Алан Берджесс - Гибель на рассвете.Подлинная история убийства Гейдриха

• Название: Гибель на рассвете.Подлинная история убийства Гейдриха
• Автор: Алан Берджесс
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1960

Рейнхард Гейдрих, один из главарей фашистского рейха, гитлеровский наместник в Чехословакии, был убит в Праге в 1942 году.

Рано утром Гейдрих возвращался из своего загородного дома в открытом «Мерседесе» в Градчаны, старый королевский замок в Праге, где размещалась его резиденция. При въезде в Прагу два человека, одетые в рабочие синие комбинезоны, подскочили к машине. Один из них выстрелил в Гейдриха и шофера, а другой метнул под машину бомбу. Гейдрих был тяжело ранен осколками в грудь и живот.

30 мая 1942 года Германское бюро информации опубликовало бюллетень: «27 мая в Праге неизвестными лицами совершено покушение на имперского заместителя протектора Богемии и Моравии, обергруппенфюрера СС Рейнхарда Гейдриха. Обергруппенфюрер СС Гейдрих был ранен, но жизнь его вне опасности. За выдачу участников покушения устанавливается премия в размере 10 миллионов крон».

4 июня 1942 года от полученных ран Гейдрих скончался. В траурной речи Гитлер назвал Гейдриха «человеком с железным сердцем». Смерть Гейдриха послужила сигналом к началу массового террора против населения Чехословакии.

Книга Алана Берджесса «Семеро на рассвете» (Alan Burgess. Seven Men at Daybreak) была впервые издана в Англии в 1960 году. В ней рассказывается подлинная история убийства Гейдриха.

В 1975 году по книге А. Берджесса был снят фильм «Операция Рассвет» (Operation Daybreak).

В Советском Союзе книга А. Берджесса никогда не издавалась, поскольку убийцами Гейдриха были не советские, а британские агенты — Йозеф Габчик и Ян Кубиш, которые были заброшены в Чехословакию на парашютах с борта британского бомбардировщика.

В 1995 году я написал перевод книги А. Берджесса для одного издательства, которое собиралось впервые опубликовать эту историю на русском языке, но то издательство разорилось, так и не успев ее выпустить.

А. М. СУХОВЕРХОВ

---

И тут произошло удивительное совпадение, одно из тех, которые часто бывают в жизни, но считаются дешевыми приемами в художественной литературе, ищущей пути отображения жизни. На дежурство в полицию пришел один сержант словацкой жандармерии. Он слышал, что ночью у них была какая-то неприятность.

Что-нибудь серьезное? Насмерть застрелены двое немецких часовых? Это означало большие неприятности для всего их округа. Есть какие-нибудь улики, кто это сделал? Да, есть одна.

Ему показали удостоверение, и сержант широко раскрыл глаза.

Он узнал его.

— Этот парень? Да что вы, это не он! Этого я знаю. Мы вместе служили в армии. Олдрих Пешал. Его семья живет в Моравии… — И тут до него дошло — по внезапно установившейся тишине, по тому, как вдруг поднялись с мест и подошли к нему немецкие чиновники. Озираясь вокруг, он видел враждебные глаза. Он, простой провинциальный полицейский, только хотел выполнить свой долг и не больше. Он не хотел впутывать никого из своих соотечественников. Но слова вырвались, и было поздно. Это означало конец для Олдриха Пешала.

После того, как Пешал кончил рассказывать Миксу и Герику свою историю, они попытались уснуть в своем лесном шалаше, и уже под утро, когда похолодало и забрезжил рассвет, Пешал сказал им о своем решении.

— Пытаться идти дальше бесполезно, — сказал он. — В данный момент мы не можем действовать как единая команда. Каждый — сам за себя. Среди наших явок — ни одной хорошей. У людей не хватает смелости. Нам надо попытаться просто выжить — каждому по одиночке.

Тогда Микс сказал, что у него есть еще одна явка на севере, и он не сомневается, что там они найдут помощь.

— Да нет, — сказал Пешал, — все это бесполезно.

— А что ты думаешь делать? — спросил Микс.

— Не знаю, — сказал Пешал. — Пока побуду здесь. Надо посмотреть, что будет с моими.

Микс в отчаянии покачал головой. Для него уже давно все делилось на черное и белое. Каждый человек был или плохим или хорошим. С плохими надо бороться и уничтожать их. Он верил в это, не рассуждая. А если бы он мог призвать на помощь риторику, если бы его чувство совести могло выражаться словами, то он сказал бы так: «Мы прибыли сюда, чтобы вести борьбу, участвовать в сопротивлении, а не воссоединяться со своими семьями. У нас есть еще долг». Но у него не нашлось таких слов, чтобы выразить свое несогласие, и он промолчал.

Пешал остался в лесу, а Герик и Микс отправились на поезде в Брно. Герик помнил адрес одной женщины, который ему дали в Англии. Она жила в Праге на Вацлавской площади. Если бы она не смогла им помочь, то они наверняка нашли бы какое-нибудь прибежище среди тысяч местных жителей. В Праге они наверняка смогли бы установить контакты с движением сопротивления. Но Микс собрался ехать на север на свою явку, в которой был уверен, потому что это был адрес его собственной невесты, и приглашал с собой Герика.

Герик настроился на Прагу. Если Микс устроится на севере, то они встретятся позже в Праге. Герик остановится в отеле «Джулиа» и там оставит для Микса записку, где его найти. На этом они и расстались.

Итак, Микс приехал в свою деревню на севере, его невеста, как он и думал, встретила его с восторгом. Он пробыл там несколько дней, пока друзья навели для него тщательные справки, затем по линии сопротивления прибыл в Прагу и таким образом очутился в компании четырех человек, сидящих вокруг него.

Некоторое время после того, как Микс закончил свой рассказ, все молчали. Что тут скажешь? Таких бед они не ожидали.

Потом Индра сказал:

— Этот ваш товарищ — Герик. Надо что-то предпринять насчет него.

Микс больше ничего не слышал о Герике. В отель «Джулиа» он пока не заходил. Можно спросить там, но навряд ли он все еще в этом отеле.

Ян вызвался зайти туда в тот же вечер, и Йозеф предложил пойти с ним. Но Индра запретил: пойдет только один. В связи с потерей Пешала, неизвестностью с четырьмя другими парашютистами, риск должен быть сведен к минимуму. Ян может пойти с Анной выпить пива в баре, если в отеле есть бар, а там решить на месте, благоразумно ли будет спросить.

Вечером Ян встретился с Анной у тетушки Марии. Госпожа Моравец часто виделась с ними в эти дни. Она с участием относилась к их положению, они это чувствовали и были ей благодарны. Ее советы не были оригинальны, но им они приносили утешение. — Нечего ждать и терять время, — говорила она. — Молодость бывает только раз и быстро проходит. Вы любите — женитесь, если есть возможность, нечего ждать. У вас будет много времени, чтобы ждать, в сырой земле. Вы полюбили во время войны — не повезло, но то, что вам вообще довелось полюбить — это божий дар, которым все окупается.

В тот ясный вечер они вышли на поиски Герика, но весьма сомнительно, что все их мысли были заняты только им. Районы Праги выросли по обеим сторонам старинного Карлова моста: на левом берегу старые улицы протянулись до Пражского Града, а на правом — они крутились и извивались, пока не выходили на какую-нибудь старую площадь.

Многое еще есть в Праге. Широко раскинулись новые районы, перекрещенные трамвайными путями, по которым с шумом и скрежетом двигаются приземистые грязные чудовища. Большие многоэтажные дома, не отличающиеся красотой и изяществом, смотрят темными глазами своих простых окон поверх серых мостовых. Но почти все, что является милым, историческим, романтическим, таким нужным для мысленного взора, — лежит по обе стороны моста.

Напротив Града, за рекой, узкие улочки извиваются под окнами с тяжелыми железными решетками, установленными на них пятьсот лет назад. С каждого темного карниза на вас смотрят выделанные из камня средневековые святые и, подняв палец, молятся за всех проходящих.

На парапете старинного моста, восемью высокими арками шагнувшего через водовороты Влтавы, над каждой опорой застыли в камне другие святые. А над центральной аркой — каменный крест с распятым Христом. Этот величественный мост был построен самым великим императором, какого знала Богемия. И если бы у этого тирана Гитлера хватило ума просто возвести еще один подобный монумент в честь безграничного достоинства человека, то, может быть, сегодня его вспоминали бы не только как злодея и преступника.

Под арками семи мостов, полумесяцем изгибаясь через ядро города, спокойно и плавно несет свои воды сверкающая Влтава, лаская слух постоянным журчанием воды. Она течет через множество мелких запруд, между обточенными водой высокими гранитными набережными, и есть своя неповторимая красота в этом естественном сочетании каменного фасада реки и городских башен, отраженных в движущейся воде. Когда наступают сумерки, и шпили башен вдруг вырастают до неба, этот старинный волшебный город кажется как будто заколдованным. Для влюбленных Прага весной — чистое очарование. Все прогулки по старому городу, в дождь и в бурю, под лучами солнца и в свете луны, для Яна и Анны были минутами безмятежного счастья.

Но к отелю «Джулиа», находящемуся недалеко от Вацлавской площади, на одной из боковых улиц, они приближались с опаской. У входа в серое здание не было видно никаких слоняющихся подозрительных личностей. Два раза они прошли мимо, наконец, Ян решился. Бара в отеле не было, поэтому придется без оглядки прямо спросить у дежурного. Анне он сказал, чтобы она ждала его на Вацлавской площади у магазина «Бата», а сам он зайдет в отель. Если ему что-нибудь покажется хоть чуть подозрительным, если он на мгновение заподозрит, что нацисты могли устроить ловушку, то, подойдя к стойке дежурного, он спросит номер и уйдет, как будто его не устраивает цена. Если же все покажется нормальным, то он прямо спросит о Герике. Если его не будет у магазина «Бата» через двадцать минут, значит, случилось самое худшее, и она, не теряя более ни минуты, должна сообщить Индре.

Прекрасно зная Яна, она не стала ему возражать, только один раз с болью взглянула на него и пошла к назначенному месту на Вацлавскую площадь. Ян стоял и смотрел ей вслед, а когда она скрылась из виду, смело вошел в гостиницу и подошел к стойке дежурного. Служащий, худощавый старик, казалось, не интересовался ничем, кроме газеты, которую он читал. Он неохотно оторвал от нее глаза. Ян перевел дух и, как обычно, моментально принял решение.

— У вас здесь живет один мой друг? — спросил он, глядя прямо на старика, и весь напрягся в ожидании какого-нибудь признака ловушки. Служащий вздохнул, отложил газету и подошел к стойке. Раскрыв на прилавке большую книгу учета, он спросил:

— Фамилия?

Ян назвал ту фамилию, которая была указана в удостоверении Герика, и указательный палец старика, желтый от никотина, двинулся сверху вниз по разлинованной странице.

— Молодой человек, — сказал Ян, — со светлыми волосами.

Палец остановился на одной записи.

— Выбыл, — сказал старик. — Прожил двое суток и выбыл.