Георгий Гуревич - Ия, или Вторник для романтики

• Название: Ия, или Вторник для романтики
• Автор: Георгий Гуревич
• Жанр: Научная Фантастика

---

Закружилась голова, полки и папки с историями болезней поплыли по часовой стрелке снизу влево и наверх, никак не хотели остановиться, улечься на свое место. Доктор присел на порог, чуть отдышался, сам дошел до кабинета директора, поехал домой на трамвае зачем-то, привык не облегчать жизнь, а заставлять себя вытерпеть. И зря. Дома он упал на пол, пришлось звать соседей, чтобы положить его на кровать. У него отнялись рука и нога, вся правая половина тела. Врач из поликлиники произнес страшное слово "инсульт", удар - по-старинному.

Несколько дней прошли как в угаре. Дверь в квартиру не закрывалась. Медицинские сестры сменяли врачей, врачи - сестер. Наскоро занимая у соседей десятки и четвертные "до завтра", Ия моталась по больницам, разыскивала каких-то знаменитых профессоров-целителей, которые будто бы могли помочь. Профессора, поддавшись мольбам, приезжали, говорили все одно и то же: кровоизлияние в мозг, покой, покой, покой, не тревожить, не волновать, не трогать, не ворочать. Если ночью не станет хуже, непосредственная опасность минует. Некоторые прописывали какое-нибудь особенное лекарство, которое можно было достать только через союзное министерство. Ия добывала особые лекарства, капала обыкновенные, ставила грелки к ногам, приносила из аптеки кислород в подушках и банки с пиявками, мыла дряблую кожу за шеей, чтобы разборчивые кровопийцы не отказались присосаться, и опять мчалась в паническом ужасе уговаривать какую-нибудь знаменитость, страшась, что сделано не все возможное, где-то таится спасительное средство, кому-то известен спасительный рецепт.

Непосредственная опасность все же миновала. В воскресенье врачи сказали, что отец будет жить. Восстановятся ли речь и движения, сказать пока трудно. Может, и восстановятся постепенно. Месяца через три будет яснее... будем надеяться на лучшее.

Ия поспала, кажется, в первый раз за всю неделю, немножко прибралась, выкинула грязные бинты с бурыми пятнами, вымыла пол, заказала тете Груне диетическое меню. И тут встал вульгарный вопрос: деньги.

До сих пор Ия знала только один способ добычи денег: прийти к отцу в кабинет вечерком, потереться носом о пиджак, промурлыкать жалобно: "Папка, ты будешь меня презирать, но мне ужасно хочется новые туфли. Лаковые так надоели! И вообще они вышли из моды. Сейчас носят на высоком каблуке. Не могу же я быть хуже всех".

И отец, ласково взъерошив волосы дочке, со снисходительным вздохом отодвигал правый ящик стола: "Ох и кокетка ты у меня!"

Но сейчас спрашивать не приходилось. Отец лежал недвижно, какой-то незнакомый, беспомощный, с искривленным ртом, сам с жалобной надеждой глядел на дочку, что-то силился вымолвить половиной рта.

Ия без спроса полезла в правый ящик, денег там не оказалось. Нашла только сберкнижку, на счету не слишком много: семьдесят два рубля с копейками. И на те в сберкассе запросили доверенность. Отец расписаться все равно не мог. Ия побежала за пособием к нему на работу. Там ее направили в кассу взаимопомощи, но председателя кассы не было, он только что ушел в отпуск. Соседки по дому, те, что одалживали десятки и четвертные, посоветовали Ии снести старые вещи в скупку. Что-то удалось продать - даже на отдачу долгов не хватило бы. Что-то Ия сдала в комиссионный, ей велели справиться через две недели. Усталая от очередей в душных коридорчиках магазинов, Ия возвращалась домой в самую жару. И тут вспомнила, что сегодня вторник. Переодеться успеет ли?

Алеша уже дожидался в "Романтиках", сидел за третьим столиком. Увидя Ию, привстал с нетерпением. Поздоровался с обиженно надутыми губами и сияющими глазами. Ия опаздывала, но пришла все-таки. У него был ворох новостей, он торопился выложить. Произошло чудо. Волков сотворил чудо нечаянно. На очередное испытание он привел авторитетную комиссию. Алеша привык к комиссиям, даже имена-отчества не мог запомнить. А оказывается, там был один товарищ примечательный... в общем, из тех, чью фамилию узнают из некролога, читая, что ушел некто, дважды герой и четырежды лауреат.

"Ваши машины на Ио хорошо бы послать", - сказал этот "дважды" и "четырежды".

- Друг-девушка, ты помнишь, что такое Ио?

У Ии в голове вертелось что-то мифологическое. Ио - возлюбленная Юпитера, ревнивая жена превратила ее в корову. А ради Европы - другой возлюбленной - легкомысленный бог сам превратился в быка. Еще Леда была, к этой он явился в образе лебедя, а к Данае - золотым дождем.

- Стыдись, девушка, одна любовь у тебя в голове. Я про астрономию говорю. Ио и Европа - спутники Юпитера. Ио вроде нашей луны, только вулканы страшнейшие и орбита примерно такая же и тоже обращена к своей планете одной стороной. В общем, астрономы с давних пор целятся на Ио, считают, что именно там должна быть главная база йовографии, то есть юпитероведения. На Ио надо жить и оттуда пикировать на Юпитер.

Но все это пока не для людей. Полет туда четыре года и обратно четыре года. На пути опасный пояс астероидов. Вокруг Юпитера радиационные пояса похуже земного. Облучение смертоносно. Сила тяжести на Ио лунная, облегченная, расслабляющая, на Юпитере - трехкратная перегрузка. И двадцатикратная при выходе из пикирования. И газовая толща с давлением в тысячи и сотни тысяч атмосфер. И сто пятьдесят градусов мороза на поверхности, а в недрах, вероятно, сотни тысяч, если не миллионы.

Но смертоносное для людей может быть для машин безвредно и даже незаметно.

Ия слушала невнимательно, со смешанным чувством снисходительного неодобрения. Ио, превращенная в корову! Ио, превращенная в базу! Какие детские забавы! Как это все наивно, как мелко по сравнению с миром взрослых, где пиявки не присасываются, сберкассы не признают подписи и профессора, пойманные за рукав в коридоре, полагают, что речь едва ли восстановится полностью. Ия даже обиделась сначала, почему Алеша не спросил, как она поживает, как поживает отец. Но потом отошла, сама оправдала Алешу, вспомнила, как в первые вторники он предлагал ставить и ее еженедельные отчеты, а она уклонилась, небрежно сказала: "У меня не бывает ничего примечательного". Тогда ей казалось, что от нее нечего взять, пусть Алеша наполняет ее жизнь содержанием. А потом получилось, что донором стала она: от нее шли утешения, поддержка, наставления, поправки, советы... даже советы отца. И вот Алеша привык получать и не спрашивать. Даже не спросил об отце сегодня.

Напомнить? Но Ия медлила. Алеша был так весел, так приподнято бодр... Ию утешала его эгоистическая жизнерадостность. Она отдыхала душой возле него. Так взрослые отдыхают, глядя на беспечные игры малышей. Алеша ликует - стало быть, не все в жизни безрадостно. И не будем торопиться, ввергая этого большого младенца в нудный мир рецептов "цито" и незаверенных доверенностей. Будни сами по себе, праздник сам по себе. Быть может, речь и восстановится постепенно.

И вдруг Алеша, взглянув на часы, заторопился:

- Ах, черт возьми, сорок пять минут до поезда! Ну, я так рад, так рад, что ты пришла, все-таки я успел тебе рассказать в общих чертах. Подробно напишу с полигона, постараюсь подгадать так, чтобы ты получила письмо во вторник ровно в шесть.

Он все еще был в игре, соблюдал договорные условия.

- Постой, почему письмо? Ты не приедешь во вторник?

- Да ты не слышишь ничего! Чем у тебя голова занята? Я же битый час рассказываю, что меня приглашают работать на космос. И я согласился... И еду на дальний полигон, сегодня еду, поезд через сорок пять минут. Я пошел, Ивочка, бегу стремглав. Салют, дружище!

Строго соблюдая правила игры, он даже не попытался поцеловать ее на прощание... дружески.

А Ия осталась - главой семейства, главой в восемнадцать лет, с двумя беспомощными иждивенцами на руках.

Ведь тетя Груня тоже была беспомощным иждивенцем. Она знала уборку, кухню, окрестные магазины, знала, где дают, что и почем, могла в крайнем случае дойти до Усачевского рынка, выбрать продукты посвежее, даже поторговаться, зажимая деньги в кулаке. Но ко всему прочему миру она относилась с опасливым недоверием. Даже ночные дежурства ей нельзя было поручить. Она путала аптекарские склянки, могла вообще вылить лекарства, потому что не верила в греховную науку, больше уповала на молитвы. Молиться она не ленилась, могла и всю ночь простоять на коленях, уговаривая бога пощадить, помиловать неразумного брата. Бог представлялся ей суровым, мрачно-обидчивым... Она искренне считала, что это бог наказал брата параличом за неуважение к дедовским запретам, жалела брата, но в душе не очень была уверена, что имеет основания просить о смягчении приговора.

Итак, тетя Груня взяла на себя кухню и бога, а с внешним миром Ия была одна лицом к лицу.

Доверенность она оформила в конце концов, справку от врача представила в сберкассу и деньги получила - семьдесят два рубля с копейками. Но в тот же день пришел агент по страховке. Оказалось, что отец застраховал себя, но на случай смерти, а не от болезни и срочно-срочно нужно вносить квартальный взнос, а иначе все пропадет. Ия подумала-подумала и отдала деньги.