Наталья Деева - Хирург

• Название: Хирург
• Автор: Наталья Деева
• Жанр: Научная Фантастика

Молодая девушка, склонная к неконтролируемым вспышкам агрессии; «правильный» юноша, для которого открыты все двери в счастливую жизнь; бандит с «понятиями», спасающийся от обворованного напарника… но только Хирург знает, что все они отмечены Смертью. Одним она подчиняется, как верная собака, других преследует, а третьи — лишь её инструмент. Так было всегда, но механизм, работавший тысячелетиями, дал сбой, и непонятно, стоит ли человечество на краю бездны или оно в преддверии великой метаморфозы. Ты не можешь делать ставки, потому что ставят — на тебя…

---

— В худшем, — он задумался. — Как кастрированные коты. Про них пишут книги. Под них адаптируют кино. Что нужно инфантилам? Сублимат. Игрушки им нужны.

— А я считаю, что если человек не сохранил в себе ребёнка, то он, считай что мёртвый.

— Правильно считаешь. Но если человеку давно за тридцать, а в нём ничего, кроме детства, нет, то это что — вечная молодость?

Ольга рассмеялась.

— Да, так и есть. Вечная дурость.

— Бедные вы дети. Взрослые глупые дети.

— Мне простительно, — Ольга демонстративно надула губы. — Мне ещё двадцати нет.

— Сначала взрослыми хотите казаться, потом взрослеете и впадаете в детство… Что, я не прав? Прав. Взрослыми быть страшно. Ответственность — это всегда страшно. А придётся. Никуда от этого не деться.

— Не прав ты. Я не спешила взрослеть. Знала, что ничего хорошего в этом нет. До пятнадцати лет косички носила, не курила, не пила, с мальчиками не дружила.

— А потом?

— Гормон победил мозг. Или не гормон, не знаю. Нового захотелось, неизведанного.

— Протест. Обычный ребяческий протест: дома плохо, я уйду и сделаю наперекор. Что — нет?

Эдуард щёлкнул зажигалкой и протянул Ольге дымящуюся сигарету.

— На, покури. Так смотришь, что чувствую себя гестаповцем. Так… стоп! Три затяжки — не больше.

Голова закружилась, Ольга бестолково улыбнулась и обрадовалась лёгкости в мозгах.

— Ты слишком взрослая для своих лет, — продолжил Эд. — Просто чрезмерно.

— А что делать? Не будешь сильным — затопчут, — сказала Ольга, делая пятую затяжку. — Есть от природы сильные люди, прирождённые лидеры, а есть те, кто не смирился — сильные поневоле.

— Со временем ты станешь мудрой женщиной.

— А сейчас глупая, да? Наивная?

— Юношеский максимализм. Гормон побеждает мозг, так ты говорила? Демонстрируешь банальные истины как нечто сногсшибательное. Надоедаешь многозначительными намёками на содержание выеденного яйца, — он осёкся. — Знаешь, если бы я побеседовал с тобой в пору своей юности, то испытал бы комплекс неполноценности. Ты умная, очень умная девушка, раз тебе удалось втянуть меня, старого циника, в эту никому ненужную беседу. Ты жаждешь знаний, впитываешь их, как губка, и, наверное, любишь читать. Принести тебе книгу? Что именно?

— А, что хочешь, — проговорила Ольга, не понимая, обижаться ей или радоваться. — И ещё… ты не старый.

— Есть вещи, которые никогда не врут. Например, зеркала.

— Врут, — тряхнула головой Ольга. — Если бы мы жили в двухмерном мире, то имели бы представление только о высоте и длине, о ширине даже не догадывались бы.

— Снова умничаешь? Тогда я буду отшучиваться. Многим девушкам понравилось бы не иметь представления о своей ширине.

— Мне, точно, понравилось бы.

Эдуард посмотрел пристально.

— Да, поправиться тебе не помешало бы.

— Да ладно.

— Тощая, как вобла. Одни глаза остались.

— Эх, зато похудела! Хоть какая-то выгода, — она прыснула в кулак. — Если остались одни глаза, то я не вобла, а креветка!

— Дитё ты дитё. Йа креведко.

Откинувшись на спинку инвалидной коляски, Ольга рассмеялась. Она закидывала голову и топала ногой, мучилась коликами в животе, но успокоиться не могла. Нельзя смеяться! Нельзя, нельзя, нельзя! Но остановиться невозможно!

Отсмеявшись, она перевела взгляд на Эдуарда. Он улыбался. Наверное, когда творец наблюдает за невинными шалостями своих чад, на его губах такая же улыбка — уютная, тёплая. Захотелось к нему прижаться. Подъехать и обнять его за ноги. Делать этого Ольга, конечно же, не стала.

После обеда к Аньке пришла мать — полная её противоположность: болезненного вида женщина, похожая на аристократку ХIХ века, кивнула Ольге, читающей электронную книгу, и принялась наставлять неразумное чадо на путь истинный. «Да, с такой родительницей поневоле из окна сиганёшь», — подумала девушка, надевая наушники.

Весь следующий день она вышивала, собирала паззлы и ждала Эдуарда, но он так и не пришёл. И как будто бы день пропал. Словно и не было этого дня. Оторвали от календаря пустой листок — и всё.

Странно, раньше она не привязывалась к людям, жила, как перекати-поле, и полагала, что у неё тоже нет корней. Сейчас же мучилась, как заядлый курильщик без сигареты. Она вздрагивала от скрипа дверных петель; услышав шаги в коридоре, замирала, ожидая, что вот, прямо сейчас они стихнут, и войдёт он. Эдуард. Эд. Понимая, что у него дежурство, она всё равно ждала и ловила себя на гаденьких мыслях, что, увидев его, готова по-собачьи вилять хвостом.

Приняв таблетки перед сном, Ольга отложила ноутбук и принялась себя успокаивать, что Эдуард обязательно придёт завтра и принесёт добрые вести

— А вдруг случилось что-нибудь плохое? Он ведь говорил… — пискнуло её второе «я» — то, что всё время сомневается и устраивает истерики.

Голос здравого смысла успокоил:

— Всё хорошо. Просто сегодня у него дежурство.

— Нет, он говорил, что если его найдут…

— Глупости, сама знаешь.

— Если его найдут, то… Господи, мне ведь никто не скажет, — затараторила истеричка, — если с ним что-нибудь случится! Я даже телефона его не знаю!

— Спросишь, когда он придёт.

— Если бы я знала, то позвонила и успокоилась, а так… А вдруг его и в живых уже нет? Лежит с простреленной головой…

— Не высасывай проблему из пальца!

— Это — не из пальца! Это реальная опасность! Реальная!

— Успокойся. Пора спать, — с каждой минутой голос здравого смысла был всё более чужим.

— Как можно уснуть, когда… — воображение нарисовало, как остывшее тело Эда заворачивают в полиэтилен. — А-а-а-а-а!

Покорившись разыгравшемуся воображению, Ольга не находила себе места, пока не подействовало лекарство.

Утром она долго не могла прийти в себя, пытаясь вспомнить сон, где её было две: первая — спокойная, в пиджачке и брюках, с каштановыми волосами по пояс, и вторая — дёрганая, крашеная перьями, в майке с глубоким вырезом и рваных джинсах.

Эдуард навестил её ближе к вечеру. Он, и правда, принёс хорошие вести: через четыре дня Ольгу согласились выписать под его ответственность.

Алекс

На нижней полке, запрокинув голову, заходился храпом сосед. Он свистел и клокотал, рычал и причмокивал, и в этих звуках терялся мерный стук колёс. Боковушку заняли друзья-алкоголики. Они спали сидя, уткнувшись в сложенные на столе руки. Над их головами победоносно возвышалась недопитая бутылка водки. Окно они не зашторили, и Алекс мог наблюдать, как по чёрному квадрату скользят далёкие огоньки фонарей.

Я сижу в темноте. И она не хуже

в комнате, чем темнота снаружи.

Как только он подумал, что внутри тоже темнота, загорелись все лампочки в вагоне.

— Полчаса до конечной, — горлопанила проводница, расталкивая спящих пассажиров. — Полчаса до конечной станции!

Один из алкоголиков вскочил и припечатался затылком к перегородке. Вослед проводнице хлынул поток брани. В конце вагона заплакал младенец. Жена храпуна запричитала: «Господи, боженьки, зачем же так орать-то?» Зашуршали пакеты. По коридору прошёл всклокоченный хиппи в комнатных шлёпках.

Всю дорогу Алекс не смыкал глаз. Пиво, от которого обычно клонило в сон, сегодня не действовало. Как там мама? Наверное, ещё не ложилась, пьёт корвалол, звонит друзьям. Завтра пойдёт в милицию и поставит на уши всё отделение. Только бы её сердце выдержало!

Ленка… Что делает она? Рвёт и мечет или радуется, что не придётся ложиться под школьника? Полученное задание её не вдохновляло, хотя свою роль она отыгрывала отменно. Так что, скорее всего, она ликует. А вот сектанты бесятся… Или не бесятся? Или таких, как он, у них на заметке с десяток? Подумаешь, незаменимый. Не стоит себя переоценивать.

За стеклом проплывали стены промзоны. Придорожные фонари освещали их кусками, из-за чего движущаяся картинка напоминала слайды. Вот дети в национальных костюмах водят хоровод вокруг единственного подсолнуха. Темнота. Предвыборная агитация и надпись красным: «Крым — Россия!» Непроглядный мрак. Автографы донецких парней и граффити: похожий на кирпич пучеглазый гуманоид пьёт кока-колу из банки. «Не будь овощем!»

На перроне пустынно. Город как будто вымер: ни патрулей, ни бабок с пирожками, ни бомжей. Вдалеке кучковались туристы с неподъёмными рюкзаками: четыре парня и две девчонки. Хиппи, что слонялся по коридору, стал биться в окно и махать им. Пассажиры засуетились, готовясь к выходу. Алекс слез на нижнюю полку, вынул из-под подушки сумку с ноутбуком и положил в пузатый пакет с курткой.

Вот и всё. Здравствуй, бессмысленная жизнь в городе, который вот-вот сожрут лангольеры. Ещё не поздно повернуть назад! Никогда не поздно…

Нет!

Главное — выдержать первый удар, когда нахлынет чернота, и память поманит светом в тоннеле. Стиснуть зубы и брести вперёд, туда, где нет просвета, и скоро не будет. Не оборачиваться, кто бы ни звал из прошлого. Если не останется сил — ползти.