Фрэнк Фелитта - Похоронный марш марионеток

• Название: Похоронный марш марионеток
• Автор: Фрэнк Фелитта
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Триллер
• Год: 2006
• ISBN: 5-352-01934-9

Так убивают в Голливуде!

Ранним утром на пустынном калифорнийском пляже одинокий бегун жестоко убит радиоуправляемой моделью аэроплана. Спустя несколько дней молодая девушка-секретарша погибает от удара током в ванной комнате фешенебельного отеля Лос-Анджелеса. Еще через несколько дней на мебельном складе обнаруживается сундук с трупом задушенного человека…

Несмотря на отсутствие видимой связи между убийствами, у лейтенанта полиции Фреда Сантомассимо возникает подозрение, что их совершил один и тот же человек: попкорн, найденный детективом на месте всех трех преступлений, и экстравагантная театральность, с которой они обставлены, заставляют предположить, что убийца связан с миром кино. Сантомассимо и его консультанту и возлюбленной Кей Куинн, ведущим свое расследование на улицах киностолицы мира, предстоит окунуться в череду драматических событий и, рискуя собственными жизнями, узнать, кто стоит за потрясшей Лос-Анджелес серией кровавых смертей и какое отношение к происходящему имеет сэр Альфред Хичкок…

---

Кей провела пальцем по лакированной живописной мозаике. Неизвестный художник изобразил подводный мир сказочного великолепия, созерцание которого сближало эстетическое удовольствие с эротическим наслаждением.

Сантомассимо приблизился к ней. Кей обернулась и как-то жалобно посмотрела на него. Он не был уверен, что понял ее взгляд, но спросил наугад:

— Вам когда-нибудь доводилось спать на кровати работы Жана Дюнара113 стоимостью в сто пятьдесят тысяч долларов?

— Нет. А что, это лучите, чем на шестисотдолларовом матрасе «Бьютирест» от «Симмонс»?114

— Намного лучше. Более впечатляюще.

Он поцеловал ее — нежно, едва коснувшись губами. Кей присела на край кровати. Она уже полностью успокоилась. Улыбаясь и внимательно глядя ему в глаза, она легко провела пальцами по его лицу, как до этого по мебели ар деко. Чуть нахмурилась, легкая грусть тронула ее черты. А может быть, ему это только показалось?

— А скажи мне, Великий Святой…

— Все, что угодно.

— Такая звучная фамилия и вдруг — Фред?

Он рассмеялся и поцеловал кончики ее пальцев.

— Ну, по правде говоря, у меня есть другое, подлинное имя. Но я его сменил еще в школе. Ребята смеялись над ним.

— Не говори. Я попробую угадать. Доминик? Кармин?

— Еще хуже.

— Анджело?

Он покачал головой.

— Тогда сдаюсь.

— Амадео.

Кей изумилась:

— Амадео? Ама Део. Ама Деус. «Люблю Господа». — Она недоверчиво посмотрела на него. — «Люблю Господа, Великий Святой»! Боже мой, я что, должна пасть перед тобой ниц?

— Кей, ты вольна делать все, что хочешь.

Он обнял ее. Она не сопротивлялась, когда он начал расстегивать ее блузку. Ее тело дышало ароматами цветущего луга.

— Все, что хочу? — прошептала Кей.

— Все.

Она рассмеялась и поцеловала Сантомассимо в губы. Они легли на кровать. Он прижал Кей к себе, ощутив биение ее сердца; гулкие звуки проникали в его грудь, наполняли необыкновенной силой и восторгом. Она расстегнула застежку лифчика. Они снова поцеловались, почувствовав невиданную свободу, их губы и тела устремились навстречу друг другу, переплелись и заговорили на своем языке — жарком, безмолвном.

— Кей…

— Да… пожалуйста… пожалуйста… Амадео… Великий Святой…

Ее тело, восхитительно теплое, сводило с ума. Сантомассимо погружался в знакомое, но по-прежнему полное тайны забытье. Он не подозревал, что в одной женщине могут быть заключены все краски природы… и столько любви. И все же он нашел в себе силы отстраниться, перевернулся на спину и сел.

Она продолжала сжимать его руку. Казалось, они плыли по бескрайнему океану, лежа бок о бок, но что-то было не так.

На верхней губе Кей выступили крохотные капельки пота, она смотрела на Сантомассимо глубоким, полным ожидания взглядом. Он начал говорить, но она прижала палец к его губам.

— Не надо ничего говорить, — прошептала она.

— Кей, — сказал он, целуя ее пальцы.

— Все хорошо, Великий Святой. Сделаем это медленно, как плывут лодки по рекам Китая. Так будет лучше.

Сантомассимо улыбнулся и сел на край кровати спиной к ней.

Кей прижалась к нему сзади, и он вновь ощутил пьянящую теплоту ее тела. Она была нужна ему. Но сейчас что-то мешало, что-то было не так.

— Ты спал здесь с ней? — спросила Кей. — С Маргарет?

Сантомассимо кивнул:

— Я не думал, что это будет иметь какое-то значение, Кей.

— Она еще живет в глубине твоего сердца.

— Нет. Не она. Понимаешь… даже не знаю, как объяснить… возвращаются воспоминания о прошлом, и в этом так много печали. В этой постели мы мечтали о счастливой жизни… Но думаю, что с самых первых дней мы лгали друг другу.

Он теребил халат от Пьера Кардена, темно-синий с белыми полосами, и вид у него был потерянный.

— Прости, Кей. Я чувствую себя дураком.

— А я чувствую себя сексуальным маньяком, — сказала она. — Я не знаю, что ты теперь обо мне будешь думать.

— Кей, я думаю, что ты — самое прекрасное, самое чудесное, что есть в моей жизни…

— Фред, давай не будем об этом говорить. Ты обещал мне ранний завтрак. Разве не за этим мы сюда приехали?

Она укрылась покрывалом и стала похожа на японку — если, конечно, бывают японки с зелеными глазами. Цветочный узор покрывала на фоне полированной поверхности превратил Кей в произведение искусства. Сантомассимо чувствовал, что увлечен ею больше, чем ожидал, и сегодняшняя ночь не конец, а только начало. И он знал, что осложнения в отношениях мужчины и женщины возникают быстро. Но ему все равно нравилось смотреть на нее. Ему нравился ее ум. Она была нужна ему.

Кей принялась надевать блузку.

— Хочешь, чтобы я отвез тебя домой? — спросил Сантомассимо.

— Мне вежливо предлагают убраться восвояси?

— Напротив, я хочу, чтобы ты осталась.

— Тогда позволь мне пройти на кухню. Я приготовлю потрясающий завтрак.

Сантомассимо улыбнулся и поцеловал ее в губы. Он чувствовал себя виноватым. Он думал, что все, связанное с Маргарет, в нем уже умерло, но оказалось, что это он умер на целых три одиноких года.

Кей последовала на кухню и, ловко управляясь с медными сковородками и лопаточками, приготовила потрясающе пышный омлет из яиц, специй, ржаного хлеба и грибов.

— Я научилась делать его в Лондоне, когда работала над диссертацией, — сказала она. — Называется «омлет гурманов».

Сантомассимо поставил на стол две тарелки и отошел к окну. Ему все еще было неловко.

— Из этого окна рассвет выглядит особенно красивым, — сказал он. — Отсюда не видно, как солнце всплывает над горизонтом, но оно неожиданно возникает над каньоном как раз в тот момент, когда просыпаются и начинают петь птицы.

— Хорошо, давай будем здесь встречать рассвет.

Сантомассимо вышел на балкон и сдвинул вместе два шезлонга, принес одеяла и застелил их. Они с Кей устроились и приступили к трапезе. А потом они лежали и ждали пробуждения птиц. Несколько раз Сантомассимо просыпался, но боялся шевелиться, чтобы не разбудить Кей. Его рука лежала на ее груди, под лифчиком, и он чувствовал покой — впервые за последние годы. Неловкость, которую он ощущал ночью, исчезла.

Окончательно его разбудил начавшийся прилив. Кей крепко спала, спрятав руки у него на груди, под рубашкой.

Она проснулась значительно позже. Резко дернулась, с тяжелым вздохом подняла голову и села. Она вся дрожала, и Сантомассимо понял, что ею вновь овладел страх. Он тоже поднялся.

— Успокойся… — тихо уговаривал он ее.

От волнения она покрылась гусиной кожей, но всякий раз отстранялась, как только он пытался к ней прикоснуться.

— Этот мертвый парень стоит у меня перед глазами, — прошептала Кей. — Он был совсем юным. Он не выходит у меня из головы.

Сантомассимо прижал ее к себе; тепло его тела и тихий голос немного успокоили ее.

— Я знаю, — сказал он. — Убийство — это всегда отвратительно.

Она вновь отодвинулась:

— Да, но разве мы не прикладываем массу усилий, чтобы превратить убийство в удовольствие?

— Не понимаю.

Она сидела на краю шезлонга. Сантомассимо смотрел на ее лицо, и ему казалось, что никогда прежде он не видел такого прекрасного лица, на котором отражалось бы столько муки.

— Мы играем с насилием и убийством, — сказала она. — Такие люди, как я. Как Хичкок. И те, кто восхищается его фильмами. Мы показываем их широкой аудитории, исследуем, восхваляем и даже… почитаем за великие произведения искусства… — Глаза Кей расширились и заблестели. — Мы… любим их.

Сантомассимо откинулся в шезлонге. Кей была похожа на ангела, созданного из гипса фантазией Жана Дюнара.

— Это всего-навсего вымысел, — возразил он.

— Но не для этого убийцы, — резко парировала Кей. — Для него это реальность. И мы — режиссеры, продюсеры, актеры, критики, преподаватели — ответственны за такое восприятие. Восхваляя подобные фильмы, мы претворяем вымысел в жизнь.

— Люди склонны винить в насилии самих себя и общество. Но эти убийства, Кей, совершает сумасшедший одиночка. Психопат, живущий внутри собственного безумного фильма.

— Я не согласна с этим, Фред. Насилие волнует нас. Возбуждает и ужасает одновременно. Получает «Оскары». Нас всех можно обвинить в подстрекательстве… в искусственном разжигании этого извращенного инстинкта… Неужели ты не понимаешь? Мы сами сотворили этого монстра.

— Ты не можешь винить всех и каждого в убийствах, которые совершает один психопат.

— Один? Да их вокруг сотни. Тысячи. Только в одном этом чертовом городе. Их терзают комплексы, одолевает депрессия, они кипят злобой. Эти хрупкие, впечатлительные натуры балансируют на грани безумия… и неизменно соскальзывают за эту грань, туда, где нет морали, человеческого сострадания, любви…

— Кей…