Борис Рябинин - Твои верные друзья

• Название: Твои верные друзья
• Автор: Борис Рябинин
• Издательство: Челябинское книжное издательство
• Жанр: Домашние животные
• Год: 1954

---

— Доберман!

— Так точно. Он. Это уж я потом узнал, когда собаководством занялся, а тогда мне все собаки были одинаковы. Да... Ну, тут, конечно, началась у нас баталия. В болоте-то. Он на меня рычит, за руку ухватил, порвал сильно, вот... метки на всю жизнь... — Рассказчик слегка сдвинул рукав на правой руке, и я увидел повыше кисти большие белые рубцы — ...а мне податься некуда, приходится защищаться!.. В общем, придушил я его, вернее утопил. Я-то стоял на ногах, а ему глубоко, это мне и помогло. Силенка у меня тогда была... И что вы думаете, эта история сделала меня собаководом!

— Это как же так?! — удивился я.

— А так, — усмехнулся рассказчик, — слушайте дальше. Вскоре после гражданской (я ее всю в Красной Армии провел) вызывают меня как-то в партячейку нашей части... я к тому времени уже в партию вступил, в кадрах остался... вызывают и говорят: «Хочешь пойти на курсы собаководов?» — Тут я и вспомнил своего утопленного добермана. Не будь болота, худо бы мне тогда пришлось. Что ж, думаю, попробую. Чем меня собаки будут кусать, так уж лучше я сам ими займусь. Отольются теперь им мои слезки!..

Сделав это несколько неожиданное признание, эрделист юмористически сощурился и с лукавым любопытством посмотрел на меня. Вероятно, он хотел знать, какое впечатление могли произвести на меня его слова. Но его добродушное, круглое лицо представляло полный контраст с его словами, глядя на него, я подумал, что вряд ли он когда-нибудь приведет свою угрозу в исполнение, а вот что он любит и балует животных — так это точно. Это подтверждалось всей его манерой обращения с животными, мягкой и сдержанной (недаром мой Джери так доверчиво отнесся к нему), а, кроме того, и тем, что поводок, ошейник и вообще вся «сбруя» Риппера были любовно подобраны, отделаны узорными никелированными бляшками, а сам Риппер возлежал на аккуратной парусиновой подстилке с большой красной звездой, нашитой на угол. Точно такие же парусиновые коврики были постланы и для всех других собак, принадлежавших питомнику, начальником которого был мой новый друг.

— Но главное, конечно, было не в этом, — продолжал он серьезно. — Главное: раз в партийном порядке мне предлагают заняться этим делом — значит, дело этого заслуживает, отказываться не имею права. Партия повела наступление на разруху, принялась поднимать хозяйство, и раз она считает, что надо заняться и этим участком, стало быть, так тому и быть. Вот этаким манером и стал я собаководом. И сказать откровенно, никогда не жалел. Дела-то оказалось непочатый край! Судите сами. В царской России по самым скромным подсчетам было не меньше тридцати миллионов собак. Самое большое в мире поголовье! А как они использовались? Использовались, прямо скажем, плохо, недостаточно. Народ любит и ценит собаку, а правительство этим не интересовалось. Ну, правда, борзой занимались, — так это же помещичья собака! Русские первые применили собак в пограничной службе, и успешно применили, приоритет наш, а потом нашлись умники, которые стали доказывать, что собака не годится для этого, потому что... много лает! А то, что можно заставить ее и не лаять, когда надо, это им было невдомек...

— Вы не договорили мне, как добрались до дому после побега, — напомнил я, когда он замолчал.

— О, это долго рассказывать. Пришлось пройти почти всю Германию, Австрию. Побывал в Италии. Прекрасная страна! Но собак хороших там нету, — добавил он серьезно. — Народ живет бедно, где уж там собак держать!

Дальнейшая беседа была прервана появлением дежурного, который с середины зала громко прокричал:

— Выводить собак! Выстраиваться!

Эрделист стал отвязывать Риппера, я поспешил за своим Джери.

Закрытие выставки ознаменовалось парадом всех участников. Это было зрелище, какого, вероятно, не видел еще ни один город. Около полутысячи собак с их проводниками выстроились на зеленом поле стадиона. Пришли десятки тысяч зрителей. Просторный стадион не мог вместить всех желающих.

После разговора с эрделистом настроение у меня резко изменилось. Еще полчаса назад я готов был считать себя чуть ли ни несчастнейшим человеком на всем земном шаре (и все из-за Джери!), — теперь успокоился и почти перестал думать о провале Джери, мысли приняли другое направление. Неудача? Какая же неудача, если я узнал столько нового для себя?! Увидел Москву, приобрел новых друзей — таких интересных, бывалых людей, снова расширился мой кругозор, и это — неудача?! Нет, нет, я вновь был в отличном расположении духа, вновь видел мир таким, каков он и есть, — то-есть, полным заманчивых перспектив и непрерывного стремления вперед. И частью этого мира в данную минуту был для меня яркий, многокрасочный парад.

К началу парада над стадионом появился дирижабль. Гудя, как шмель, он стал кружиться над полем, поблескивая на солнце алюминиевыми боками. Затем снизился, из него неожиданно вывалился комок, который распался в ту же секунду на тысячи снежинок, и крылатые листовки закружились над головами людей.

Собаки, звеня цепями, зашевелились, забрехали. Протяжный окрик команды донесся с правого фланга. Парад начался!

Собирая за собой тысячи зрителей-москвичей, мы продефилировали по стадиону, потом, вытягиваясь длинной вереницей, покинули его и направились к Центральному парку культуры и отдыха имени Горького, расположенному напротив. Когда вереница людей и животных пересекала улицу, остановились все трамваи, автомобили, на некоторое время прекратилось даже пешеходное движение. Публика шпалерами выстроилась по обеим сторонам шествия. Особенно большой восторг и любопытство проявляли ребятишки. Уже когда мы были в парке и двигались по его зеленым нарядным аллеям, юные москвичи, охваченные возбуждением при виде столь невиданного зрелища, вскакивали на скамейки, перепрыгивали через ограждения газонов, рискуя попасть на зубы какому-нибудь свирепому псу, лезли под ноги идущим.

Мы промаршировали в самый конец парка; громкие выкрики дежурных заставили зрителей отхлынуть на высокий зеленый пригорок. Показался взвод красноармейцев; рядом с каждым бойцом бежала собака. На всех бойцах были зеленые прорезиненные комбинезоны, шлемы с красными звездами нахлобучены на очкастые респираторы. У каждой собаки под высунутым языком также виднелась маска, но еще не надетая на голову.

Взвод спустился по пригорку в низинку, пересек ее наискось и выстроился на берегу Москва-реки. Расстояние было большое, — издали фигуры людей казались игрушечными, а собаки — совсем букашками.

Командир взмахнул рукой. Зеленые фигурки наклонились и надели на животных противогазы. Со стороны медленно наползало, чуть колеблемое ветром, белое смрадное облако. Через минуту оно закрыло людей в зеленых комбинезонах и стало медленно затягивать реку. В последний момент, как между двумя створками еще не успевшего закрыться занавеса, зрители увидели, как люди у реки один за другим взмахнули руками. По этому сигналу неуклюжие, но подвижные резиновые комки с четырьмя отростками вместо ног рванулись с места и исчезли в молочном тумане.

Секунда... другая... третья... Затаив дыхание, зрители на пригорке ждали. Облако тихо клубилось и медленно текло по низине.

Но вот из молочной мглы выпрыгнул резиновый шар. Нелепо взмахивая отростками лап, он подкатился к вожатому, стоявшему под пригорком, и сел у его ног, тяжело вздымая боками и чуть вздрагивая резиновой выпуклостью на том месте, где полагалось быть хвосту. Выкатился второй шар, за ним третий...

Боец раскрыл портдепешник[21] и вынул донесение. Затем расстегнул застежки и растянул резиновую прорешку противогаза. Высунулась желтая кудлатая мордочка. Карие глаза с нежностью взглянули на человека. Ткнувшись носом в руку бойца, эрдельтерьер преданно лизнул ее. Тот наклонился и ласково провел ладонью по собачьей голове, затем, чуть помедлив, застегнул маску, выпрямился и быстрым взмахом руки послал четвероногого связиста прочь от себя. Резиновый шар мгновенно сорвался с места и нырнул в молочную клубящуюся мглу...

...Думал ли кто-нибудь из нас в ту минуту, что не пройдет и десяти лет, как грянет война — самая жестокая и разрушительная война, какую когда-либо знало человечество, — и тогда какой детской забавой покажется эта показательная тренировка в сравнении с грозной действительностью! Советские люди выйдут грудью защищать отечество от фашистского нашествия. И четвероногие друзья станут помогать им в этом. Вместе с солдатами Советской Армии они будут переплывать широкие реки — форсировать Днепр и Дон, Вислу и Шпрее; будут ходить в разведку, приносить под огнем противника донесения, отыскивать тяжело раненых на поле битвы; будут, ценой собственной гибели, взрывать вражеские танки; они найдут миллионы мин, заложенных врагом, спасут тысячи человеческих жизней, заслужив такое же уважение и благодарность, какую снискали собаки академика Павлова, принесенные в жертву науке.