Автор неизвестен - Тысяча и одна ночь

• Название: Тысяча и одна ночь
• Автор: Автор неизвестен
• Издательство: "Художественная литература"
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос
• Год: 1975

«Тысяча и одна ночь» — собрание сказок на арабском языке, объединённых обрамляющим рассказом о жестоком царе Шахрияре, который каждый вечер брал себе новую жену и на утро убивал её. История возникновения «Тысячи и одной ночи» до сих пор далеко не выяснена; истоки её теряются в глубине веков.

Сказкам «Тысячи и одной ночи» присущи занимательность сюжета, причудливое сплетение фантастического и реального, яркие картины городской жизни средневекового арабского Востока, увлекательные описания удивительных стран, живость и глубина переживаний героев сказок, психологическая оправданность ситуаций, ясная определённая мораль. Великолепен язык многих повестей — живой, образный, сочный, чуждый обиняков и недомолвок.

Сказки Шахразады могут быть разбиты на три основные группы, которые условно можно назвать сказками героическими, авантюрными и плутовскими.

---

«Знай и будь уверена в том, что наше достояние, наши души и наши семьи — это прекрасные дары Аллаха и имущество, вверенное нам на хранение. Он заповедал нам благодарность за милости и терпение при испытаниях, и скорбь не вернет умершего и не защитит от печалей. Будь же терпелива, ибо последствие стойкости — благо и благополучие. Смириться перед приговором Аллаха лучше, чем скорбеть и роптать. Правильно и разумно будет, если ты теперь станешь мне женой, а я стану тебе мужем и женюсь на тебе[185]. Моей первой жене это не будет в тягость, ибо она как женщина умная, чистая душой и целомудренная, благочестивая и набожная, и мы все заживем одной семьей. Слава Аллаху, у нас довольно денег и всяких благ, чтобы избавить нас от работы и труда ради пропитания, и это обязывает нас благодарить подателя за то, что он дал, и хвалить его за его милости».

И когда жена Касима услыхала слова Али-Баба, прошла ее великая скорбь и горесть, прекратился плач и высохли слезы, и она молвила:

«Я твоя покорная раба и послушная служанка и повинуюсь тебе во всем, что ты считаешь за благо, но как ухитриться в деле с этим убитым?»

«Что касается убитого, — ответил Али-Баба, — то поручи это дело твоей рабыне Марджане — ты ведь знаешь, как много у нее ума и как велика ее сметливость, рассудительность и способность придумывать хитрости».

Потом Али-Баба оставил жену Касима и ушел своей дорогой, а что касается рабыни Марджаны, то, услышав его слова и увидев, что ее господни убит и разрублен на четыре части, она поняла причину этого, и стала успокаивать свою госпожу, и сказала ей:

«Не тревожься и положись в этом деле на меня. Я придумаю какой-нибудь способ, который принесет нам покой, и наша тайна не откроется».

И она вышла и отправилась в лавку москательщика, находившуюся на той же улице, а этот москательщик был старый человек, далеко зашедший в годах, славившийся познаниями в разных областях врачевания и лечения и восхваляемый за искусство в деле варки снадобий, хорошее знание всяких зелий и простых врачебных лекарств. Она попросила у него лекарственного теста, которое прописывают только при тяжелых болезнях, и москательщик спросил ее:

«А кому у вас в доме понадобилось такое тесто?»

«Моему господину, Касиму, — ответила Марджана. — С ним приключилась сильная болезнь, которая свалила его, и он теперь в состоянии небытия».

И москательщик встал и вручил ей тесто, говоря:

«Быть может, Аллах вложит в него исцеление». И Марджана взяла у него тесто из рук, дала ему сколько пришлось дирхемов и воротилась домой.

А на следующий день рано утром она вернулась к москательщику и потребовала лекарства, которым поят только тогда, когда уже нет надежды, и москательщик спросил ее:

«А разве тесто вчера не помогло?».

«Нет, клянусь Аллахом, — ответила Марджана, — мой господин при последнем вздохе и борется за свою душу, а госпожа моя уже начала плакать и вопить».

И москательщик вручил Марджане лекарство, и та взяла его, отдала за него деньги и ушла, и потом она отправилась к Али-Баба и рассказала ему, какую она придумала хитрость. Она посоветовала Али-Баба почаще заходить в дом своего брата и проявлять грусть и печаль, и он делал так, как она велела, и когда люди в квартале увидели, что он то и дело входит и выходит из дома брата и на лице у него следы печали, они спросили, в чем причина этого. И Али-Баба рассказал им, что его брат болен и что его поразил тяжелый недуг, и весть об этом разнеслась по городу, и люди только о том и говорили.

Когда же настал следующий день, Марджана до восхода зари спустилась в город и шла по городским улицам, пока не подошла к одному башмачнику, которого звали шейх Мустафа. А это был человек, далеко зашедший в годах, небольшого роста, толстоголовый, с длинной бородой и усами; он всегда открывал свою лавку спозаранку и был в этом отношении первым на рынке, и люди знали за ним эту привычку.

И Марджана подошла к этому башмачнику и вежливо и чинно приветствовала его и положила ему в руку динар, и когда шейх Мустафа увидел, какого цвета монета, он долго вертел ее в руках и потом сказал:

«Вот благословенный почин!»

А он понял, что Марджана хочет обделать через него какое-то дело, и сказал ей:

«Изъяви мне, о госпожа невольниц, каковы твои желания, и я их исполню для тебя».

«О шейх, — молвила Марджапа, — возьми иголку и ниток, вымой руки, надень твои сандалии и позволь мне завязать тебе глаза, а потом ты пойдешь со мной, чтобы исполнить одно тонкое дело; ты получишь за него награду на земле и на небесах, и тебе не будет от этого ни малейшего вреда».

«Если я тебе нужен ради вещи, угодной Аллаху и его пророку, — молвил башмачник, — то я сделаю это охотно и с удовольствием и не стану тебе перечить; если же это грех и прегрешение, проступок и преступление, то я не повинуюсь тебе; ищи другого, чтобы это исполнить».

«Нет, клянусь Аллахом, шейх Мустафа, это вещь дозволенная и допустимая; не бойся же ничего», — молвила Марджана и, говоря это, вложила башмачнику в руку еще динар, и когда шейх Мустафа увидел это, он уже не мог перечить и отказываться, вскочил на ноги и сказал:

«K твоим услугам! Все, что ты ни прикажешь, я исполню!»

И он запер лавку, взяв необходимые ему нитки, иголки и прочие принадлежности для шитья, а Марджана уже заготовила повязку и быстро вытащила ее и согласно условию завязала башмачнику глаза, чтобы он не мог узнать того места, куда она была намерена с ним пойти.

И Марджана взяла башмачника за руку и пошла, а он шел за нею по улицам и переулкам, словно слепой, не зная, куда он идет и какова цель этого. И они оба все шли, и Марджана то забирала вправо, то сворачивала налево, удлиняя дорогу, чтобы запутать башмачника и не дать ему понять, куда она направляется, и до тех пор вела его таким образом, пока не остановилась у дома покойного Касима. Она тихонько постучала в ворота, и ей тотчас же открыли, и она вошла с шейхом Мустафой и до тех пор поднималась с ним по лестнице, пока не привела его в комнату, где находилось тело ее господина.

И когда башмачник оказался там, она сняла с его глаз повязку, и шейх Мустафа, когда глаза у него открылись, увидел себя в помещении, которого не знал, и обнаружил перед собой тело убитого. И он испугался, и у него затряслись поджилки, и Марджана сказала ему:

«Не бойся, шейх, с тобой не будет беды! От тебя требуется только получше сшить части этого убитого человека и собрать его члены, чтобы его тело стало одним куском».

И затем она дала башмачнику третий динар, и шейх Мустафа положил его за пазуху, говоря про себя: «Теперь время действовать рассудительно и руководствоваться правильным мнением. Я в помещении, которого я не знаю, среди людей, намерения коих мне неведомы. Если я стану им прекословить, они обязательно причинят мне вред, и мне остается только подчиниться тому, чего они хотят. Во всяком случае, я не ответствен за кровь этого убитого человека, и взыскать должное с его убийцы — дело Аллаха, великого и славного. В сшивании его тела нет ничего запретного, так что я не совершу этим греха и меня не постигнет кара».

Потом шейх Мустафа сел и принялся сшивать и соединять части трупа убитого, и они превратились в цельное тело, а когда он закончил свою работу и цель оказалась достигнутой, Марджана встала, опять завязала ему глаза, взяла его за руку, опустилась с ним в переулок и ходила из улицы в улицу, от одного поворота до другого, водя башмачника за собой, пока не привела его к его лавке раньше, чем люди вышли из своих домов, так что никто ничего о них не проведал.

Дойдя до лавки, Марджана сняла с глаз башмачника повязку и сказала ему:

«Скрывай это дело и остерегайся о нем говорить и рассказывать, что ты видел, не болтай много о том, что тебя не касается, — тебе может достаться то, что тебе не понравится».

Потом она дала ему четвертый динар и оставила его на улице, а вернувшись домой, принесла горячей воды и мыла и обмывала тело своего господина до тех пор, пока не очистила его от крови. Затем она одела убитого в одежды и положила на его ложе, а покончив с этим, послала за Али-Баба и его женой, и когда те явились, рассказала им, что она сделала, и сказала:

«Объявите теперь о смерти моего господина Касима и расскажите о ней людям».

И тут женщины подняли плач и крик и стали выть, голося и причитая, и вопили и били себя по лицу, так что соседи это услышали и друзья пришли и стали их утешать. И тогда плач усилился, и поднялись вопли, и раздались крики и громкие причитания, и разнеслась по городу весть о смерти Касима, и те, кто его любил, призывали на него милость Аллаха, а враги его злорадствовали.

А через некоторое время явились обмывальщики, чтобы обмыть умершего согласно обычаю, и Марджана сошла вниз и сказала им, что он уже обмыт, умащен маслами и завернут в саван, и дала им плату больше обычного, и обмывальщики ушли со спокойной душой, не допытываясь о причине этого и не спрашивая о том, что их не касается. Потом принесли носилки, и тело снесли вниз и положили на них, и пошли на кладбище, и люди шли за носилками, а Марджана, женщины-плакальщицы шли сзади, плача и причитая, пока не дошли до кладбища.