмодернистского шедевра «Словарь Ламприера». Теперь действие происходит не в век Просвещения, но начинается в сотканной из преданий Древней Греции и заканчивается в Париже, на съемочной площадке. Охотников на вепря — красавицу Аталанту и могучего Мелеагра, всемирно известного поэта и друзей его юности — объединяет неповторимая норфолковская многоплановость и символическая насыщенность каждого поступка. Вепрь же принимает множество обличий: то он грозный зверь из мифа о Калидонской охоте, то полковник СС — гроза партизан, то символ литературного соперничества, а то и сама История.

---

— Что?

Сол разослал рукопись «Die Keilerjagd» зимой 1950 года, выведя пахнущие ацетоном фиолетовые странички на мимеографе в парижском офисе «Перспектив». «Зуррер ферлаг» вполне мог оказаться в списке адресатов; он точно не помнил. Он уже давно забыл про них всех, кроме Фляйшера.

Приехав в Париж, он нашел работу по переводу протоколов, каталогов, учебников и технических описаний. Он пялился в тексты, которые ему присылали, ел, пил и спал. Он ждал. Может быть, через некоторое время начнется другая жизнь; он этого не знал и не предпринимал никаких усилий к тому, чтобы ее начать. Или, может быть, начнется его прежняя жизнь. Когда они расставались в Венеции, Рут пообещала, что напишет ему в Париж, до востребования, как только бросит где-нибудь якорь на срок, достаточный для того, чтобы дождаться ответа. Поначалу он добросовестно раз в месяц ходил на рю де Лувр, на почтамт. В зале всякий раз оказывались едва ли не одни и те же молодые люди, тщательно причесанные и в потертых костюмах, числом с полдюжины, те же — с бледными лицами и в платках — женщины, те же старики с желтыми от никотина бородами, с одним на всех выражением тихого отчаяния на лице. Он становился в очередь к окошку и ждал тех драгоценных нескольких секунд, которые мог потратить на него служащий. Чувство ожидания нарастало, потом служащий сверялся с его carte d'identité, исчезал примерно на минуту и возвращался, качая головой и уже заглядывая через плечо Сола, поскольку к окошку уже протискивался очередной проситель с зажатым в руках приношением на алтарь надежды.

Но — надежды на что? — спрашивал себя Сол. По мере того как месяцы уходили за месяцами, этот маленький ритуал в честь надежды понемногу утрачивал силу. Сол коротко благодарил вернувшегося ни с чем служащего и разворачивался на каблуках, в раздражении на то, что еще один час его времени потрачен в душной комнате на верхнем этаже почтамта. Каждая такая неудача оказывала свое медленное воздействие на человека, который стоял в очереди (теперь уже гораздо реже, может быть, раз в два-три месяца) за письмом, которое так и не пришло. Чувство предвкушения, с которым он поначалу выстаивал свой очередной час, понемногу становилось скорее похожим на чувство тревоги, и мало-помалу Сол начал ловить себя на том, что, когда служащий опять возвращается с пустыми руками, он испытывает не разочарование, а облегчение, едва ли не радость. Опять никто ему не пишет, ни Рут и никто другой. Он вовсе не чувствовал себя обделенным. Он съежился до рамок той жизни, которую сам себе выбрал. Ни для каких сторонних нужд места в нем просто не осталось. Он не ходил в здание на рю де Лувр уже больше года.

Впрочем, письмо от Леона Фляйшера пришло прямо на домашний адрес, в «Отель д'Орлеан». К тому времени Сол уже привык принимать подобные конверты без каких бы то ни было приятных предчувствий. Те немногие издатели, которые все-таки сочли необходимым прислать ему ответ, ограничивались вежливыми сожалениями по случаю отказа в публикации. Однако на сей раз он прочел: «Благодарим Вас за недавно полученную нами рукопись, которая в данный момент находится на рассмотрении издательского совета „Фляйшер ферлаг“».

— Зуррер! Только не говорите мне, что вы никогда раньше не слышали о таком издательстве!

— Да нет, слышал, конечно. Но что случилось-то, господин Фляйшер?

— Бедность. А разве бывают другие причины, по которым человек может продать издательское дело?

— Я имею в виду, с вашим здоровьем.

— Просто возраст.

Второе письмо от «Фляйшер ферлаг» он получил в конце весны 1951 года. «Издательский совет „Фляйшер ферлаг“ рассмотрел Вашу рукопись и пришел к выводу, что она заслуживает публикации. Пожалуйста, подпишите и пришлите нам приложенные к письму контракты». И ниже, от руки, приписка лично от Леона Фляйшера с приглашением непременно нанести визит, если когда-нибудь он окажется в Вене.

Сол долго смотрел на эту приписку, потом поднялся наверх, закрыл «Руководство по обслуживанию и эксплуатации крупноячеистого фильтрационного насоса Мауэра (модели Р 35, PS 35 и Р 55)» и полез в шкаф за пальто. До него вдруг дошло, что ему очень хочется кому-нибудь об этом сказать. Или чтобы был хоть кто-то, кому об этом можно было сказать. Он еще раз перечитал приписку и отправился на Восточный вокзал узнавать о том, когда отходят поезда на Вену.

— Поэзии у меня хватает. Бумаги маловато.

Леон Фляйшер размахивал полупрозрачным листом бумаги, который обвисал у него в руке, как носовой платок. Потом уставил острый нос в сторону Сола. Его маленькие темные глазки обшарили только что вошедшего незнакомца с ног до головы. Ввалившиеся щеки и лысая шишковатая голова напоминают какой-то диагностический инструмент, подумал Сол. Фляйшер протиснулся между стульями, на которых громоздились стопки книг в типичных для «Фляйшер ферлаг» темно-синих переплетах, и протянул Солу руку. Они обменялись рукопожатием.

— А вы, собственно?..

Ответить он не успел: зазвонил телефон.

Фляйшер послушал секунду, а потом сказал:

— Это ваша проблема. Хотя и за мой счет. Нет, я не хочу говорить с господином Фрисснером.

Последовала еще одна пауза, более долгая, во время которой он жестом пригласил Сола садиться.

— Либо вы доставляете подписчикам все, — сказал Леон Фляйшер, — либо ничего не доставляете.

Трубка с грохотом опустилась на рычаг.

— Соломон Мемель, — сказал Сол, но тут телефон зазвонил снова.

Фляйшер завис над заваленным бумагами столом, оттолкнув назад вращающееся кресло, опуститься в которое, похоже, ему была не судьба. Он говорил по телефону и одновременно строчил что-то в блокноте. В перерывах он отвлекался на лежавшую перед ним стопку машинописных листов, или, может быть, наоборот, телефонный звонок и необходимость что-то записывать отвлекали его от этой рукописи, поскольку и она тоже служила поводом для безостановочного словоизвержения. После каждого словесного залпа он поднимал глаза, словно для того, чтобы поделиться с Солом — как со своим — комментариями по поводу не то рукописи, не то своего телефонного собеседника. Сол кивал или качал головой в подобающих местах, и единственное, что он из всего этого начал понемногу понимать, так это что издательский совет «Фляйшер ферлаг», а также все его прочие подразделения и службы, судя по всему, укомплектованы одним-единственным сотрудником по имени Леон Фляйшер.

— Чушь собачья, и не будет этого никогда, — сказал наконец издатель, единым движением опуская трубку на рычаг и переворачивая последнюю страницу рукописи. — Готово. Господин Соломон Мемель, простите меня великодушно. Я совершенно вас не ожидал и очень рад, что вы приехали. Судя по тому, насколько сильную рукопись вы мне прислали, вы вполне можете оказаться самым сильным поэтом своего поколения. А теперь давайте поговорим.

Сол уехал из Вены через два дня. Через восемь месяцев после этого, в декабре, «Фляйшер ферлаг» выпустил в свет изящный синий томик. К настоящему моменту, когда со времени первой встречи Сола с Леоном Фляйшером прошло уже больше года, продать удалось сорок один экземпляр «Der Keilerjagd».

— Что вы, собственно, имеете в виду, господин Фляйшер, когда говорите «просто возраст»?

— А что вас, собственно, смущает, господин Мемель, наречие или существительное? И почему это поэты никогда не хотят услышать хорошую новость?

— А что за хорошая новость, господин Фляйшер?

— Мне звонил Райхман.

— Вальтер Райхман?

— Он хочет взять у вас интервью.

На следующей неделе в холле «Отеля д'Орлеан» объявился широкоплечий мужчина в черном льняном костюме. Услышав шаги Сола, он едва заметно повернулся на носках туфель. Совиное лицо, в рамке из коротко подстриженной бородки и седых волос — тоже коротких. Он улыбнулся, обнажив желтые от табака зубы.

— Мое почтение, господин Мемель, — сказал Вальтер Райхман. — Имею ли я честь говорить с автором «Die Keilerjagd»?

Они обменялись рукопожатием.

— Здесь неподалеку был один ресторанчик, — продолжил Райхман, — На рю Дома, если я ничего не путаю. Чудесный шпинат. Вы его знаете?

В ресторане сменился владелец. Сезон для шпината был неподходящий, слишком рано. Они ели густое куриное рагу и посматривали друг на друга поверх тарелок. Райхман, буквально излучавший поначалу любезность, теперь вообще едва поддерживал разговор, отпустив несколько замечаний в адрес развешанных на стенах фотографий в рамках, а потом протянутого над барной стойкой шпагата с вымпелами. Когда Сол спросил у своего собеседника, как тот добрался, Райхман ответил, что вопросы вроде бы задавать должен он, — и сгладил эту фразу улыбкой. Хотя сам вопросов не задавал решительно никаких. Сол сидел и смотрел, как пальцы интервьюера аккуратно ломают оставшийся хлеб на кусочки и отправляют эти кусочки в рагу. Время от времени с судомойни доносился приглушенный перезвон тарелок. Руки у Райхмана были непропорционально большими. И такими же невыразительными, как их хозяин. Других посетителей, кроме них, в ресторане не было.