Марк Солонин - 23 июня. "День М"

• Название: 23 июня. "День М"
• Автор: Марк Солонин
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-22304-6

Новая работа популярного историка, прославившегося своими предыдущими сенсационными книгами «12 июня, или Когда начались Великая отечественная война?» и «На мирно спящих аэродромах.».

Продолжение исторических бестселлеров, разошедшихся рекордным тиражом, сравнимым с тиражами книг Виктора Суворова.

Масштабное и увлекательное исследование трагических событий лета 1941 года.

Привлекая огромное количество подлинных документов того времени, всесторонне проанализировав историю военно-технической подготовки Советского Союза к Большой Войне и предвоенного стратегического планирования, автор приходит к ошеломляющему выводу – в июне 1941 года Гитлер, сам того не ожидая, опередил удар Сталина ровно на один день.

«Позвольте выразить Марку Солонину свою признательность, снять шляпу и поклониться до земли этому человеку...Когда я читал его книгу, я понимал чувства Сальери. У меня текли слёзы - я думал: отчего же я вот до этого не дошел?.. Мне кажется, что Марк Солонин совершил научный подвиг и то, что он делает, - это золотой кирпич в фундамент той истории войны, которая когда-нибудь будет написана...»

(Из интервью Виктора Суворова)

---

Предшественник Жукова на посту начальника Генштаба К. А. Мерецков зимой 1941/42 гг. командовал Волховским фронтом. Как там обстояли дела с фиксируемым статистически многократным превышением наличных ресурсов боеприпасов над боевым расходом?

«…Моя записная книжка свидетельствует, что запасы армии по боеприпасам позволяли нам расходовать ежедневно в среднем 7 выстрелов на 120-мм миномёт и 122-мм гаубицу и 14мин на 82-мм миномёт…» (89)

Маршал Яковлев (начальник ГАУ в годы войны) в своих мемуарах описывает, в частности, и такой эпизод, имевший место быть в конце ноября 1941 года:

«…Жуков в то время был уже командующим Западным фронтом. А как бедствовал этот фронт с боеприпасами в тяжёлые первые месяцы войны – известно (судя по официальной статистике расхода и наличия боеприпасов, ни Красная Армия в целом, ни важнейший из фронтов, защищающий Москву, не должны были «бедствовать». – М.С.) Это, к глубокому сожалению, было горькой правдой. И вот под впечатлением очередных трудностей Жуков прислал на моё имя довольно резкую телеграмму, в которой обвинял меня в мизерном обеспечении 82-мм и 120-мм миномётов минами. Раздражение командующего фронтом было понятным. Но Г. К. Жуков, однако, не знал, что по установленному порядку телеграммы с заявками на вооружение и боеприпасы одновременно с адресатом рассылались по разметке как Верховному, так и ряду членов ГКО. И вот звонок Поскрёбышева. Еду в Кремль, готовый ко всему. Сталин, сухо поздоровавшись, спросил меня, знаком ли я с телеграммой Жукова. Я ответил утвердительно… И тут случилось непредвиденное. Верховный вдруг взял со стола телеграмму и разорвал её. Немного помедлив, сказал, что комфронтом Жуков просто не понимает обстановку, сложившуюся с боеприпасами…» (90, стр. 71)

Понять эту «обстановку» действительно сложно. Разумеется, на реальной подаче боеприпасов в действующую армию сказывались и транспортные затруднения поздней осени 1941 года, и неизбывные российское разгильдяйство и головотяпство. Дураки и дороги могли оставить фронт без боеприпасов даже при наличии миллионов артвыстрелов на тыловых складах. И тем не менее вопросы остаются… Не пытаясь разобраться в том, чего не понимал генерал армии, бывший в недалёком прошлом начальником Генштаба, перейдём к другому вопросу, существо которого чётко документировано, подтверждено многими свидетелями и посему сомнению не подлежит

К началу войны почти не были бронебойных выстрелов к 76-мм пушке. Конкретно это «почти» выражается цифрой в 132 тыс. выстрелов, имевшихся в наличии по состоянию на 1 мая 1941 г. (9, стр. 261) Это и на самом деле почти ничего. В расчёте на одно дивизионное и танковое 76-мм орудие это означает 12,5 выстрела на один ствол. Даже если распределить имеющиеся крохи предельно экономно, оставив в числе «потребителей» бронебойных 76-мм снарядов только танки Т-34 и КВ (примерно 1,5 тыс. единиц), 10 формирующихся противотанковых артиллерийских бригад РГК (1,2 тыс. орудий) и дивизионные пушки примерно ста стрелковых дивизий западных военных округов (1,6 тыс. орудий), то мы получим смехотворную (а на самом деле – страшную в преддверии большой войны) цифру в 31 бронебойный выстрел на орудие. Это всё – в среднем. Средняя температура по больнице является, как известно, величиной обманчивой. Если теоретически бронебойные 76-мм выстрелы – хотя бы в количестве десяти штук на ствол – существовали, то это ещё не значит, что они были во всех боевых частях. Так, 7-я танковая дивизия (6-й МК) имела на вооружении 200 новейших танков Т-34 и КВ, но в докладе командира отмечается полное отсутствие бронебойных 76-мм снарядов. 10-я танковая дивизия (15-й МК) на сто танков (63 КВ и 37 Т-34) имела к началу боевых действии всего 192 бронебойных снаряда. Менее 2 штук на ствол. Понятно, что при таком катастрофическом положении с боеприпасами о расходовании бронебойных выстрелов на обучение наводчиков танковых и противотанковых 76-мм орудий не приходилось и мечтать. Сразу же отметим, что дилетантское предложение об использовании в учебных целях осколочно-фугасных 76-мм снарядов (запас которых в Красной Армии измерялся десятками миллионов единиц) не проходит – метательный заряд в ОФ выстреле значительно слабее, соответственно начальная скорость снаряда ниже, и все прочие баллистические характеристики значительно отличаются от характеристик бронебойного выстрела. Так учить – только портить…

Отсутствием бронебойных 76-мм выстрелов были просто и незатейливо сведены к нулю два важнейших военно-технических преимущества Красной Армии: длинноствольная «трёхдюймовая» пушка на танках Т-34 и КВ и наличие в составе вооружения стрелковой дивизии 16 «дивизионок» Ф-22 или УСВ, способных выполнять роль мощного противотанкового орудия. Без бронебойных снарядов новейшие советские танки «опускались» до уровня немецкого Pz-IV c короткоствольным 75-мм «окурком». Без бронебойных снарядов к 76-мм пушке выбор именно такого орудия в качестве основного дивизионного (вместо лёгкой 105-мм гаубицы, как это было в вермахте) превращался в явный недостаток: для борьбы с пехотой противника осколочный 76-мм снаряд был значительно слабее снаряда немецкой гаубицы, а использование дивизионной пушки в качестве противотанковой становилось невозможным в силу отсутствия боеприпасов.

Чего не хватило для организации массового производства 76-мм бронебойных выстрелов? Времени? Ресурсов?

Производственных мощностей?

Танки Т-34 и КВ были приняты на вооружение Красной Армии 19 декабря 1939 г. Как минимум с этого момента следовало озадачиться производством боеприпасов, позволяющих реализовать уникальный боевой потенциал этих машин. Дивизионная 76-мм пушка Ф-22 была принята на вооружение ещё раньше, в 1936 году. Таким образом, время было. Производственные мощности советской военной экономики реально позволили накопить к июню 1941 года 16,4 млн, осколочно-фугасных выстрелов к 76-мм полковым, дивизионным и горным пушкам и ещё 4,9 млн. выстрелов к 76-мм зенитным пушкам. Итого – 21,3 млн. 76-мм артвыстрелов. При этом следует принять во внимание, что если ОФ и бронебойный выстрел по стоимости и ресурсоёмкости примерно сопоставимы, то зенитный выстрел значительно сложнее и дороже (больший расход пороха на мощный метательный заряд, корпус снаряда из высокопрочной стали, прецизионная механика в конструкции взрывателя). Впрочем, самым убедительным ответом на вопрос о возможностях советской экономики является наличие к началу войны 12,13 млн. бронебойных выстрелов к 45-мм танковым и противотанковым пушкам. И это количество было ещё признано недостаточным, и в плане выпуска боеприпасов на 1941 г. было отдельной строкой прописано производство 2,3 млн. бронебойных 45-мм выстрелов. А о производстве 76-мм бронебойных – ни слова.

Лишь 14 мая 1941 г. чрезвычайная ситуация с отсутствием 76-мм бронебойных выстрелов была осознана руководством страны. В этот день было принято соответствующее Постановление СНК и ЦК ВКП(б). Ещё через месяц, 18 июня 1941 г. начальник ГАУ, заместитель наркома обороны маршал Кулик докладывал Сталину о крайне неутешительных итогах выполнения этого постановления:

«…Истёкший месяц работы наркоматов и заводов со всей очевидностью показал, что, несмотря на особую важность этого заказа и особенно резкую постановку вопроса об его обеспечении, ни наркомат боеприпасов, ни директора заводов, ни обкомы партии не обеспечивают указанного постановления, и дело явно клонится к срыву заказа… Завод № 73 НКБ имел на май задание на 21 000 бронебойно-трассирующих 76-мм снарядов и на июнь – 47 000 (цифры достаточно скромные, принимая во внимание, что в целом в стране выпускалось по полмиллиона 76-мм выстрелов в месяц. – M.С.)Завод не сдал ни одного снаряда в мае и срывает также задание на июнь.Bто же время этот завод обеспечен и металлом, и оборудованием, имеет опыт по производству 76-мм бронебойных снарядов с 1939 г. и находится в самых благоприятных условиях в производственном отношении по сравнению с другими заводами… Самая худшая организация производства на этом заводе, который должен был быть ведущим в производстве бронебойных снарядов, заставляет считать, что стеной причиной срыва заказа является саботаж директора и руководства завода…» (91)

Что это было: глупость или измена? Можно предположить, что такой вопрос был задан. На следующий день после написания этого письма Кулик был снят с должности начальника ГАУ. Ещё раньше, 30 мая, были арестованы нарком боеприпасов И. П. Сергеев и заместитель наркома А. К. Ходяков, 7 июня арестован Б. Л. Ванников – нарком вооружений (и будущий руководитель советского Атомного проекта). В те же дни арестован Г. К. Савченко – заместитель начальника ГАУ. Наконец, 24 июня арестован бывший начальник Генерального штаба, генерал армии К. А. Мерецков (на момент ареста – заместитель наркома обороны СССР). Судьба всех арестованных по «делу боеприпасов» (каковое дело неразрывно переплелось с ещё более масштабным «заговором авиаторов») была очень различной. Ванникова освободили 20 июля и прямо из тюремной камеры вернули и рабочий кабинет заместителя наркома вооружений (позднее он был назначен наркомом боеприпасов). Мерецкова освободили в начале сентября и сразу же назначили представителем Ставки ВГК на Северо-Западном и Карельском фронтах. Савченко был расстрелян 28 октября 1941 г. вместе с группой высших командиров советских ВВС (Рычагов, Смушкевич, Проскуров). 23 февраля 1942 г. вместе с самой большой группой арестованных в июне 1941 г. генералов и руководителей военной промышленности были расстреляны Сергеев и его заместители.