Сьюзан Маклеод - Сладкий запах крови

• Название: Сладкий запах крови
• Автор: Сьюзан Маклеод
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9985-1099-1

Роман Сьюзан Маклеод «Сладкий запах крови» — это блистательное сочетание фэнтезийного детектива, готического триллера и женского романа, настоящее открытие и безусловный бестселлер! Впервые на русском языке!

В Лондоне уже давно, примерно с пятнадцатого века, люди, ведьмы, вампиры и прочая пестрая британская нежить договорились сосуществовать по принципу «живи и дай жить другим». И с тех пор пытаются этот договор соблюдать.

Дженни (Женевьева) Тейлор, 24 года, зарабатывает на жизнь тем, что занимается разрушением и снятием нелегальных чар и заклятий, усмирением распоясавшихся пикси и ревнивых домовых. Устает не столько от работы, сколько от повышенного мужского внимания. Дело в том, что Дженни — фея-сида, об эротических талантах которых сложены легенды.

Однажды в Лондоне происходит громкое убийство: погибла юная Мелисса Бэнкс, невеста красавца-вампира Роберто, фотомодели и сердцееда. Дженни оказывается втянута в расследование и попутно — в целую кучу неприятностей, большая часть которых берет начало в жутковатом прошлом Женевьевы...

---

Я поправила шорты и заодно посмотрела на татуировку у себя на бедре. Татуировка была не простая, а с чарами. Черные линии четко выделялись на золотистой коже. Облизнув губы, я провела пальцем по хитросплетению кельтских завитушек и почувствовала прилив энергии.

Хлопнула дверца одной из соседних кабинок, да так, что я подскочила.

— Ты чё, ваще, чё ль? А ну, отдала быренько! — визгливо проорала одна из девиц.

— Перетопчесси! — отозвалась другая.

Видимо, они делили косяк.

Я вытащила ножик, открыла его, и серебряное лезвие тускло блеснуло в резком неоновом свете ламп. Я занесла руку над татуировкой, но заколебалась. Не потому ли мне так мучительно хотелось впиться в шею Финна, что я применяла эти чары? Не потому ли мне мерещилось, что от него исходит густой аромат лесных ягод? Раньше я ничего подобного к своим сородичам не испытывала. Отчего же вдруг такое? Что изменилось? Мысли у меня путались, их заглушало нечто яростное и чуждое — голод. Я слишком далеко зашла, чтобы повернуть назад.

Поудобнее перехватив ножик, я решительно полоснула себя по ладони, поперек линии жизни. Глубоко, до кости.

И... ничего.

Ни крови, ни боли.

Растреклятые пилюли джи-зава!

От злости я зашипела сквозь зубы. Потом, прикусив губу, принялась сосредоточенно соображать, не вскрыть ли мне вену на руке, но тут из ранки наконец-то потекла густая, вязкая жидкость вроде смолы, только красная. Я вдохнула медовый запах собственной крови, и сердце у меня забилось ровнее. Выждав, пока в ладони не скопится маленькая лужица, я глубоко вдохнула и размазала липкую жидкость по зачарованной татуировке. Кровь послушно побежала по всем причудливым изгибам и завитушкам узора, впиталась, и тело мое обволокло алой дымкой, которая вскоре растворилась. Чары подействовали.

Сердцебиение замедлилось, запнулось, а потом и вовсе замерло.

На миг голова закружилась так сильно, что я едва не упала.

Мне стало холодно, будто я вышла в чем была на мороз. Это падала температура тела, тоже подчиняясь чарам.

— А ну, открыла дверь! — заорала совсем рядом одна из девиц. — Я кому говорю! Дверь открыла!

Она замолотила кулаками в кабинку, где заперлась ее подружка.

Теперь я чуяла обеих, различала и запах их крови, и торопливый перестук сердец. Я осторожно провела языком по зубам. Так и есть — клыки уже прорезались. Живот у меня скрутило, а челюсти свело от голода. Мне мерещилось, что я уже пробую кровь этих девчонок — горячую, соленую, с медным привкусом.

— А я тебя вижу! — пропела одна, скребясь в кабинку к подруге.

— И я тебя то-о-оже! — захихикала в ответ та.

Я потянулась, как выспавшаяся кошка. Отерла нож о ненужную футболку и тряхнула головой, так что густые и блестящие черные волосы рассыпались по плечам. Даже не видя себя в зеркале, я точно знала, что и глаза у меня изменились, — теперь они стали холодновато-голубые, цвета гиацинтов. Я раскрыла ладонь. Рана уже затянулась, от нее осталась лишь тонюсенькая алая черточка, а через несколько минут исчезнет и она. Эта особенность — то, что раны, даже нанесенные серебром, заживают чуть ли не мгновенно, — входила в стоимость чар, весьма недешевых. Я подтянула шорты, которые теперь сидели несколько иначе, ведь бедра у меня стали шире. Тут накатила очередная судорога, и мне пришлось прижать ладони к животу. К счастью, отпустило быстро. Осталось поправить маечку — новый роскошный бюст ее так и распирал. Заодно я убедилась, что кожа у меня теперь бледная и под ней изысканно проступают голубые жилки. Я втянула ноздрями запах девиц, манящий запах их крови, и от предвкушения поживы у меня отвердели соски и между ногами стало горячо и влажно.

— Ну хва-а-атит уже, а? Отдай, ща моя очередь, ва-ще! — ныла одна из девиц, царапая ногтями дверцу соседней кабинки, — выклянчивала у подружки косяк.

Я вновь засунула ножик за шкирку и торопливо надела куртку. Джинсы и футболку бросила прямо на полу и вышла из кабинки.

Девица с каштановыми волосами стояла на четвереньках, задрав зад, и пыталась дотянуться до ног подруги, которая упорно не желала выходить из кабинки.

Я обнажила клыки и усмехнулась, но получилось больше похоже на шипение.

Девица обернулась через плечо, увидела меня, глупо разинула рот и попыталась сесть на корточки. Потом пробулькала:

— Ой, бли-и-ин! Эй, слышь, тут кровососы!

Я плавно присела возле нее. Она не пыталась бежать, даже не отшатнулась, — накурилась до одури, начисто подавившей страх. Я провела кончиком пальца по ее сонной артерии, почувствовала, как у нее ускорился пульс, отвела от ее шеи волосы. Кожа гладкая, без единой ранки, как говорится в таких случаях у вампиров, девственно-чистая. Мгновение — и я уже стояла на ногах. Люди так быстро двигаться не умеют.

Меня снова пронизала судорога.

У этой девицы нет того, что мне требуется. Но есть то, чего я жажду.

Она плюхнулась обратно на четвереньки и попыталась ухватить меня за щиколотки.

— Хошь кровушки попить, кровососка? — С этими словами она вскинула руку — дразнилась, вертела передо мной запястьем и повизгивала. — Эй, кровососка, а кровососка?

Я кинулась прочь, но крик ее долго отдавался у меня в ушах.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Перенаселенные блочные дома сменились домишками на две семьи, с замусоренными палисадниками и обшарпанной штукатуркой. Жиденький свет сочился сквозь шторы и падал на неровный, весь в выбоинах асфальт. То и дело встречались высотные многоэтажки, исписанные граффити, — вздымались в небо, как великанские надгробия. Кое-где дома стояли заброшенные, с окнами, наглухо забитыми металлическими щитами. КровоСОС-таун во всей полуночной красе.

Я замедлила бег и обнаружила, что даже не запыхалась.

На ближайшем перекрестке мое внимание привлек большой бар под названием «Пиявка и падалица». Его украшали пластиковые балки — подделка под тюдоровскую эпоху. Вывеска над входом поскрипывала и раскачивалась, даром что в жарком воздухе не было ни ветерка. На вывеске, красуясь острыми картонными клыками, изгибалась пиявка, готовая впиться в сочное яблочко-падалицу. В склизкой груди пиявки мигало, пульсировало неоном голубое сердечко.

Я добралась до цели.

Над дверью паба сверкали золоченые буквы таблички, извещавшей, что «Арчибальд Смит имеет лицензию на торговлю пивом, вином и крепкими напитками в помещении заведения и снаружи, а также разрешение на вампирскую деятельность».

Я не часто сюда захаживала; мне лицензия не требовалась. Однако не все вампиры в СОС-тауне так же законопослушны, как завсегдатаи «Пиявки».

Как будто услышав мои мысли, из темноты материализовался целый патруль гоблинов-колотунов. Они протопали мимо, сверкая красными, синими и зелеными лампочками на кроссовках, с битами на плечах. Биты тоже посверкивали — оберткой из серебряной фольги. Таких патрулей в СОС-тауне имелось несколько, и все они были частные и существовали на деньги вампиров. Если вдуматься, ничего удивительного, гоблины хватаются за любую работу. Я настороженно ждала, пока патруль пройдет. Вожак, рыжеволосый, с локончиками в стиле Ширли Темпл, метнул на меня пристальный взгляд. Но я была одна, сама по себе, и стояла в двух шагах от бара для кровососов, так что поводов придраться у него не нашлось.

Войдя в паб, я окунулась в душное марево дыма, перегара и запаха крови. Гам и хорошо слышный мне стук множества сердец едва не заглушали музыку, которая лилась из автомата, — сильный чистый голос Энни Леннокс, поющей «Первый порез». Сейчас я была вампиром, все мои чувства обострились до предела, поэтому запахи и звуки обрушились на меня с такой силой, что я едва не пошатнулась. Замедлив дыхание, я сосредоточилась. Как и любой вампир, я нуждалась в кислороде, но все, что нам нужно, мы черпаем из запасов собственного организма — он, умница, поставляет мне кислород в легкие прямиком из крови, а не из воздуха. Я медленно сосчитала до двенадцати и вновь начала дышать. Теперь это давалось мне легче, да и шум с запахами уже не так мучили и дразнили. Я уже три года как пользовалась этими чарами, и с каждым разом подстройка давалась мне все легче. Правда, у меня ушло полгода на то, чтобы разобраться, как именно применять чары; была бы при них инструкция по эксплуатации, я управилась бы и быстрее, но на черном рынке ничего такого к покупке не прилагается.

Теперь я огляделась. Тюдоровская тема просматривалась и в интерьере — снова те же фальшивые балки, но теперь уже пересекавшие низкий потолок. Кроме того, по стенам шли росписи на охотничьи темы. Кабинки в задней части заведения, у бара, отделенные друг от друга высокими дубовыми разгородками, почти все были битком набиты, но столики в первом зале по большей части пустовали. Посетителей у стойки я своим вампирским зрением видела как чередование пылающих, светящихся фигур и тусклых теней. Светились и пылали люди — инфицированные, в чьих жилах вместе с кровью бурлил впрыснутый вампирами яд. В сравнении с ними вампиры, конечно, казались тенями. Но у каждой из этих теней было свое лицо... а вот и знакомое попалось. Ну точно — мистер Июнь, еще один модельной красоты вампир, которого я видела на страницах календаря «Голубого сердца». Он маячил у стойки в компании еще двоих себе подобных, и эта троица, в отличие от всех, почему-то вела себя очень тихо — не болтала и не обсуждала, чем бы полакомиться в заведении.