Фрэнк Фелитта - Похоронный марш марионеток

• Название: Похоронный марш марионеток
• Автор: Фрэнк Фелитта
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Триллер
• Год: 2006
• ISBN: 5-352-01934-9

Так убивают в Голливуде!

Ранним утром на пустынном калифорнийском пляже одинокий бегун жестоко убит радиоуправляемой моделью аэроплана. Спустя несколько дней молодая девушка-секретарша погибает от удара током в ванной комнате фешенебельного отеля Лос-Анджелеса. Еще через несколько дней на мебельном складе обнаруживается сундук с трупом задушенного человека…

Несмотря на отсутствие видимой связи между убийствами, у лейтенанта полиции Фреда Сантомассимо возникает подозрение, что их совершил один и тот же человек: попкорн, найденный детективом на месте всех трех преступлений, и экстравагантная театральность, с которой они обставлены, заставляют предположить, что убийца связан с миром кино. Сантомассимо и его консультанту и возлюбленной Кей Куинн, ведущим свое расследование на улицах киностолицы мира, предстоит окунуться в череду драматических событий и, рискуя собственными жизнями, узнать, кто стоит за потрясшей Лос-Анджелес серией кровавых смертей и какое отношение к происходящему имеет сэр Альфред Хичкок…

---

— Нет, конечно нет. Но существуют вещи, с которыми можно столкнуться лишь в полицейском участке… или морге… или темных закоулках города… — Он осушил свой бокал и вновь наполнил его. — Это не просто синяки, ножевые и пулевые ранения, травмы… Это безумие…

— Я изучала психологию.

Сантомассимо горько усмехнулся:

— Я тоже. И не по книгам. Послушай, Кей, ты же читаешь газеты и знаешь, что есть люди, которые слышат голоса. Одних посещают пришельцы с Юпитера. Другим являются давно умершие родственники, которые велят им взять топор и снести головы соседям.

Он помолчал. Вино было хорошее. Итальянское. Но оно не могло лишить его рассудительности.

— Серийные убийцы — это особый тип людей, — тихо сказал он. — Разрушительные импульсы, толкающие на преступление, рождаются в самых потаенных глубинах их психики. Никто не знает доподлинно, как работает такое смятенное сознание. Их преступные побуждения могут быть вызваны закомплексованностью, унижением, неудачами, недостатком внимания и заботы со стороны родителей, наследственной предрасположенностью, наконец. Кто, черт возьми, это знает?

Кей внимательно слушала его, не перебивая. Подул вечерний ветер, пригибая траву. Кей поежилась. Сантомассимо взял ее свитер и укутал ей плечи. Она удержала его руку.

— Хуже всего, — продолжал Сантомассимо, — если они принимаются проигрывать в обратную сторону записи «Битлз» и якобы слышат в мешанине звуков голос сатаны, призывающий к действию.127 Другие совершают убийства, повинуясь приказаниям собаки по кличке… ну, скажем, Сэм.128 Это может быть и фильм, поразивший их воображение, или сыгравшая в нем актриса, как в случае с Джоди Фостер…129

— Или Хичкок.

— Именно. Никто не знает, что делает человека убийцей. Конечно, импульсом может стать сцена из «Психоза». Но проблема кроется значительно глубже. И не мы делаем из него убийцу. Не мы заставляем его убивать.

— И все же я не могу избавиться от чувства вины. Фред, если бы ты видел сегодня лица студентов! Такие открытые, такие доверчивые. А что я им внушала? Что убийство — это искусство.130 Как коррида или нечто в этом роде.

Сантомассимо рассмеялся:

— Нет, Кей, ты рассказывала им о том, как снимается кино, а не о том, как совершается убийство. Кино — это искусство.

Он оперся спиной о сухой ствол эвкалипта. Они почти опустошили вторую бутылку, и вино наконец-то подействовало. Сантомассимо прикрыл глаза и, вдыхая свежий воздух, подставил лицо мягким лучам вечернего солнца.

— А что это за поездка по местам преступлений, которую ты затеваешь? — спросил он.

Кей улыбнулась:

— Эта идея пришла в голову моему предшественнику и в качестве факультатива вошла в учебную программу. Мы совершаем такие поездки каждый семестр. Посещаем места, в которых Хичкок снимал свои фильмы. В прошлом году ездили двое студентов…

— Только двое?

— Да, поездка очень дорогая. И продолжительная по времени.

— И где же вы были?

— В Южной Дакоте. Видели гору Рашмор, где снимался финал «К северу через северо-запад».

Сантомассимо недоверчиво покачал головой:

— Только не говори мне, что они брали кредит для оплаты такой увлекательной поездки.

Кей покраснела:

— Мы ездим не отдыхать, а работать. Это совершенно разные вещи: видеть объект в реальности и на кинопленке — пересозданным стараниями оператора, монтажера и режиссера. Видеть, как он обретает новое измерение, обусловленное неповторимым режиссерским видением. Только самым одаренным студентам удается уловить эту разницу.

Сантомассимо взял ее руки в свои и поцеловал их.

— Прости, я не хотел смеяться над вашей учебной поездкой. Где еще вы были?

— В позапрошлом году ездили в Квебек.131 Чудесный город. Там снимался фильм «Я исповедуюсь»132 и…

Сантомассимо поцеловал ее в губы.

— Куда еще вы ездили? — тихо спросил он.

— В этом году, как ты слышал, мы едем в Нью-Йорк. Поистине золотое дно для Хичкока. Он снял там четыре фильма. В Гринвич-Вилладж есть комплекс зданий…

Он целовал ее шею, мочку уха.

— …который художник Сэм Комер в точности воспроизвел, создавая декорации к фильму «Окно во двор».133

Он поцеловал ее в ямочку на шее. Она слегка изогнулась, оказавшись еще ближе к нему.

— Что еще вы планируете посетить в Нью-Йорке? — спросил Сантомассимо.

— М-м… особняк на Пятой авеню… его фасад использовался Хичкоком… в фильме «Незнакомцы в поезде»…134

Его руки скользнули под желтую ткань ее блузки. Кей сперва задержала их, затем медленно отпустила. Его пальцы гладили шелковистую кожу грудей.

— …потом дальше… в полицейский участок на Кэнел-стрит…

Кей закрыла глаза, потому что он покрывал поцелуями ее лицо, прижался телом к ее телу, казалось заслоняя от всего мира, полного печали.

— …где снимался «Не тот человек»…135

Медленно, одну за другой, он расстегивал пуговицы блузки, целуя шею, впадинки ключиц, опускаясь ниже…

Где-то совсем рядом раздался автомобильный гудок. Им сигналил бородатый старик, пошло скаливший беззубый рот. Рядом с ним сидел молодой человек с впалой грудью и желтовато-бледным лицом, он выглядел смущенным.

Сантомассимо и Кей отстранились друг от друга. Она растерянно хмыкнула и принялась неспешно застегивать блузку.

— Всевышний бережет святого от грехопадения, — усмехнулась она.

*

Щелчок… Смех заглушал слова. Магнитофон записывал смех. Смех рвался из груди человека, который сидел на старой, разваливавшейся кушетке в доме, затерянном где-то в самом сердце Голливуда. Он смеялся до слез.

— О господи… как он был хорош… само совершенство… Этому толстяку можно было бы вручить награду Академии… Жаль, что они дают награды только актерам…

И снова последовали взрывы смеха.

— О черт, мне надо успокоиться. Это серьезное дело, в конце концов. Награда Академии…

Щелчок…

— Где эти чертовы спички? Не могу же я раскурить «косяк», не имея спичек. Остается газовая плита. Старый испытанный способ. Надо было сунуть в нее голову давным-давно. Но теперь я ввязался в этот проект… Да, теперь каждая собака читает обо мне в газете… Они пытаются присвоить мне имя… «Киносталкер»… «Киноманьяк»… «Безумец с попкорном»… Журналисты — такое дерьмо!.. Почему просто не назвать меня тем, кто я есть на самом деле?.. Режиссером…

Человек сидел и молча курил, затем ловким движением открыл бутылку пива. Послышались шумные, жадные глотки, затем донесся звук лопавшихся кукурузных зерен.

Щелчок… Запись возобновилась.

— «Кукурузный убийца»!

И снова зазвучал смех.

— Что ж, неплохо. Ну так вот, как я уже сказал… Стив Сафран, телерепортер, жирная свиная туша, сыграл свою роль великолепно. Лучше, чем Нэнси Хаммонд. Даже лучше Чарльза Пирса, этого мускулистого болвана. Сафран… ну, что тут скажешь… я потрясен его талантом. Он и не догадывался о своих способностях. Жирный, по-лакейски исполнительный, нетерпеливый, жадный, умный до глупости. В тот момент, когда я его толкнул, его физиономия стала похожа на морду кабана, попавшего на чикагскую бойню. Вот что я вам скажу. Если я завтра умру, то умру сознавая, что поставил цельную, законченную, доведенную до совершенства сцену. Никакой секс не дает столь глубокого удовлетворения.

Голос зазвучал задумчиво, смиренно, почти исповедально:

— Так и вижу его взгляд, обращенный вверх, на меня, в то время как сам он летит вниз. В точности как у Хичкока — отъезд камеры с одновременным укрупнением плана… О боже, как он хряснулся о бетонный пол у основания лестницы… Я совершил это… На самом деле… Интересно, он видел «Иностранного корреспондента»?

Щелчок… Человек встал и заходил по комнате… Поспешно схватил микрофон, нажал кнопку записи и, торопясь, заговорил снова…

— Я не могу снимать фильмы… Их сняли до меня… И я не могу шагнуть на экран и стать их частью… Поэтому я воссоздаю их в реальности… воспроизвожу лучшие сцены… лучшего режиссера из всех, кого Бог когда-либо посылал в этот мир… Я творю эпос. Правдивый и умопомрачительный.

Щелчок…

Прошли часы… Фигура появлялась и исчезала. В квартире было темно. В ней всегда было темно… Человек просматривал почту, бросая счета на пол.

— Ничего, — бормотал он. — Еще один день, и опять ничего.

По комнате поплыл запах жареного мяса. Со сковороды на грязные стены кухни летели капли жира. Человек наклонил сковороду, и кусок мяса соскользнул на немытую тарелку. Держа тарелку в одной руке, он схватил другой ведерко с попкорном.

Сидя на полуразвалившейся кушетке, он ел в окружении больших, блестящих постеров фильмов Хичкока.