Василий Мурзинцев - Записки военного советника в Египте

• Название: Записки военного советника в Египте
• Автор: Василий Мурзинцев
• Жанр: Биографии и Мемуары

Записки советского военого советника в Египте в 1970-72-ые годы.

---

остался в основе идеологии арабской нации, но Кораном пользуются больше для воспитания моральных качеств людей.

Ведь Коран, как и другие церковные книги, призывает любить ближнего своего, запрещает алкоголь, призывает хорошо работать и так далее. Но тут же разрешает многоженство.

После непродолжительной немой сцены разговор возобновился, но велся вяло и скоро заглох. Да и время было позднее. После этого случая ко мне с вопросами о боге не обращались. Я опасался, что обидел арабов, и это отразится на моих взаимоотношениях с офицерами. Но этого, к частью, не случилось. Видимо, не так крепок дух веры, как это казалось. Я обратил внимание на то, что не так уж часто арабы совершают молитвы, а их по Корану нужно совершать по 5 раз в день. Каждая молитва длится от 5 до 30 минут. Когда я спросил некоторых офицеров об этом, они уклончиво ссылались на недостаток времени и что они компенсируют это хорошими поступками. А добродушный доктор впоследствии охотно снабжал меня таблетками от простудных заболеваний и делал прививки от холеры.

Таких вечеров было много. К сожалению, у меня переводчик был всего два дня. В непринужденной обстановке я узнавал о различных сторонах жизни и быта арабов, об их обычаях. Много рассказывал о Советском Союзе. Мы взаимно открывали друг другу различные стороны жизни своих стран и народов. Между мной и арабами стоял языковой барьер и преодолевать его приходилось с большим трудом.

Я часто вспоминал немую сцену после моего вопроса полковому врачу и как-то само-собой сложилось шутливое стихотворение:

Стонал араб: «Велик Аллах! Он в наказанье шлет болезни». Но доктор вынул шприц и: «Ах!» Укол арабу был полезней. А было б тех уколов много, И доктор победил бы Бога!

Глава 8. Исмаилия. 30 августа 1970 года

В последний день перед вступлением в силу соглашения о прекращении огня утром 6 августа 1970 года полк снялся и вслед за зенитно-ракетным дивизионом двинулся на восток, ближе к каналу. Позиция для дивизиона еще не была готова, и вся его техника стояла открытой. Наш зенитно-артиллерийский полк, также без инженерного оборудования, занял боевой порядок вокруг дивизиона и начал окапываться.

Через несколько дней и мы, и дивизион зарылись в землю, обложились мешками с песком и по возможности замаскировались.

Инженерное оборудование закончили довольно быстро, так как самолеты Израиля больше не появлялись.

Проверили всю.технику. Отремонтировали и отрегулировали все, что могли своим силами, кое-что отправили для ремонта в Каир.

Я и мистер Усэма несколько раз съездили в штаб армии. Там уже разработали планы мероприятий на период прекращения огня.

Планы предусматривали повышение боевой готовности, проведение занятий, тренировок, учений и учебных боевых стрельб. Сразу оказалось, что работать предстоит больше, чем во время боевых действий.

Засели за планирование, составили расписание занятий со всеми категориями личного состава полка. Едва все спланировали и приступили к плановым занятиям, мистер Усэма уехал на курсы в Александрию, а еще через несколько дней начальник штаба мистер Рефорд был переведен в Каир к новому месту службы из-за старого ранения в правую руку.

За командира остался начальник тыла мистер Фавзи Хэгаг. Ноша явно была не по плечу для мистера Фавзи и, как говорится, все поползло по швам. Занятия срывались, появлялись перебои в снабжении продовольствием, горючим.

Отъезд мистера Усэмы и Рэфорда для меня не был неожиданным. Об этом мы уже говорили раньше. Но вместо мистера Рефор-да обещали дать нового начштаба, а его не было. Ко мне пришел мистер Фавзи. Из его слов, а точнее, по его виду, я понял, что он

62

растерян. К тому же пришел приказ о новом перемещении ближе к каналу для прикрытия другого зенитно-ракетного дивизиона. Вместе с мистером Фавзи мы выехали и выбрали новый боевой порядок. Заехали к ракетчикам. Там я встретился с уже знакомым мне Валентином Сыроватским, который значительно раньше прошел через прикрываемую нами позицию. Я воспользовался его переводчиком и растолковал мистеру Фавзи, как организовать перемещение полка. Мистер Фавзи, в свою очередь, пожаловался мне, что он не может охватить всех возникших вопросов и попросил помочь ему.

Действительно, обстановка сложилась неблагоприятная, и при всем желании добросовестного и исполнительного мистера Фавзи он физически не мог справиться со свалившимся на него обязанностями.

В этот же день полк занял новый порядок примерно в 15 километрах западнее Исмаилии, и я выехал в штаб армии. После непродолжительных переговоров с полковником Юрием Пузановым и бригадиром мистером Хэльми мне обещали направить в полк нового начштаба в ближайшие дни. Обещание было выполнено, и через день мы встречали начштаба полка – молодого накыба Абде-льазиз Гама. Двадцатичетырехлетний начштаба выглядел моложе своих лет. Из разговора с ним я узнал, что он окончил военный колледж, 15 дней командовал взводом, четыре года – батареей. Только назначили помощником начштаба и сразу к нам. Тонкое, редкое для арабов лицо. Нос с горбинкой. Взгляд спокойный, с усмешкой. Худой. Родился и рос на юге, в зажиточной семье. Отец умер. Мать имеет 20 феданнов земли. Общительный. Главное, знает зенитное дело и добросовестно относится к своим обязанностям.

Через несколько дней занятий, тренировок и подготовки техники одна из батарей выехала на полигон для производства учебно-полевых стрельб в районе Абу-Султана.

Когда я приехал туда, то увидел участок такой же пустыни, как и у Суэцкого канала. Никакого Абу-Султана не было. Из этого я сделал вывод, что отдельные места Аравийской пустыни, как у нас участок или массив леса, имеют свои названия.

Единственно, что отличало этот участок пустыни от других бетонированное кольцо диаметром метров 20 с металлическим столбом в центре. Вокруг столба на тросе бегал ярко-красный самолетик американского производства. Набрав необходимую скорость, самолетик отрывался от круговой взлетной полосы, отбрасывал ненужное в воздухе шасси. Это была мишень, которой управляли два офицера по радио.

Я думал, что самолетик будет сбит первыми же очередями, но не тут-то было. Высокая маневренность самолетика и ошибки рас-счетов позволяли ему уходить от трасс и нахально кружить в чис-

том небе. Пожалуй, только здесь я наглядно убедился, что, несмотря на большой боевой опыт и большое количество стрельб, арабам не хватает того «чуть-чуть», без чего нет мастера своего дела. А организация стрельб была такова, что не позволяла добиваться мастерства и ювелирной точности в боевой работе. Командование ПВО решило под предлогом уменьшить передвижение войск в зоне канала, технику на полигоне не менять, а возить личный состав других батарей по очереди. Таким образом, техника только одной батареи была отрегулирована и проверена стрельбой, а остальные стояли на своих огневых позициях.

Но и такая организация стрельб имела свои положительные моменты. Командиры батарей получали хорошую практику в управлении огнем. Особенно обращали внимание на своевременность открытия и прекращения огня. Это увеличивает эффективность стрельбы и дает большую экономию снарядов. Во время стрельб выявилась закономерность: большинство трасс отстающие. Запаздывание – хроническая болезнь арабов. Через несколько дней после стрельб, а точнее, вечером 29 августа, из штаба армии мне позвонил переводчик и сообщил, что в Исмаилии в 9 часов 30 августа состоится совещание, на которое вызывают в числе других советников и меня.

– А где я там буду искать это совещание? – спросил я.

– Совещание будет в столовой, – ответил переводчик.

– А где столовая? В Исмаилии.

– А сколько там столовых?

– Этого я не знаю.

– А есть ли кто-нибудь рядом из тех, кто знает? Нет, никого.

Так где же я буду искать совещание? В столовой.

– Понятно, – ответил я и положил трубку.

В Исмаилии мне до этого бывать не приходилось и все же утром следующего дня на грузовике «Наср» с водителем я храбро отправился в путь. Пятнадцать километров мы проехали за пятнадцать минут. Переехали по высокому горбатому мосту через пресноводный канал и оказались на окраине города. Уверенный, что дальше судоходного канала меня все равно не пустят, я сказал водителю: «Алатуль» вперед! – и махнул рукой. Прямая и широкая улица с зеленой полосой посередине и с невысокими пальмами по сторонам привела нас в центр города. Здесь я увидел представителей военной полиции в красных беретах и на все их вопросы отвечал, что мне нужен «руси мусташар» – русский советник. После продолжительного и оживленного совещания полицейских с водителем один из полицейских сел ко мне в кабину и мы поехали по той же улице обратно. Не знаю сколько в Исмаилии столовых, но мы приехали

после нескольких поворотов туда, куда было нужно. Только успел поздороваться с друзьями, как началось совещание.