Даниил Хармс - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Даниил Хармс
• Жанр: Советская классическая проза

---

Сон дразнит человека…………………………………11

Охотники……………………………………………12

Исторический эпизод………………………………….13

Федя Давидович………………………………………14

Анекдоты из жизни Пушкина…………………………….15

Пакин и Ракукин……………………………………..16

II. Елизавета Бам……………………………………..17

III. Старуха………………………………………….33

IV. Маленькие пьесы……………………………………45

Искушение………………………………………….46

(Тарфик)…………………………………………..48

(Часовой и Барбара)…………………………………51

Окно………………………………………………52

Архитектор…………………………………………53

(Николай II)……………………………………….54

(Факиров)………………………………………….56

Бал……………………………………………….59

Грехопадение или Познание добра и зла. Дидаскалия…………………………..61

Он и Мельница………………………………………64

Измерение вещей…………………………………….65

Балет трех неразлучников…………………………….67

Месть……………………………………………..68

Адам и Ева…………………………………………72

V. Произведения разных лет……………………………..73

"Ольга Форш подошла к Алексею Толстому…"…………….74

История……………………………………………74

Скупость…………………………………………..75

"Жил-был в доме тридцать три единицы…"………………75

Вещь………………………………………………76 "блоха болот…"……………………………………77

Судьба жены профессора………………………………78

Смерть дикого воина…………………………………79

Пожар……………………………………………..80

Неизвестной Наташе………………………………….80

История сдыгр аппр………………………………….81

"Жил мельник…"……………………………………84

"Откуда я?.."………………………………………84

"Человек устроен из трех частей…"…………………..85

Григорьев и Семенов…………………………………85

Конец героя………………………………………..86

Осса………………………………………………87

"Открыв полночные глаза…"………………………….88

"Вот грянул дождь…"……………………………….88

Фокусы!!!..……………………………………….88

Падение с моста…………………………………….89

"Однажды Андрей Васильевич…"……………………….90

"Мне бы в голову забраться козлом…"…………………91

Даниил Хармс

ЛИТЕРАТУРНЫЕ АНЕКДОТЫ

У Вяземского была квартира окнами на Тверской бульвар. Пушкин очень любил ходить к нему в гости. Придет — и сразу прыг на подоконник, свесится из окна и смотрит. Чай ему тоже туда, на окно, подавали. Иной раз там и заночует. Ему даже матрац купили специальный, только он его не признавал."К чему, — говорит, — такие роскоши?". И спихнет матрац с подоконника. А потом всю ночь вертится, спать не дает.

Гоголь переоделся Пушкиным, пришел к Пушкину и позвонил. Пушкин открыл ему и кричит: "Смотри, Арина Родионовна, я пришел!".

Лермонтов хотел у Пушкина жену увести. На Кавказ. Все смотрел на нее из-за колонн, смотрел… Вдруг устыдился своих желаний. "Пушкин, — думает, — зеркало русской революции, а я? свинья". Пошел, встал перед ним на колени и говорит: "Пушкин, где твой кинжал? Вот грудь моя". Пушкин очень смеялся.

Однажды Пушкин стрелялся с Гоголем. Пушкин говорит: — Стреляй первым ты. — Как я? Нет, ты. — Ах, я! Нет, ты! Так и не стали стреляться.

Пушкин сидит у себя и думает: "Я гений, и ладно. Гоголь тоже гений. Но ведь и Толстой гений, и Достоевский, царствие ему небесное, гений. Когда же это кончится?" Тут все и кончилось.

Лев Толстой очень любил детей. Однажды он шел по Тверскому бульвару и увидел впереди Пушкина. "Конечно, это уже не ребенок, это уже подросток, — подумал Лев Толстой, — все равно, дай догоню и поглажу по головке". И побежал догонять Пушкина. Пушкин же, не зная толстовских намерений, бросился наутек. Пробегая мимо городового, сей страж порядка был возмущен неприличной быстротою бега в людном месте и бегом устремился вслед с целью остановить. Западная пресса потом писала, что в России литераторы подвергаются преследованиям со стороны властей.

Однажды Лермонтов купил яблок, пришел на Тверской бульвар и стал угощать присутствующих дам. Все брали и говорили "мерси". Когда же подошла Наталья Николаевна с сестрой Александриной, от волненья он так задрожал, что яблоко упало к ее ногам (Натальи Николаевны, а не Александрины). Одна из собак схватила яблоко и бросилась бежать. Александрина, конечно, побежала за ней. Они были одни — впервые в жизни (Лермонтов, конечно, а не Александрина с собачкой). Кстати, она (Александрина) ее не догнала.

Однажды Пушкин решил испугать Тургенева и спрятался на Тверском бульваре под лавкой. А Гоголь тоже решил в этот день испугать Тургенева, переоделся Пушкиным и спрятался под другой лавкой. Тут Тургенев идет. Как они оба выскочат!..

— 2

Лев Толстой очень любил детей. Однажды он играл с ними весь день и проголодался. "Сонечка, — говорит, — а, ангелочек, сделай мне тюрьку". Она возражает: "Левушка, ты же видишь, я "Войну и мир" переписываю". "А-а-а, — возопил он, — так я и знал, что тебе мой литературный фимиам дороже моего "Я". И костыль задрожал в его судорожной руке.

Однажды Пушкин написал письмо Рабиндранату Тагору. "Дорогой далекий друг, — писал он, — я Вас не знаю, и Вы меня не знаете. Очень хотелось бы познакомиться. Всего хорошего. Саша".

Когда письмо принесли, Тагор предавался самосозерцанию. Так погрузился, хоть режь его. Жена толкала, толкала, письмо подсовывала — не видит. Он, правда, по-русски читать не умел. Так и не познакомились.

Однажды Пушкин переоделся Гоголем и пришел в гости ко Льву Толстому. Никто не удивился, потому что в это время Достоевский, царствие ему небесное…

Однажды Федору Михайловичу Достоевскому, царствие ему небесное, исполнилось 150 лет. Он очень обрадовался и устроил день рождения. Пришли к нему все писатели, только почему-то все наголо обритые. У одного Гоголя усы нарисованы. Ну хорошо, выпили, закусили, поздравили новорожденного, царствие ему небесное, сели играть в вист. Сдал Лев Толсиой — у каждого по пять тузов. Что за черт? Так не бывает. "Сдай-ка, брат Пушкин, лучше ты". "Я, — говорит, — пожалуйста, сдам". И сдал. У каждого по шесть тузов и по две пиковые дамы. Ну и дела… "Сдай-ка ты, брат Гоголь". Гоголь сдал… Ну, знаете… Даже и нехорошо сказать… Как-то получилось так… Нет, право, лучше не надо.

Однажды Федор Михайлович Достоевский, царствие ему небесное, сидел у окна и курил. Докурил и выбросил окурок из окна. Под окном у него была керосиновая лавка. И окурок угодил как раз в бидон с керосином. Пламя, конечно, столбом. В одну ночь пол-Петербурга сгорело. Ну, посадили его, конечно. Отсидел, вышел, идет в первый же день по Петербургу, навстречу — Петрашевский. Ничего ему не сказал, только пожал руку и в глаза посмотрел. Со значением.

Снится однажды Герцену сон. Будто иммигрировал он в Лондон и живется ему там очень хорошо. Купил он, будто, собаку бульдожей породы. И до того злющий пес — сил нет. Кого увидит, на того бросается. И уж если догонит, вцепится мертвой хваткой? все, можешь бежать заказывать панихиду. И вдруг, будто он уже не в Лондоне, а в Москве. Идет по Тверскому бульвару, чудище свое на поводке держит, а навстречу Лев Толстой. И надо же, тут на самом интересном месте пришли декабристы и разбудили.

Гоголь только под конец жизни о душе задумался, а смолоду у него вовсе совести не было. Однажды невесту в карты проиграл и не отдал.

Лев Толстой жил на площади Пушкина, а Герцен — у Никитских ворот. Обоим по литературным делам часто приходилось бывать на Тверском быльваре. И уж если встретятся — беда: погонится Лев Толстой и хоть раз, да врежет костылем по башке. А бывало и

— 3 так, что впятером оттаскивали, а Герцена из фонтана водой в чувство приводили. Вот почему Пушкин к Вяземскому-то в гости ходил, на окошке сидел. Так этот дом потом и назвался — дом Герцена.

Однажды Гоголь шел по Тверскому бульвару (в своем виде) и встретил Пушкина. "Здравствуй, Пушкин, — говорит, — что ты все стихи да стихи пишешь? Давай вместе прозу напишем". "Прозой только ………… хорошо", — возразил Пушкин.

Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к Майкову. Майков усадил его в кресло и угощает пустым чаем. "Поверите ли, — говорит, — Александр Сергеевич, куска сахару в доме нет. Давеча Гоголь приходил и все съел". Гоголь ему ничего не сказал.

Лев Толстой очень любил играть на балалайке (и, конечно, детей), но не умел. Бывало, пишет роман "Война и мир", а сам думает: "Тень-дер-день-тер-тер-день-день-день". Или: "Брам-памдам-дарарам-пам-пам".

Лермонтов любил собак. Еще он любил Наталью Николаевну Пушкину. Только больше всего он любил самого Пушкина. Читал его стихи и всегда плакал. Поплачет, а потом вытащит саблю и давай рубить подушки. Тут и любимая собачка не попадайся под руку штук десять так-то зарубил. А Пушкин ни от каких не плакал. Ни за что.