Николай Глебов - Карабарчик. Детство Викеши. Две повести

• Название: Карабарчик. Детство Викеши. Две повести
• Автор: Николай Глебов
• Издательство: Изд-во газеты "Советское Зауралье"
• Жанр: Детская проза
• Год: 1960

Повесть «Карабарчик» получила широкую известность у нас в стране, выдержала несколько изданий, переведена на китайский язык. В ней на фоне революционных событий на Алтае раскрываются судьбы двух детей — сироты алтайца Кирика и русского мальчика Яньки, связанных большой дружбой. Оба испытывают невзгоды полуголодной жизни, терпят произвол от богачей, принимают посильное участие в той борьбе, которую ведут батрак Прокопий Кобяков, охотник Темир и другие бедняки вместе с другими трудящимися против эксплуататоров и угнетателей, державших в страхе весь край. Трудовой народ выходит победителем в этой борьбе. Кирик и Янька едут учиться, чтобы впоследствии вернуться в родные горы и стать строителями новой жизни.

Повесть увлекает остротой и драматизмом жизненных конфликтов, стремительным развитием сюжета.

Повесть «Детство Викеши» написана на автобиографическом материале. В ней изображена жизнь дореволюционного Зауралья с ее разительными общественными противоречиями, показан процесс становления героя, сумевшего порвать со старым миром и встать на защиту нового.

---

— Эзен!

Явился охотник Амат, и вокруг костра стало людно.

Ильгей внесла кожаный мешок с чегенем и чашки. Старики закурили длинные черёмуховые трубки. Молчание прервал слепой Барамай.

— Слышал, Карабарчик прилетел, — начал он и, затянувшись, передал трубку соседу. Незрячие глаза Барамая, как бы разыскивая Кирика, блуждали по аилу.

— Первый раз он был у нас в год великих перемен. Чёрные вороны Кара-корума пытались закрыть своими погаными крыльями солнце, но сожгли их. Карабарчик всегда будет гонцом радости.

— Мундус, возьми топшур, спой песню о новой жизни.

Кирик подал старику инструмент. В аиле зазвучали струны топшура, и Мундус начал речитативом:

…Стали величавей наши горы и леса,
Радость жизни новой нам партия дала.
И теперь с нуждою расстались мы навек,
Шагает по Алтаю новый человек…

Струны топшура умолкли. Ильгей налила гостям чегеня. Барамай, поднимая чашку, повернулся к Кирику:

— Мы, старые люди Мендур-Сокона, приветствуем тебя, как сына нашего народа. Приветствуем и твоего русского друга. Пусть будет тёплой постель, пусть будет полным горящими углями ваш очаг — так говорит алтайская пословица.

И Кирик понял: навсегда исчезли страдания детских лет, перед ним открылась новая, большая страница из чудесной книги Алтын-судур[29].

Глава шестая

Через три дня ребята вместе с Темиром выехали в Тюдралу.

— Вернусь не скоро, меня не теряйте, — сказал перед отъездом охотник Мундусу и жене Ильгей. — Раз Прокопий вызывает, значит, нужен ему.

Вскочив на своего Буланого, Темир стал догонять уехавших вперёд ребят.

Кирику было немножко грустно расставаться с Мендур — Соконом, дедушкой Мундусом, славной Ильгей и лукавым Бакашом. Как быстро пролетели эти дни.

— Может, ты останешься еще погостить? — видя печальное лицо Кирика, спросил его накануне отъезда Темир.

— Нет, поеду с вами, — покачал головой Кирик и подумал:

«Расстаться с Янькой? Ни за что. Да и мама Степанида обидится! Нет, не отстану. Будем все вместе!» — решил он.

Завидев охотника, который мчался во весь опор, Кирик повернулся к Яньке.

— А Буланый по-прежнему бегает хорошо. Помнишь скачки в Теньге?

— Я тогда сильно боялся за тебя и за Буланого, — признался тот. — Ведь на скачках были лучшие лошади Алтая и арабский конь Аргымая.

— Всё же Буланый их всех обогнал!

— Зато Зотников со старшиной посадили нас под замок!

— А мы сумели выбраться.

— Если бы не Делбек, пришлось бы туго; смотри, Мойнок за Темиром бежит, — показал Янька на собаку.

Догнав Кирика и Яньку, Темир придержал Буланого и, оглянувшись на Мойнока, скомандовал:

— Пшёл домой!

Пёс присел на задние лапы и умоляюще посмотрел на хозяина.

— Возьмём его, Темир, с собой, — стал просить Кирик. — Не мешает ведь, пускай бежит.

— Хорошо, — согласился Темир, — хоть он и нужен дома, но как-нибудь обойдутся и без него.

За дорогу Токшун с Мойноком окончательно подружились. Правда, первые два дня в Мендур-Соконе лайка избегала встреч с овчаркой, с опаской поглядывала на неё, но за день перед отъездом Мойнок, чувствуя превосходство Токшуна, подошёл к нему и после обычной церемонии обнюхивания, виляя хвостом и изгибаясь, покорно улёгся возле овчарки.

Проехав грань Мендур-Сокона, охотник и ребята пустили коней шагом.

— Темир, мы слышали, ты был в Черновой тайге. Расскажи.

Закурив трубку, Темир рассказал, как зимой с артелью охотников он выехал на промысел в Прителецкую тайгу. Однажды, охотясь, Темир вышел к какому-то большому болоту. Вдруг Мойнок остановился и принялся разгребать снег. Темир, сняв лыжи, стал помогать ему и обнаружил истлевший труп человека. На его пиджаке были почерневшие от времени металлические пуговицы с изображением царского двуглавого орла.

Недалеко от места, где лежал человек, стояла старая засохшая лиственница, верхушка которой была сломана бурей. К дереву тонкой строчкой шёл след горностая. Темир подумал, что там есть дупло и зверёк устроил в нём гнездо. Взмахнув несколько раз топором, охотник срубил лиственницу, но горностая не было. Разрывая в гнезде старый мох и засохшие листья, Темир нашёл там пожелтевший листок бумаги, на котором было написано:

«…Третий день питаюсь только ягодами. Сил нет. Впереди болото. Прав… Кар… оказался нег… украл план золот… уч…».

Записка обрывалась. Темир принялся искать в дупле вторую половину. Осторожно вытащив весь мох, на самом дне обнаружил остальную часть бумаги.

«…От Чуйки идти на полдень…»

Следующую фразу прочесть было невозможно: буквы слились в сплошное чёрное пятно, ниже уцелело несколько слов:

«…Старое русло… шагах белого бома… шурф… головёшки… остался один… Кар… ушёл…»

— Ты, Темир, никому не показывал эту записку? — спросил Кирик.

— Нет, я вернулся из Черневой тайги недавно. Потом заболел и из Мендур-Сокона не выезжал. Теперь покажу находку Прокопию. Если в Тюдрале не разберёмся, поеду в Ойрот-Туру. Хотелось бы узнать тайну гибели человека… Тут кроется что-то важное. Может быть, нам придётся всем троим выехать в Ал-тайгу[30].

— Я готов хоть сейчас! — воскликнул Кирик.

— И я не отстану, — тряхнул головой Янька.

— Возьмём с собой Токшуна…

Услыхав своё имя, собака вильнула хвостом.

— И Мойнока!

Записка и рассказ Темира взволновали Прокопия.

Несколько лет тому назад в районе Чуйки был обнаружен участок с большим содержанием коренного золота. Геолог Макаров составил план участка. План украл проводник Карманко. Оставшись без продуктов и проводника, геолог, видимо, заболел и, не имея сил добраться до жилья, умер. Его— то труп и нашёл Темир. Перед смертью геолог записал расположение участка, но время и осадки стёрли часть его записи. «Да, это так, — думал Прокопий, — но как понять «…старое русло… шагов белого бома… шурф… головёшки»? Очевидно, это приметы найденного геологом золотоносного участка».

— Видишь ли, Темир, — положив руку на плечо охотника, сказал Прокопий, — мы с тобой наедине должны обсудить положение. Ведь ты хорошо знаешь, что золото нашей стране требуется сейчас как никогда. Нужно найти участок, открытый геологом Макаровым. А как? Надо подумать. В записке есть указание на старое русло реки. Там, где стоит белая скала. Может быть, нужно обследовать весь район Чуйки?

— Да, это было бы неплохо, — согласился охотник.

— Вот что, Темир, мне кажется, что вся эта история связана с каракорумцем Карманко и бандитом Чугунным. На этот счёт у меня есть дополнительные сведения, — видя на лице охотника недоумение, он сказал: — Нужно поймать их во что бы то ни стало. Мы обсуждали это на партячейке, и тебе поручено разыскать бандитов, если нужно будет, уничтожить их. Винтовку с запасом патронов я выдам. Завтра ты выедешь обследовать Чарышские пещеры. Потом побываешь в Прителецкой тайге. Вот только меня беспокоит одно: кого дать тебе для связи?

Темир поправил съехавшую на затылок шапку и, улыбнувшись, произнёс:

— У меня, Прокопий Иванович, связные есть!

— Кто?

— Кирик и Янька.

— О, нет! — запротестовал Прокопий, — вмешивать ребят в это дело нельзя.

— Прокопий Иванович! — горячо заговорил Темир. — Ребята рвутся в тайгу. Как только я наткнусь на след Карманко и Чугунного, дам тебе знать через них. Ведь помнишь, они помогали нам гнать белых с Алтая? А ведь то время куда было тревожнее, но всё же Кирик успешно выполнил задание в разведке. Помнишь, как во время боя у Чёрной скалы они подносили гранаты деду Вострикову? Разве тогда меньше было для них опасности? Что они будут делать в Тюдрале? Ходить по ягоды, грибы, рыбачить? Нет, это не в их характере. Кто-кто, а уж я-то их знаю, — Темир подошёл к Прокопию. — Даю тебе честное слово коммуниста, что сохраню ребят!

— Ну хорошо, я подумаю, — ответил Прокопий.

Глава седьмая

Трое всадников, вооружённые ружьями, в сопровождении двух собак выехали из Тюдралы вниз по Чарышу. Это были Темир, Янька и Кирик. Путь их лежал к Чарышским пещерам. Долина, где они ехали уже вторые сутки, постепенно суживалась, переходила в небольшое, но высокое плоскогорье, окружённое со всех сторон скалами из плотного известняка. Их хаотическое нагромождение представляло суровую и вместе с тем величественную картину дикой природы: исполинские камни, гладкие, точно отполированные скалы, глубокие бездонные пропасти, жалкая растительность и над всем этим мёртвая, гнетущая тишина.

Небольшие, но привычные к трудным переходам алтайские кони осторожно перешагивали россыпи камней.

Приподнявшись в стременах, Темир огляделся. Впереди виднелись высокие скалы, справа, сбегая с высокогорного плато, где-то в ущелье шумела река. Слева лежали огромные валуны, покрытые лишайниками.