Дирк Уиттенборн - Жестокие люди

• Название: Жестокие люди
• Автор: Дирк Уиттенборн
• Жанр: Современная проза

---

– Я ничего такого не сделал.

– Почему ты так говоришь? Хочешь выглядеть крутым? Наконец-то ты поступил, как достойный человек, а ведешь себя, как… – Леффлера взбесило то, что я, по его мнению, решил проявить ложную скромность.

В дверь постучали.

– Я занят, – ответил врач.

Тем не менее, дверь открылась. Это были Брюс и мистер Осборн. Они оба внимательно смотрели на меня.

– Мама рассказала мне о том, что ты сделал, – бесстрастно проговорил Брюс. Мне показалось, что сейчас он меня ударит.

Наклонив голову, я ждал, когда на нее обрушится топор.

– Мне очень жаль. – Слезы потекли у меня из глаз. Я начал всхлипывать. Самое удивительное, что я действительно обрадовался тому, что сейчас меня выведут на чистую воду. – Когда я увидел огонь, то просто не знал, что мне делать.

– Так что же произошло на самом деле? – Леффлер с самого начала знал, что героя из меня не выйдет.

– Этот мальчик… – мускулы лица Брюса напряглись. Ему было трудно говорить. Он весь дрожал. Осборн положил ему руку на плечо, чтобы успокоить, и посмотрел на пол. Я стремительно терял расположение окружающих меня людей, и готовился уже к самому худшему, как вдруг мой бывший друг, прочистив горло, продолжил:

– Только благодаря тому, что этот мальчик не думал о собственной безопасности, моя мать осталась жива.

Я не верил своим ушам. Леффлер с трудом скрывал свое разочарование.

– Вы говорили с ней?

– Только Брюс. – Осборн, чуть не плача, воззрился на меня. – Когда я подъехал, она уже спала – ей дали снотворное.

Леффлер неохотно протянул мне таблетки и бумажный стаканчик с водой. Потом собрался дать мне упаковку с болеутоляющими, но передумал:

– Я отдам их твоей матери, чтобы она проследила за тем, чтобы ты принимал их по назначению. На этикетке все написано. – Он хотел показать Осборну, что не доверяет мне.

– А миссис Лэнгли рассказала, как начался пожар?

– Она помнит только, что Финн разбудил ее и помог спуститься в холл. Когда она надышалась дыма, то потеряла сознание. Он поднял ее и подтащил к окну. Мама запаниковала, но он заставил ее выпрыгнуть вместе с ним. – Ничего не понимаю. Зачем ей понадобилось делать из меня героя? Брюс обнял меня, прошептав:

– Мы никогда не забудем, что ты сделал для нашей семьи.

Осборн же улыбнулся и потрепал меня по щеке дрожащей рукой, ласково возразив:

– А он и так член нашей семьи, черт побери! – От этого мне стало еще хуже.

Мне хотелось сказать правду. Хоть кому-нибудь.

– А Майя здесь?

– Нет, она еще не приехала. – Осборн пытался говорить так, будто в этом не было ничего особенного.

Брюсу удавалось изображать спокойствие еще лучше.

– Видимо, Пейдж уговорила ее съездить в Нью-Йорк. – Вообще-то, у нее отобрали права за вождение в нетрезвом виде. – Я уже позвонил во все бары, где они любят бывать.

Я и понятия не имел, что Пейдж и Майя часто посещали нью-йоркские заведения. Теперь, ко всему прочему, мне придется воображать, как студенты клеят ее, спаивая ее ледяными «Лонг-Айлендами». Ненавижу! Пейдж говорила, что ее сосед ее брата, которого выперли из Принстона, по Майе с ума сходил. Я ведь переспал с Джилли, чтобы утешиться – так почему бы и Майе не сделать то же самое?

– Я вернусь к дому, и буду ждать ее там, – объявил Брюс. – Она с ума сойдет, когда увидит все это.

Потом я услышал, как мама идет по коридору. Что ж, все только начинается.

28

Когда мы с мамой покидали парковку у больницы, она обратилась ко мне:

– Ты поступил, как настоящий мужчина.

– Это они так говорят.

– Эти люди тебя не забудут, – задумчиво вздохнула она. Ты не понимаешь.

– Она вела машину, как дедушка: не забывая посмотреть по сторонам, и внимательно разглядывая местность. – Благодаря твоему поступку тебе откроются многие двери. – Мама улыбнулась, глядя на свет фар проезжающих перед нами машин.

– Господи! Ты говоришь так, словно пожар – это шанс сделать карьеру.

– Я этого не говорила, Финн. И мне очень жаль Пилар. Это настоящая трагедия. – Да нет, трагедия заключается в том, что мама называет именовать миссис Лэнгли Пилар. – Но то, что ты сейчас сказал, характеризует тебя с лучшей стороны, ягненок. – Мама отвела взгляд от дороги всего на секунду, чтобы чмокнуть меня. – Наверное, я не очень хорошая мать, но зато у меня прекрасный сын. – Мама так надулась от гордости, что пропустила поворот на Флейвалль. Я же смотрел в темное окно и пытался представить, что еще может произойти, в довершение моих несчастий.

Когда мы подъехали старому железному мосту, по которому можно было подъехать к дому Осборна, нам пришлось вернуться, чтобы дать дорогу пожарным машинам. Мама опустила стекло и помахала им, чтобы они остановились.

– Мама, не надо. – Она не обратила на мои слова ни малейшего внимания.

– Здравствуйте! Меня зовут Элизабет Эрл. Я просто хотела поблагодарить вас за то, что вы так хорошо работали. –Это прозвучало немного высокомерно. Как будто она всю жизнь прожила в Флейвалле.

Когда один из пожарных увидел меня, он сказал:

– Ваш сын – храбрый мальчик. А другой прокричал:

– Молодец, парень! – Если бы это было правдой, мне было бы легче это выслушивать. Я помахал им забинтованной рукой и улыбнулся, изображая главного героя в финальной сцене фильма с хэппи-эндом. Ну, если моя мама вела себя фальшиво, то что, в таком случае, можно сказать обо мне?

Когда мы переехали через мост, мама поинтересовалась:

– Ты случайно не знаешь, почему Майя поссорилась из-за тебя со своей матерью? – Даже со мной она говорила, растягивая гласные на великосветский манер!

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Дик сказал мне, что служанка Лэнгли слышала, как она со своей матерью орали друг на друга. А потом Майя сбежала.

Надеюсь, они действительно спорили из-за меня. А что, если они ссорились из-за того, что миссис Лэнгли возражала против того, чтобы Майя неслась в Нью-Йорк и, сгорая от жажды мести, сношалась там с юнцом по прозвищу Хобот? Лучше бы я никогда не слышал или хотя бы забыл прозвище соседа братца Пейдж.

– Может быть, она посоветовала матери обратиться в Общество анонимных алкоголиков? – Мне хотелось, чтобы мама заткнулась.

– А что, у миссис Лэнгли есть проблемы?

– Господи, мам!

На следующее утро я проснулся знаменитым. На первой полосе местной газеты появилось интервью с миссис Лэнгли, в котором она изложила свою версию того, что произошло во время пожара. В «Нью-Йорк Пост» также опубликовали статью под заголовком «Подросток спасает из огня наследницу огромного состояния». Мама показала мне эти газеты, когда я ложился спать. Она купила несколько штук, чтобы послать вырезки Нане и дедушке. Наконец-то она получила доказательство того, что ее воспитание принесло свои плоды. А мне хотелось только одного: чтобы эта история быстрее забылась.

Мама стала печь для меня блины. Тут зазвонил телефон. Рука у меня болела, так что мне было сложно держать трубку. Но я был уверен, что звонит Майя. Однако оказалось, что это был журналист, который хотел, чтобы я подтвердил, что информация в его материале соответствует действительности. Еще он хотел меня сфотографировать. Я повесил трубку и сказал маме, что кто-то ошибся номером. Когда через двадцать секунд телефон опять зазвонил, она решила ответить сама. Потом прикрыла трубку рукой и протянула ее мне:

– Это репортер. Смотри, не говори ерунды.

– Я не собираюсь ничего говорить.

– Но ты должен хотя бы что-то сказать.

– Ничего я не должен.

Мама прочистила горло и прижала трубку к уху.

– Мой сын сказал, что каждый на его месте сделал бы то же самое. – Ей всегда удавалось очень точно передать мои мысли.

Когда она закончила разговаривать, я напомнил ей:

– Мне пора пить лекарство.

Мама посмотрела на рецепт, чтобы удостовериться, что я не собираюсь объедаться медицинскими препаратами в неурочное время. В ее глазах я был героем, но это ничего не меняло: кое-какие «проблемы» у меня все-таки были. Я быстро засунул одну таблетку в рот, а остальные четыре штуки зажал в руке, пока она рыскала по ящикам в поисках фотографии, которую можно было бы передать газетчикам.

Я до сих пор не мог понять, зачем миссис Лэнгли сказала Брюсу, что я спас ее, но мне было ясно, что она сделала это не для того, чтобы выгородить меня. Ложь, словно ядовитый гриб, разъедала мою жизнь. Я так увлекся, пытаясь придумать способ выбраться из этого зловонного мирка, в котором ложь была неотличима от правды, что не заметил, как мама стала пересчитывать таблетки, лежащие в баночке, которую я только что ей протянул. Она бы наверняка застукала меня, как вдруг в дверь кухни громко постучали. Это был Брюс. Он был небрит, и взгляд у него был, как у безумца – дикий и невидящий. На нем была та же пропахшая дымом одежда, что и вчера ночью. Он сказал: