Николас Шэффнер - Блюдце, полное секретов. Одиссея «Пинк Флойд»

• Название: Блюдце, полное секретов. Одиссея «Пинк Флойд»
• Автор: Николас Шэффнер
• Издательство: Издательство Сергея Козлова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-901013-01-8

Книга содержит не просто биографические данные о супергруппе, а дает представление об эпохе расцвета прогрессив-рока и о зарождении движения психоделического искусства.

---

Британским журналистам, конечно же, не понравилось такое отношение со стороны ФЛОЙД. Мир лондонской поп-музыки был довольно маленьким и клановым, где писатели и звезды обычно ели и выпивали вместе в одних и тех же клубах и пабах, подкармливали друг друга. Считалось, что музыканты не должны отказываться от угощения музыкантов, так как это было частью игры.

Но в такой игре ФЛОЙД — особенно их обидчивый и необщительный шеф, он же автор песен — не видели для себя ничего особенно привлекательного. «Они — дети среднего класса, — рассказывает Майлз, — у которых мало общего с рок-журналистами начала 70-х, не говоря уже о других рок-группах. Английский рок-н-ролл, в основном, — порождение рабочего класса, а ФЛОЙД явились в рок из совершенно иного мира. Они не были его частью, они НЕ МОГЛИ быть частью этого». С точки зрения самих ФЛОЙД, такое решение было довольно выигрышно в том смысле, что этот бойкот прессы обеспечивал наличие покрова тайны вокруг их личной жизни, доведя закрытость до такого уровня, о котором другие суперзвезды могли только мечтать. «Мы действительно не желаем превращаться в собственность публики», — заявил Гилмор в 1978 году в серии интервью по поводу выхода его соло-альбома.

«Мне ненавистна мысль о том, что меня станут разглядывать со всех сторон, как всех тех, о ком вы пишите. Огромное число людей готово расстаться ради этого со своим правом на личную жизнь — но только не я, и не мы как группа».

Постепенно становилось ясно, что главным режиссером этого молчаливого заговора был Роджер Уотерс, который считал большинство журналистов ни на что не годными писаками и негодовал по поводу их попыток проникнуть в его личную жизнь или высказывать свое суждение по поводу его работы. Рок-критики злили его больше всех. «Я сыт по горло, — сказал он обласканному флойдовцами Филиппу Константину, — когда я вижу это набранным черным по белому, меня это задевает. Мне не нравится, когда на меня нападают. Даже если и делать им какие-то поблажки, все равно я не могу простить того, что они не докапываются до сути вещей…».

«Многие в музпечати крепко взялись за нас, утверждая, что тексты — ужасны. Иногда я начинаю думать, что они сами не смогли бы написать лучше. Они забывают, что люди, которые покупают пластинки и слушают музыку, не имеют научных степеней по английской литературе…».

Тем не менее, репортеры, которым удавалось неофициально встретиться с Дейвом, Риком или Ником, находили их вполне дружелюбными и разговорчивыми. «Вся трудность заключалась в том, — говорит Крис Чарльзворт, — чтобы достаточно долго кружить вокруг них, но не быть навязчивым, и тогда можно добиться их расположения, и они поговорят с тобой».

Чарльзворт по заданию «Melody Maker» в начале 1974 года отправился опробовать эту тактику в британском турне группы. Поселившись в одном с ними роскошном отеле в Эдинбурге, он тактично избегал встреч с музыкантами, пока, наутро после премьеры, Рик Райт не оказался в нужном расположении духа, чтобы поболтать с ним. «Сам факт моего присутствия там уже говорит о том, что он был достаточно заинтересован в интервью. На самом деле я очень хотел проинтервьюировать Роджера, но оказалось, что он ушел играть в гольф».

Среди немногочисленных журналистов, которым удалось завоевать доверие Уотерса, был коллега Чарльзворта по «Melody Maker» Карл Даллас (Karl Dallas). Свою роль сыграло то, что он был на добрый десяток лет старше ФЛОЙД и их критиков, а его общение с группой началось еще во времена UFO, где он любил отдыхать, особенно не прислушиваясь к их музыке. Она гораздо больше пришлась ему по душе после ухода Сида Барретта — по его нестандартному мнению, « это лучшее, что произошло с ФЛОЙД». Он был уникальной личностью среди журналистов, оставаясь другом и доверенным лицом и Гилмора, и Уотерса (во всяком случае, до тех пор, пока он не написал о них книгу).

В то время как избранный круг комментаторов типа Далласа мог доносить взгляды Роджера до сведения общественности, эти, как назвал их Уотерс, сводки «из первых рук» (или «лошадиное ржание», по определению самого Уотерса) были редки и нерегулярны. Парадокс заключается в том, что отказом от общения с прессой ФЛОЙД только усилили ауру загадочности, окружавшую коллектив в глазах публики (годы спустя Дейв проговорился, что ФЛОЙД не хотели, чтобы их космический имидж «был скомпрометирован перебором информации, которую получали бы фэны, сидящие дома у телевизоров и потягивающие пивко»).

Несмотря на отсутствие доступа «к телам», всегда находились льстецы, вроде Дерека Джуэлла из «The Sunday Times», после посещения первого из четырех концертов на стадионе Уэмбли в ноябре 1974 года назвавшего ФЛОЙД «симфоническими сюзеренами в сегодняшней иерархии поп-музыки». Джуэлл живописал это шоу как «представление с такими приводящими в восторг музыкальными структурами, а визуальным сопровождением столь удивительным, что они полностью оправдывают громоподобные овации». Непослушные ребятишки из рок-прессы (или, как их шутливо называли, «младотурки») ничего подобного и видеть не желали. Настоящая антифлойдовская рецензия появилась на страницах сеющей рознь и борющейся с традиционными предрассудками «New Musical Express», которую в лондонском андеграунде считали не чем иным, как безвкусным фэнзином. В статье из 5000 слов Ник Кент (Nick Kent) и Питер Эрскин (Peter Erskine) обрушили на группу град упреков, охарактеризовав как «в высшей степени угрюмое», «невероятно вымученное» и «оруэлловское» то самое представление, которым так наслаждался Джуэлл.

«Роботизированный рок, — назвал его Эрскин, — не предполагающая никакого участия бездумная музыка, когда публике остается только зайти, усесться и следить за тем, как что-то взрывается у них под носом». В свою очередь, Кент характеризовал новый материал как «вялый музыкальный сухостой», «шумная проповедь» антиистеблишмента которого выглядела весьма подозрительно в свете собственной «отчаянно буржуазной» частной жизни ФЛОЙД. Особенно «вызывающей» журналисту показалась строчка «Они заставляют всех по-прежнему покупать это дерьмо» («Gotta keep everyone buy this shit»), которая, по его мнению, в точности подходила к отстраненному и надменному поведению автора текстов на сцене, не говоря уже о дрянной музыке. По словам Кента, Уотерс и Мейсон являли собой «самую тупую» ритм-секцию, а Райт и Гилмор были более или менее «адекватны». Его критика распространилась даже на «грязные» волосы Дейва: «Весьма сальные и свисающие до плеч пряди волос с сечеными концами», что являлось, по мнению журналиста, еще одним свидетельством «снисходительного бессердечного» отношения ФЛОЙД к своим концертам и поклонникам.

«Нетрудно представить себе концерт ФЛОЙД в будущем, где группа просто бродит по сцене, включая свои пленки, подключая инструменты при помощи дистанционного управления, а затем Удаляется за усилители, чтобы поболтать о футболе или сыграть в бильярд. Я бы предпочел увидеть именно такую картину. По крайней мере, это было бы честнее.

Но хоть чем-то они все еще могут гордиться. Определенно, ПИНК ФЛОЙД — это британская группа до мозга костей. Никто другой так не аккумулирует в себе безудержное чувство обреченной посредственности, которое так отчетливо проступает, когда пытается определить, что же ждет эту страну завтра… Ни в одном из них, на самом деле, нет ничего «космического», не так ли?».

Обычно спокойный Гилмор на этот раз ответил Эрскину и Кенту, пункт за пунктом опровергая их статью, спровоцировав появление на страницах «NME» еще одного «эпического» полотна. «Думаю, мы и близко не подошли к этапу использования пленок, — настаивал Дейв. Действительно, он очень ревностно относился к своей игре на гитаре, — и для этого вовсе не обязательно мыть голову». Но при этом Гилмор все же признавал, что новый материал окончательно еще не вытанцовывался, а он чувствовал себя «не в своей тарелке» на Уэмбли, где отказало какое-то сценическое оборудование: «Очень раздражает, когда приходится сражаться с негодным аппаратом. Твоя энергия просто испаряется». А это высказывание, кажется, лишний раз проиллюстрировало замечание «New Musical Express» о духе рок-н-ролла, придавленном всеми этими высокотехнологичными машинами.

По крайней мере, эта статья в «NME» показывает, что акции ФЛОЙД среди законодателей моды местного рок-н-ролльного сообщества падали обратно пропорционально росту популярности группы во всем мире. Казалось вполне очевидным, что обе тенденции застали ФЛОЙД врасплох, и группе еще придется побороться с изменившимися в корне обстоятельствами.

Глава 17. Герой возвращается

В первые дни 1975 года ПИНК ФЛОЙД, наконец, вернулись в студию на Эбби-роуд, чтобы попробовать разрешить проблемы, возникшие при работе над следующим альбомом. По крайней мере, у них уже были готовы три весьма обстоятельные композиции, одна из которых — «Shine On You Crazy Diamond» — по общему мнению, могла бы оказать честь любому новому диску. Будучи почти полностью инструментальной композицией в духе «Atom Heart Mother» и «Echoes», длившейся более 20 минут, «Сияй, безумный бриллиант» возникла примерно год назад из построенной на четырех нотах гитарной фразы Гилмора, которая должна была ярко и достойно прозвучать где-то в начале доведенной до конца вещи. Эти ноты зацепили Роджера Уотерса за живое, т.к. они совпали с глубокой меланхолией, овладевавшей музыкантом при одном только воспоминании о Сиде Барретте. Энергично взявшись за написание текста, Роджер излил на бумаге всю свою долго сдерживаемую грусть, чувство вины и сожаления по поводу судьбы своего бывшего товарища. Итогом работы, объединившим в себе музыку Рика Райта и Дейва Гилмора, стало эпическое сочинение ПИНК ФЛОЙД, дань памяти этому пророку и волынщику, легенде и незнакомцу, о котором Уотерс сказал: «Не будь его, вообще ничего бы и не произошло, но, с другой стороны, это не могло бы продолжаться С НИМ».