Павел Тетерский - Клон-кадр

• Название: Клон-кадр
• Автор: Павел Тетерский
• Издательство: Столица-Принт
• Жанр: Контркультура
• Год: 2004
• ISBN: 5-98132-040-0

Каждый неминуемо платит за свой выбор. Но какова цена и чем мы готовы пожертвовать, отстаивая право быть личностью?

На? Что? Вы? Готовы? Ради?..

Всего лишь на то, чтобы продавать свой талант и подчиняться чужой воле, или вы способны стать тем, кто влияет на ход истории?

…Вы? Готовы?..

Эти непростые вопросы звучат с первой до последней страницы дерзкого, по сути, и стилистике романа Павла Тетерского. Романа, который, безусловно, заинтересует всех, кто увлеченно следит за новейшей — не ведающей запретов — беллетристикой.

---

Лучший способ вынужденно общаться с бывшими друзьями: говорить с ними так, как будто между вами не случалось никаких размолвок, без скидок на взаимные претензии, но в то же время на темы, которые никоим образом не касаются вашего с ними общего прошлого, иначе неупоминаемые размолвки обязательно возникнут. Мы оба это понимали, так что общаться подобным образом было почти в кайф.

Продолжение темы неформалов. Неформалов докризисного возраста я не люблю еще и за то, что они пока не знают, чем все закончится. Они ходят по летней Москве, тыкаются пропирсингованными физиономиями во все дыры, царапают скейтами расплавленный от жары асфальт и считают, что так будет всегда. X… вам, милые детки. Через несколько лет вы будете встречаться друг с другом случайно, по бизнесу или необходимости, и говорить на темы, которые не касаются вашего общего прошлого. Вот этого самого, с дрэдами и чирканьем скейтов о кожу города. Вы не будете вспоминать эти звуки, чтобы избегать размолвок и взаимных претензий.

А еще — потому, что: вспомните — станет больно. Оно вам надо?

Сторчатся, ребятки, лишь немногие из вас. У остальных все будет еще менее романтично.

— Так-так, — мычит куда-то в сторону Клон. — Да, интересно. Я слышал об этом иллюзионе, понимаешь. Мне кто-то говорил. Так, значит, они уже здесь, да? Я тоже хотел бы сходить.

— Где слышал, Клон?

— Хрен его знает. Сейчас уж не вспомню. Блин… не вспомню.

Я достал из кармана (на штанине, справа, на уровне колена) пачку «LD», вскрыл. Полиэтилен и серебристая фольга — та самая, с которой так хорошо курить гаш — хором взметнулись вверх, в направлении крыш низкорослых желтых зданий Воздвиженки и разлетелись в разные стороны. Навсегда, надо полагать.

— Здесь, по идее, ничего особо и слышать-то не надо. — Я затягиваюсь, пожимаю плечами: шорт-слив приятно елозит по хребту. — Не надо быть Сократом, чтобы врубиться: к этому и идет. Компьютерная графика, виртуальная реальность. Все хайтековское дерьмо, которое везде рекламируется. Вопрос только в качестве, но над ним работают.

— Нуда, я согласен, — кивает головой Клон. — Сигаретой угостишь?

— Бери, говна не жалко. — Я опять лезу в карман, потом процедура повторяется: заученные движения, только фольги с полиэтиленом теперь нет. — И все-таки трудно поверить. Там, в Кадре, было слишком уж идеально, понимаешь? Слишком похоже на то, что здесь.

— Да ничего удивительного — теоретически. — Клон чиркает спичкой (он всегда пользовался спичками — не зажигалкой), а я думаю: интересно, у него и в самом деле нет своих сигарет или это все та же (из прошлых жизней) страсть к халяве? Если первое, то плохи его дела, я хочу сказать, действительно плохи. — Так вот, — продолжает он после затяжки. — Нет никакого Кадра. Просто пространственная компьютерная графика. Идеальная компьютерная графика.

Из подземного перехода — звуки жизни, запах асфальта, прилагающаяся дозированная неизвестность. Смеющиеся компании, парочки, троечки и одиночки выплывают на поверхность, оглядываясь вниз, к началу ступенек. Оттуда — старая песня. Я узнаю голос, хоть экрана (установленного в рекламных целях у ларька «Видеокассеты, только самые новые и культовые фильмы») не видно:

— «Итак, вам остается последнее испытание, Яков. Так сказать, призовая игра. Сейчас сюда выйдет моя ассистентка — абсолютно голая, кстати, но не возбуждайтесь раньше времени, — и справит большую нужду вот на эту газету. Вам, Яков, предлагается съесть ее экскременты, эркментексы, кементрэксы. А на кону у нас сегодня аж восемь тысяч восемьсот пятьдесят рублей!»

Похоже, сегодня кто-то из тиви-деятелей решил запустить на своем канале сразу все эти старые шоу. В девяносто пятом году ТВ-6 сделало нечто подобное с фильмом «Семнадцать мгновений весны»: девятого мая с утра до вечера крутили все двенадцать серий про Штирлица, ветераны просто обрыдались. А сегодня, значится, все будут смеяться. Там не двенадцать серий, там куда больше.

— Обрати внимание, Клон. Сегодня целый день крутят «Деньги — говно!», все старые выпуски. Наверняка это приурочено к шоу, так что можешь упомянуть в статейке. Денег за идею, так и быть, не возьму.

Людям всегда нравились «Деньги — говно!». Я смотрю — сверху вниз: две девчонки до семнадцати и старше (мини-юбки, открывающие похотливым взорам еще не успевшие обрасти целлюлитом конечности), менеджерского вида лысеющий неудачник с женой, три полугопника из ближнего Подмосковья, пролетарий с дешевым пивом. Выражение лиц — у всех: довольное. С элементом сожаления. О том, что надо идти по своим делам и нет времени задержаться в прохладном переходе. Что нельзя все бросить и просто постоять-посмотреть, как скромный студент из промышленного райцентра, всю жизнь мечтавший порадовать соседей по подъезду своим появлением в телевизоре, на их глазах превратится из обычного дауна в дауна-капрофага. Как он с минуту глупо похохатывает, мычит и телится, словно блядовитая, но правильно воспитанная девственница, а потом растягивает: «Ну ла-а-адно, попро-обую, если не проблю-ю-у-у-усь». Довольно просто быть всенародным любимцем и доставлять людям радость, вы не находите?

— Яшка-х…яшка согласился сожрать говно! — доносятся последние обрывки. — День… гов…шка, значит, ты согласился съесть деньги! Поч… т… ста баксов!

— …Графика — графикой, — продолжаю я. — Но там ведь все должно меняться в зависимости от моих действий. Если я схватил того алкаша за шкирку, он должен был встать и потом снова упасть. Но я мог бы просто пробежать мимо, тогда бы он остался лежать. А мог бы наступить ему на яйца. А мог бы наступить, но не на яйца, а на живот. Или на шею. И в каждом из этих случаев ему пришлось бы вести себя по-разному, правильно?

— Ничего удивительного. — Клон провожает взглядом еще одну мини-юбку: когда мы дружили, он трахал все что движется, называл себя Мачо и страдал тяжкой формой сексуальной зависимости. — Это как в квесте. Ты играешь в квесты?

Я тоже машинально перевожу взгляд на удаляющиеся (красивые и летние) ноги. Выхватываю фотоаппарат, быстро настраиваю, снимаю (не девушку — ноги). Это не сексуальная зависимость. Это — зависимость от зрительных образов, позволяющих имитировать сексуальную зависимость.

О квестах: я уже давно не играю в квесты. Не знаю, почему так получилось. Одна из заброшенных привычек.

— Есть одно «но», Клон, — говорю я вслед летним ногам, — есть одно «но». На моей клавиатуре — Hewlett Packard SK-2511А, 2003 год, made in Malaysia — сто девятнадцать клавиш, а у мыши — еще две плюс колесико. Итого — сто двадцать две. если брать в общем. Даже если допустить, что при прохождении квеста используется каждая из них, набор вызываемых их нажатием действий персонажей все равно будет ограниченным. Невъе…енным, но ограниченным. А там клавиш не было. Там были мои движения в пространстве, понимаешь?

Клон достает из рюкзака бейсболку, цепляет ее на голову и снимает очки. В течение дня эти две вещи отвечают за его шифровку по очереди.

— Пространство можно разбить на маленькие участки. Как пиксели, только в 3D-варианте. Оно будет представлять собой трехмерную систему координат, а эти самые участки — выполнять роль клавиш. Только эти клавиши находятся не вне, а внутри экрана. Если ты переместишь свою лапу в точку икс-вай-зет — программа получает один сигнал, а если в точку икс-вай-зет-один — другой. От этого все и зависит — какой сигнал откуда получен.

— Уже думал об этом. Но я не видел никаких пикселей. Я очень долго вглядывался. Специально. Головой вертел, оборачивался резко. И так далее.

Клон дышит на очки и протирает их адиком (бомбер — уже давно — в рюкзаке: сегодня довольно жарко). Потом: снимает бейсболку, расстегивает рюкзак, запихивает бейсболку внутрь, застегивает рюкзак. Я вдруг — на секунду, не дольше — представляю, что передо мной не тот Клон, которого я уже два года вижу в основном по ящику и в таблоидах. Что вместо надменной популярной рожи — лицо другого, того Клона. Который может в момент моего отсутствия ломануться ночью на другой конец города, чтобы проверить наличие в квартире моей суицидально настроенной сестренки, подозрительно долго не снимающей телефонную трубку. В нашей общей биографии было и такое. И многое другое… Но это — иллюзия. Точно знаю. Люди меняются, причем только в одну сторону.

— Ты меня не понял, — морщится Клон. — Я же сказал: речь идет об очень маленьких пикселях. Таких, которые невидимы для глаза.

Никак не могу абстрагироваться от мыслей о Клоне. Клон: как и все не обделенные головным мозгом молодые люди приграничного с двадцатью годами возраста, он мечтал оставить царапину на земном шарике, а получил Зерга, Зорга и паранойю. Паранойя — это когда для того, чтобы протереть очки, тебе приходится доставать из рюкзака и цеплять на башку бейсболку. Я ему почти сочувствую, почти готов его пожалеть — вот в чем загвоздка.