Айзек Азимов - Установление и Империя

• Название: Установление и Империя
• Автор: Айзек Азимов
• Жанр: Научная Фантастика

Галактическая Империя приближалась к краху. Психоисторик Хэри Сэлдон предвидел это и заранее создал два Установления – два особых научных центра, собрав в них самых лучших, молодых и сильных людей, чтобы эти центры росли, развивались и крепли. Миры, где они расположены, Сэлдон выбрал с учетом времени и окружения. В будущем, согласно точным математическим вычислениям, оба Установления изолируются от галактической цивилизации и разовьются в зачатки Второй Галактической Империи. Имперский генерал Бель Риоз, узнав об этом, решает захватить Первое Установление

---

Тех кораблей, что остались в местной эскадре, было недостаточно, и их вышибли с неба. Десанта еще

не было и, может быть, не будет, потому что сообщают, будто половина нападавших уничтожена; но

это война – и я пришел, чтобы узнать позицию Хэйвена.

– Хэйвен, я уверен, будет верен духу Федеративной Хартии. Но вы поняли? Мул атаковал

также и нас.

– Этот Мул безумен. Разве он может разгромить Вселенную? – Овалл запнулся и присел,

схватив Ранду за запястье.

– Те немногие из наших, кто уцелел, сообщают, что Мул… что враг владеет новым оружием.

Подавитель атомных полей.

– Что?

Овалл пояснил:

– Большинство наших кораблей было потеряно, потому что не сработала их атомная

артиллерия. Это не могло произойти в результате случайности или саботажа. По всей видимости, это

действие оружия Мула. Оно работает плохо: эффект преходящ, есть пути его нейтрализовать…

поступившие ко мне сообщения неполны. Но, как понимаете, такое оружие изменит характер войны

и, возможно, сделает устарелым весь наш флот.

Ранду почувствовал себя старым, очень старым. Его лицо посерело.

– Боюсь, что выросло чудовище, которое пожрет нас всех. И все же мы должны с ним

сражаться.

17. Визи-Сонор

Дом Эблинга Миса в не самом престижном предместье города Терминуса был хорошо

известен интеллигенции, ученым и просто начитанным людям Установления. Но главные свойства

этого дома воспринимались ими субъективно, в зависимости от личного настроя или исходных

установок. Ибо для вдумчивого биографа свойства эти состояли в "символике ухода от

неакадемической реальности", популярный журналист гладко изливался насчет "пугающе

мужественной атмосферы небрежного беспорядка", университетский доктор наук резковато именовал

дом "заваленным книгами, но неорганизованным", друг не из университетского круга говаривал, что

"там всегда можно хорошо выпить, положив ноги на диван", а легкомысленные недельные

радионовости цветистым слогом вещали о "жестком, приземленном, глубокомысленном обиталище

богохульного, левацки настроенного, лысеющего Эблинга Миса".

Для Бейты, которая в тот момент не думала об аудитории и имела к тому же преимущество

получения информации непосредственно на месте, дом этот выглядел просто замызганным.

За исключением нескольких первых дней ее заключение было легким бременем. Оно казалось

ей намного легче, нежели это получасовое ожидание в доме психолога – возможно, под тайным

наблюдением? Тогда она, по крайней мере, была с Тораном…

Она, возможно, еще больше истомилась бы ожиданием, если бы длинный поникший нос

Маньифико не выдавал его собственного, куда более сильного напряжения.

Заостренный, торчащий подбородок Маньифико упирался в его ходулеобразные ноги, словно

он пытался свернуться до полного исчезновения, и рука Бейты шевельнулась в нежном и

машинальном жесте ободрения. Маньифико моргнул и улыбнулся.

– Поистине, госпожа моя, может показаться, что даже мое тело отрицает познания моего

рассудка и ожидает от чужих рук лишь побоев.

– Беспокоиться нет нужды, Маньифико. Я с тобой, и я не позволю никому причинить тебе

вред.

Клоун скосился на нее, потом постепенно отвернулся.

– Но они раньше держали меня вдали от вас – и от вашего доброго мужа – и, клянусь, можете

смеяться, но я был одинок без друзей.

– Я бы над этим не смеялась. И мне тоже было одиноко.

Клоун просиял и подтянул колени еще ближе. Он сказал:

– Вы не знакомы с тем человеком, который должен с нами увидеться? – вопрос был задан

осторожно.

– Нет. Но он человек известный. Я видела его в выпусках новостей и слышала о нем очень

многое. Я думаю, что он хороший человек, Маньифико, и не желает нам зла.

– Да? – клоун беспокойно заерзал. – Может быть и так, госпожа моя, но он уже допрашивал

меня, и его резкие и шумные манеры вгоняют меня в дрожь. Он полон странных слов, так что ответы

на его вопросы не могут выскользнуть из моего горла. Я почти готов поверить одному бродячему

певцу, который некогда уверял, пользуясь моим невежеством, что в такие моменты сердце

поднимается к горлу и мешает говорить.

– Но теперь все будет иначе. Нас двое, а он один, и он не сумеет испугать сразу нас обоих, не

так ли?

– Да, госпожа моя.

Где-то хлопнула дверь, и в доме послышался ревущий голос. Вблизи их комнаты он сгустился

в разъяренные слова:

– Именем Га-лак-ти-ки убирайтесь отсюда! – и через открывающуюся дверь на миг показались

двое стражей в форме, которые тут же отступили.

Вошел, хмурясь, Эблинг Мис, положил на пол аккуратно завернутый пакет и небрежно, с

усилием потряс руку Бейты. Бейта вернула пожатие с почти мужской силой. Мис уже оборачивался к

клоуну, но, запоздало среагировав, удостоил девушку долгим взглядом. Он сказал:

– Замужем?

– Да. Мы оформили законную процедуру брака.

Мис помолчал и добавил:

– И счастливы?

– Пока что да.

Мис пожал плечами и снова повернулся к Маньифико. Он развернул пакет.

– Знаешь, что это такое, паренек?

Маньифико стремительно вскочил со стула и вцепился в многоклавишный инструмент. Он

ощупал мириады кнопок и неожиданно на радостях выкинул сальто назад, угрожая разрушить

расставленную поблизости мебель.

Затем клоун гортанно вскричал:

– Визи-Сонор – и такой, что выжмет радость даже из сердца мертвеца!

Его длинные пальцы медленно и нежно поглаживали инструмент, легкими волнообразными

движениями пробегая по кнопкам, задерживаясь на миг то на одной клавише, то на другой – и в

воздухе перед ними появилось едва различимое мягкое розовое сияние.

Эблинг Мис сказал:

– Все в порядке, паренек; ты говорил, что умеешь долбать на этой штуковине, так что вот тебе

представился повод. Ты, однако, получше настрой ее. Она из музея, – и он добавил, обращаясь к

Бейте: – Насколько я выяснил, на Установлении никто не умеет с ней управляться должным образом.

Он наклонился к ней поближе и быстро проговорил:

– Клоун не будет говорить без вас. Вы поможете?

Она кивнула.

– Хорошо! – промолвил он. – Его перепуганное состояние почти зафиксировалось, и я

сомневаюсь, что его сознание сможет выдержать психическое зондирование. Он должен чувствовать

себя абсолютно уверенно, чтобы я смог хоть что-нибудь из него выудить. Вы понимаете?

Она опять кивнула.

– Этот Визи-Сонор – первый шаг в процессе. Он говорит, что умеет на нем играть; и по его

реакции можно судить, что это – одна из самых больших радостей в его жизни. Так что независимо от

качества его игры будьте заинтересованны и доброжелательны. Затем проявите дружелюбие и

доверие ко мне. Но, главное, во всем следуйте за мной.

Он бросил стремительный взгляд на Маньифико, съежившегося в углу дивана и быстро что-то

настраивавшего внутри инструмента. Клоун был совершенно поглощен этим занятием.

Мис спокойным тоном сказал Бейте:

– Когда-либо слушали Визи-Сонор?

– Как-то раз, – ответила Бейта столь же небрежно, – на концерте редких инструментов. Без

особого впечатления.

– Что ж, я сомневаюсь, что вы столкнулись с хорошим исполнением. По-настоящему хороших

исполнителей очень мало. Этот инструмент требует не столько физической координации -

многорядное фортепиано, кстати, в этом смысле сложнее, – сколько определенного характера

мышления, свободного полета, – и он продолжил, понизив голос: – Вот почему наш живой скелет

может оказаться в этом деле более способным, чем мы думаем. Довольно часто хорошие исполнители

в остальном являются идиотами. Это одна из тех странных комбинаций, которые делают психологию

интересным занятием.

Он добавил, терпеливо продолжая поддерживать легкую беседу:

– Знаете ли вы, как эта пупырчатая штука работает? Я ее разглядывал, чтобы выяснить

принцип ее действия, и пока успел только понять, что ее излучение прямо стимулирует оптический

центр мозга, даже не затрагивая зрительный нерв. Дело, в сущности, заключается в использовании

чувства, никогда не встречающегося в природе. Если подумать, это любопытно. Со слуховыми

ощущениями все в порядке. Это делается естественно. Барабанная перепонка, улитка, все такое. Но…

Шшш… Он готов. Не надавите ли вы на тот выключатель? В темноте это получается лучше.

В темноте Маньифико был просто пятном, Эблинг Мис – тяжело дышащей массой. Бейта в

нетерпении напрягала зрение, поначалу – безуспешно. Воздух заполнила тонкая, режущая трель

скачкообразно меняющейся интенсивности. Она как бы зависла, упала – но, подхваченная сама собой,

набрала мощь и обрушилась гулким ударом: словно гром разорвал завесу.

Ритмичными движениями стал разрастаться шарик из пульсирующих цветов – и разлетелся в