Даниил Корецкий - Настоящее имя

• Название: Настоящее имя
• Автор: Даниил Корецкий
• Жанр: Детектив

---

Глава 4. Личный следователь Президента.

Может так совпало, что это оперативное совещание Ершинский собрал в тот же день, когда Фокин доложил ему материалы основных находящихся в производстве дел. Взрыв на Ломоносовском - подозреваемых нет, ведется оперативная работа по установлению виновных. "Консорциум" - имеется лицо, подлежащее привлечению к уголовной ответственности: начальник Службы безопасности Илья Атаманов. Необходимо производство обысков, задержание подозреваемого, интенсивная следственно-оперативная работа с ним, что позволяет доказать незаконную продажу за рубеж стратегических технологий и массовую скупку важнейших народно-хозяйственных объектов Российской федерации. На что он и испрашивает санкции у своего непосредственного начальника. Дело было утром, Ершинский тяжело глянул на него и ничего не ответил, а после обеда собрал личный состав Следственного комитета.

Обычно генерал сидел в президиуме, его окружали заместители, сюда же приглашались и начальники трех основных отделов. Но сегодня начальники отделов сидели в зале вперемешку со следователями и прикомандированными оперативниками.

Открыл совещание сам Ершинский: сделал беглый обзор дел, которые и так были всем хорошо известны, поставил очередные задачи, подчеркнул напряженность внешней и внутренней обстановки, требующей особой бдительности, взвешенности принимаемых решений и политической дальновидности. У Фокина зашевелились нехорошие предчувствия, а когда слово взял первый зам начальника СК полковник Поварев, он понял, что сейчас они оправдаются. Потому что Поварев выполнял за Ершинского всю грязную работу, причем не по необходимости, а с удовольствием.

- Товарищи офицеры, - торжественно начал подполковник. Его красное мясистое лицо всегда выражало смесь недовольства и отвращения, будто кто-то сунул под картофелеобразный пористый нос кусочек дерьма. Но сейчас вид у него был удовлетворенный, из чего следовало, что много дерьма будет вылито на кого-то из присутствующих.

- Быстрое и качественное расследование уголовных дел, возбужденных по фактам особо опасных, привлекающих всеобщее внимание преступлений, является основной служебной задачей следственного аппарата...

В зале откровенно скучали. Сам Поварев не расследовал ни одного уголовного дела, он работал в идеологическом управлении, а после его расформирование переведен в следственный комитет. Но навыки выявления и разоблачения инакомыслящих сами по себе атрофироваться не могли.

- ... вместо этого майор Фокин предпринял попытку задержания человека, не имеющего никакого отношения к этому взрыву, мало того - нашего коллегу, сотрудника внешней разведки!

Десять минут краснолицый полковник обличал Фокина за неумение оценивать доказательства, находить контакт со свидетелями, организовывать работу подчиненных. Потом незаметно перешел к главному.

- Это не отдельный просчет товарища Фокина. Расследуя дело о продаже Ирану стратегических технологий, он забыл про принцип всесторонности и сконцентрировался на одном объекте - концерне "Консорциум", в котором тоже работает немало наших бывших коллег... Если он и дальше пойдет по этому неверному пути, то стране может быть причинен колоссальный экономический и даже политический ущерб...

Фокин встал.

- Разве вы читали дело, товарищ полковник? С ним я знакомил только начальника комитета. Или вам просто нужен повод против меня?

Но борца с диссидентами сбить с мысли было не так-то просто.

- Сядьте, товарищ Фокин, вам слово не предоставляли! Надо соблюдать субординацию! Вам грех жаловаться на необъективное отношение: комитет выделил вам квартиру! Причем двухкомнатную на семью из двух человек! В то время, как многие товарищи ещё стоят в длинной очереди и не имеют своего угла!

- Это точно! - поддержал Поварева второй зам. - подполковник Коршунов.

- Работа майора Фокина всегда оценивалась по заслугам, так что ему ни к лицу рядиться в тогу обиженного. Надо прислушиваться к критике и делать из неё выводы. А поза правдоискателя препятствует нормальной повседневной работе.

Потом выступили ещё несколько заранее подготовленных ораторов: начальник отдела по расследованию дел о преступлениях иностранцев Брюханов, два следователя из его отдела и один оперативник. Они прямо не критиковали Фокина, но призывали повысить качество расследования и покончить с псевдопринципиальностью и ложно понимаемыми ценностями.

Завершил совещание Ершинский, который выразил надежду, что майор Фокин сделает выводы из товарищеской критики.

Когда Фокин выходил из зала, он чувствовал себя так, будто его облили помоями.

* * *

Лобан и Догоняйло сидели в "Попугае" до самого упора. Уже выпито несчетное число порций "Оранжевого пера" - коктейлей из водки с "фантой", съедено несколько килограммов толстенных фирменных отбивных, затеяны и победно завершены три драки... Друзья по очереди сводили в мужской туалет и отминетили в кабинке Верку-Щеку, получили долг с неудачно зарулившего в бар Рыжего, договорились назавтра отмазать от кавказцев за пятьдесят процентов солидного Торгаша. Отдых перемежался с делами, дела - с отдыхом. Словом, вечер шел хорошо. Но настроение у Лобана было скверным.

- Слышь, Сашок, неспроста Татарин с Мазом копыта отбросили! Зуб даю неспроста! Из-за той бабы на Волгоградке все это...

Лобан попытался допить очередной коктейль, но в него уже не лезло. Он не понимал, что именно не лезет - то ли водка, то ли "фанта".

- Ты ж сказал - хорошая баба! - приятель перекосил рот и выпятил нижнюю губу, что означало крайнюю степень удивления.

- Нет уж! Знал бы чем кончится - никогда на неё не полез... Да и вообще не подписался бы на это дело!

Лобан стукнул высоким стаканом об стол, часть оранжевой жидкости выплеснулась наружу, залив грязный пластик с кучками сигаретного пепла.

- Чего ты дурью маешься? - Догоняйло ещё сильней перекосил рот. Причем одно к другому?

- Да притом! Нас трое было: мы с Мазом внизу, да Татарин на улице стоял! А теперь Маз и Татарин в земле, и какой-то лось заходил пару раз в "Миранду", меня спрашивал. Чую, скоро и мне пиздец!

Лобан вытер ладонью мокрое лицо. Впрочем, ладонь тоже была мокрой и пахла чем-то гадким. Наверное оттого, что он не удержался и залез Верке в трусы.

- Чо ты гонишь? - удивился Догоняйло. - У Татарина в мозгу что-то лопнуло, а Маз три штуки закрысятил, за это его Савелий и пришил! Слышь, а он крутой, Савелий... Ему человека завалить ничего не стоит! И бригаду себе подобрал - дай боже... Конченые отморозки, голодные, злые... Если он прикажет, любого на куски порежут! Его, по-моему, сам Директор побаивается!

- Чую я, Сашок, чую! Нутро подсказывает - за ту бабу! - Лобан тер ладонь о стол и нюхал, снова тер и опять нюхал.

- Совсем у тебя крыша едет! - махнул рукой Догоняйло. - Чего дальше-то делать будем?

Когда бармен Миша в четырнадцатый раз неизменно вежливым и ровным голосом напомнил им, что уже начало первого ночи, что заведение закрывается и в зале давно уже никого не осталось, Лобан вскинул голову и вонзил в него бешеный взгляд.

- Ты, гав-ввно, хочешь я тебя счас зарежу?!

Миша остолбенел, лицо его стало мертвенно-белым.

- Ладно, ладно, не волнуйся, - Догоняйло обнял дружка за плечи. - Все равно делать тут больше нечего... Пойдем погуляем!

Бармен незаметно испарился, гнев Лобана угас, он тяжело поднялся со стула. Обнявшись, кенты направились к выходу. Протаранив какой-то непонятный стол и непонятную бабу с шваброй, они громыхнули стеклянной дверью. Вывалились на улицу. Зашибись. Догоняйло тут же развернулся лицом к заведению и расстегнул брюки, чтобы отлить на дверь.

Но Лобан не дал. Потому что "Попугай" был его любимым баром, и не было в мире места лучше и роднее, точно так же, как и не было песни лучше и роднее этой... как ее...

- Потому что нельзя-ааа! - взвыл Лобан дурным голосом. - Потому что... Нельзяаа!! Потому что нельзяаа...

Он сделал паузу, чтобы прикурить.

Когда сигарета, воткнутая не тем концом, наконец зажглась, Догоняйло вступил вместе с ним:

- ...Быть каар-рррасивой такооой!!!

Они шли и распевали в две глотки, качаясь из стороны в сторону. Пугнули тетку с сумками, торчавшую на остановке. Остановили влюбленную парочку у магазина. Пока Догоняйло катал ногами парня, Лобан припер девушку к стенке и сделал ей интеллигентное предложение. Наверное, предложение не прошло, потому что он помнил, как бил её по щекам, как она вырвалась и бросилась бежать, а он свистел и улюлюкал вслед.

Потом они с Догоняйлой снова шли по улице, вперед и выше, все вперед и выше. Они были гордые, смелые и сильные. Потому что улица принадлежала им, и город принадлежал им, и страна тоже принадлежала им. Они были хозяевами своей страны. И хозяевами жизни.