Энн Райс - Гимн крови

• Название: Гимн крови
• Автор: Энн Райс
• Жанр: Ужасы и Мистика

Вниманию читателя предлагается десятый том "Вампирских хроник" — «Гимн крови.»

На этот раз популярный антигерой вампир Лестат является рассказчиком, и он одержим идеей стать святым. Вообще-то, будучи вампиром, он не очень подходит для этой роли, но желание быть хорошим не дает ему покоя. Он бьется над решением, превращать ли в вампира умирающую Мону Мэйфейер, предмет любви новоиспеченного вампира Куинна Блэквуда. Наконец он решается на превращение, несмотря на гнев, который, как он знает, испытает ее семья, узнав, что она стала вампиром.

---

Было забавно видеть его снова.

Нэш Пенфилд, его гувернер, тоже присутствовал, облаченный в безукоризненный костюм в елочку, мужчина, который будто родился, чтобы оказывать на прочих успокоительный эффект, хотя почему он не успокоил Жасмин, я не мог уловить. Он выглядел озадаченным, и стоял рядом со стулом Томми, с чрезвычайным сочувствием разглядывая Жасмин, и с уважением кивал мне.

Большая Рамона, бабушка Жасмин, с недовольным видом сидела у дивана, одетая в темное винного цвета платье из габардина, богато украшенное бриллиантовой брошкой, прицепленной как раз над ее правым плечом. Волосы Большой Рамоны были зачесаны назад и искусно уложены на затылке. На ней были чулки и прелестные черные туфли.

— Да замолчи ты, девочка, — сказала она тут же. — Ты просто привлекаешь к себе внимание. Сиди себе спокойно. Перестань болтать, как дурочка!

Двое рабочих все еще в своей гаражной одежде, со смущенным видом стояли за ее спиной. Один из них был веселым Алленом с круглым лицом и белыми волосами. Как зовут другого, я не знал. Хотя нет. Джоул. И никто не произнес ни слова, после того, как Большая Рамона рявкнула на Жасмин.

Я еще не успел прощупать их сознание, как в комнату вошли Квинн и Мона, гарпия в блестках, мелькнувшая в холле подобно полоске серебряного света. Она скрылась в спальне тетушки Куин. Спальня тетушки Куин была единственной спальней на этаже. Волна интереса всколыхнула всех при появлении Моны, но никто не смог разглядеть ее толком. Высокомерный маленький монстр.

Тот, кто имел здесь вес, был Квинн. Он сел напротив меня под аркой огромной двери, ведущей в холл. Выражение характерной невинности на его лице медленно переменилось на приличествующую джентльмену властную манеру, когда он обвел взглядом собрание. Потом он быстро вскочил на ноги, как только вошла Сынди, медсестра, прелестная в ее накрахмаленной униформе, тоже очень грустная и вся в тихих слезах, она взяла стул подальше, устроившись у пианино. Затем появился шериф, толстое забавное человеческое создание, я с ним встречался в ночь смерти тетушки Куин.

Его сопровождала персона, которую я тут же идентифицировал — это был Гради Брин, семейный юрист, в возрасте, представительный, затянутый в полосатую тройку, его мне описывал Квинн, когда рассказывал историю своей жизни.

— Вау, а дело-то серьезное, — сказал я вполголоса.

Жасмин затрепетала, цепляясь за меня.

— Не отпускай меня, Лестат, — сказала она. — Не отпускай меня. Ты не представляешь, кто пришел за мной.

— Моя сладкая, никто не тронет тебя, пока ты со мной, — прошептал я. Любящими руками я пытался отвлечь ее от того факта, что мое тело ощущается, как глыба мрамора.

— Жасмин, слезь с его колен, — прошептала Большая Рамона. — И начни вести себя, как главная домоправительница, которой ты вроде бы являешься! Говорю тебе, никто не может взять человека в руки, кроме него самого!

Жасмин не послушалась.

Два официальных представителя выбрали себе стулья в тени, довольно близко к Сынди, медсестре, будто бы не желая вторгаться в круг семьи. Живот шерифа навис над его поясом, к которому было пристегнуто оружие и трещавшая переносная рация, которую он утихомирил внезапным смущенным жестом. Жасмин обвила свою левую руку вокруг моего торса и повисла на мне, будто бы я хотел стряхнуть ее, чего я не собирался делать. Я погладил ее по спине и поцеловал в голову. Она была прелестным маленьким созданием. Ее шелковые длинные ноги свисали с меня слева. Мысль, что Квинн как-то занимался с ней любовью и сделал ей маленького Джерома, внезапно стала преобладающей в моем злобном сознании, будоража наполовину вампирский наполовину человеческий мозг. В самом деле, данный людям шарм не должен пропадать даром, таков мой девиз, когда это не влечет за собой в смертном мире печальных последствий.

— Если бы я не была с ней так неласкова, — сказала Жасмин, — она бы никогда не оставила меня одну. — Она прижалась лбом к моей груди и еще сильнее в меня вцепилась. Я полностью обвил ее рукой.

— Ты такая милая, сладкая девочка, — сказал я.

— Что же, в самом деле, ты хочешь сказать? — спросил Квинн. Он был очень расстроен, видя, как она страдает.

— Жасмин, что происходит? Кто-нибудь, пожалуйста, поскорее введите меня в курс дела.

— Итак, появились новости о Патси? — спросил я. Мне было ясно, что именно беспокоило всех, флюиды волнения распространялись тревожными волнами и возбужденным бормотанием, доносясь до меня независимо от моего желания вникать в суть.

— Да, похоже, — сказал Гради Брин. — И мне представляется, что Большая Рамона, так как Жасмин вряд ли в состоянии говорить, расскажет нам.

— Кто это сказал, что я не в состоянии говорить! — вскричала Жасмин, по-прежнему не поднимая головы, ее тело содрогнулось. — Вы думаете, я не смогу описать, что своими собственными глазами видела нечто, подкравшееся к окну моей спальни, все мокрое, в ряске, истекавшее болотной водой? Думаете, я не поняла, кого видела? То была Патси. Думаете, я не узнала голос Патси, когда она сказала: "Жасмин, Жасмин", — повторяя это снова и снова? Думаете, я не знаю, что это был труп, и он все говорил: "Жасмин, Жасмин". Как я была в кровати, с маленьким Джеромом, до смерти перепуганная, что он проснется, а она цеплялась за окно своими красными ногтями, все завывая: "Жасмин, Жасмин", — этим своим жалобным голосом?

Квинн побелел от ужаса.

Сынди, медсестра, разразилась слезами.

— Она должна быть похоронена в освещенной земле. Мне все равно, если кто думает иначе.

— Похоронена в освещенной земле! — воскликнула Большая Рамона. — Все, что у нас от нее осталось, так это ее волосы, застрявшие в щетке для волос, о чем ты говоришь, Сынди? Ты же не собираешься хоронить расческу, прости Господи!

Нэш Пенфилд был так обескуражен, что я это чувствовал. Мне не нужно было читать его мысли. Ему хотелось как-нибудь проявить себя, принести всем пользу. Но он чувствовал, что у него недостаточно авторитета, чтобы высказывать здесь свое мнение. Мона застучала каблучками по выложенному мраморной плиткой коридору и появилась в дверях, одетая в скромное черное платье с высоким воротом, длинными рукавами, тугими манжетами и высоким подолом, в черных туфлях на каблуках, снова обворожительно напрягших ее икры. Она заняла свое место слева от Квинна. Ее лицо было очень милым и серьезным, маленькая притворщица.

Все разом взглянули на нее, даже Жасмин, украдкой повернувшая головку, но никто не мог решить, как следует реагировать на ее появление. Я отказался удостоить Мону и взглядом. У меня превосходное периферийное зрение.

— Когда этот дух показался тебе? — спросил я, чтобы отвлечь всех от Моны и неизбежных вопросов по поводу произошедшей в ней перемены.

— Теперь расскажи историю с самого начала, — сказал серьезный и прямолинейный Гради Брин. — Так как здесь мы имеем дело с оформлением юридических документов.

— Каких юридических документов? — терпеливо спросил Квинн.

— Хорошо, — сказала Большая Рамона, чуть подвинувшись вперед на своем стуле, ее темное лицо сделалось очень властным, — Думаю, все присутствующие знают, что многие годы дух Вильяма Блэквуда часто появлялся в этой комнате, указывая на вот этот французский стол между окнами, и никто не знал, что делать. Квинн, ты видел этого духа неоднократно, так же, как и ты, Жасмин. И я должна признаться, Бог свидетель, что я тоже видела, хотя и всегда говорила "Аве Мария", и дух уходил, будто сбитое пламя. А когда мы открывали стол, то, надо сказать, ничего не находили. Просто ничего. И мы убирали ключ обратно в чашку на кухне, хотя, я бы не могла объяснить, зачем мы так старательно прятали под замок пустое место.

— Но вы не знаете, что после того, как вы забрали Мону Мэйфейр, Квинн, вот тогда, сразу, как пропала твоя мать, оставив все лекарства, дух стал появляться снова — днем и ночью. Говорю вам, мне оставалось только, работая в этой комнате, смотреть, как является дед Вильям, указывающий на стол! И то же случалось с моей внучкой, Жасмин. Жасмин, сиди смирно.

(Кстати, стол был под стиль Людовика XV с одним центральным ящиком, с гнутыми ножками и золочеными завитками).

— Итак, наконец Жасмин сказала мне, что не может больше этого терпеть, и что ей не связаться с Квинном, и что она не может выполнять свою работу, как, в общем-то и я, а потом мой мальчик Клем зашел в комнату и даже он почти увидел дух. И поэтому мы решили, да, мы решили еще раз обыскать стол, пусть даже и не было здесь Квинна, чтобы дать нам разрешение. Но пока мы собирались это сделать, Жасмин спала в своей кровати с благословенным маленьким мальчиком Джеромом, и вот тут-то к ее окну подошла Патси, да, говорю вам, Патси, вся в болотной воде и причитающая "Жасмин, Жасмин". И стала царапать по стеклу своими длинными крашеными ногтями, а Жасмин взяла на руки маленького Джерома и с криками выбежала из дома.