Алан Фолсом - Послезавтра

• Название: Послезавтра
• Автор: Алан Фолсом
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Триллер
• Год: 1995
• ISBN: 5-7001-0207-2

Отца зарезали мясницким ножом на глазах у десятилетнего сына. На всю жизнь Пол Осборн запомнил лицо убийцы, человека со шрамом. Встретив его спустя двадцать восемь лет в парижском кафе, Пол бросается в погоню. Но вскоре он сам становится объектом преследования. По следу американского хирурга идут один из лос-анджелесских детективов и агенты Интерпола, пытающиеся раскрыть длинную серию убийств, совершенных с особой жестокостью. Головы всех жертв отделялись от тела одним и тем же способом…

Постепенно сквозь мозаику событий в разных частях света проступает мрачная картина всемирного заговора. Его тайные цели могут стать явью. Послезавтра…

Лишь на последних страницах романа читатель узнает, зачем понадобилось тайной профашистской организации вести исследования в области криогенной хирургии. Наделенный поистине богатым воображением, автор книги увлекает читателя в водоворот самых невероятных событий.

---

Эрик и Эдвард со сжатыми кулаками, с вздувшимися от напряжения и стиснутыми белоснежными воротничками шеями сидели, подавшись вперед, словно манекены, ловя каждое слово Либаргера. Их волнение было иным. Всего через несколько дней один из них станет тем, кем был Либаргер. Однако пока не известно, кто именно. Каждое слово Либаргера приближало момент выбора и делало ожидание почти невыносимым.

* * *

Синильная кислота (цианистый водород) чрезвычайно ядовитая, быстро испаряющаяся жидкость или газ с запахом горького миндаля; взаимодействуя с кислородом в крови, полностью поглощает его, и жертва погибает от удушья.

* * *

– Всеми богатствами, которыми мы владеем, мы обязаны борьбе избранного, безупречного народа Германии!

Эхо разносило слова Либаргера по Золотому Залу, и каждое из этих слов проникало в сердца и умы слушателей.

– Мы не должны забывать, что все блага цивилизации держатся на железном кулаке! Только это позволит нашей мощи – военной и прочей – подняться к самым высоким вершинам – и отступления не будет!

Едва Либаргер закончил, публика вскочила на ноги. Овация была еще более бурной. Между тем Либаргер, стоявший в дальнем конце зала, расслышал то, что не могли услышать другие.

– Тише! – крикнул он в микрофон и протянул руки вперед, призывая людей умолкнуть. – Послушайте! Пожалуйста!

Либаргера поняли не сразу. О чем он? Разве речь еще не окончена? И наконец до них дошло: Либаргер не просто просит тишины, а хочет сообщить им о чем-то важном.

Публика услышала глухое жужжание; оно повторилось. Потом последовали гулкие механические удары, от которых зал содрогнулся. Казалось, снаружи опускали тяжелые железные жалюзи. Потом все внезапно стихло.

Юта Баур первой бросилась к запасному выходу в дальнем углу зала. Она сбежала вниз по маленькой лесенке, распахнула дверь – и отшатнулась в ужасе, зажав рот ладонью, чтобы не закричать. Вместо выхода она увидела еще одну дверь – огромную металлическую, крепко запертую.

Дортмунд подбежал к Юте:

– Что случилось?

Он подошел к двери, толкнул ее. Дверь не поддалась. Присутствующих в зале людей охватила тревога.

Быстро вскочив, Эрик оттолкнул перепуганную, сверкающую бриллиантами фрау Дортмунд, поднялся на трибуну и выхватил у Либаргера микрофон.

– Без паники. Пожарный выход случайно оказался закрытым. Вы можете спокойно выйти через центральную дверь.

Однако дверь оказалась запертой, как и все остальные двери.

– Что здесь происходит? – завопил Ганс Дабриц.

Генерал-майор Маттиас Нолль попытался высадить плечом ближайшую дверь, но преуспел в этом не больше, чем Дортмунд. К Ноллю присоединился Генрих Штайнер, затем еще двое. Дверь не поддавалась.

По залу поплыл слабый запах горелого миндаля. Люди принюхивались, переглядываясь в тревоге. Что это? Откуда?

– Ach, mein Gott![41] – воскликнул Конрад Пейпер, увидев на столе перед собой крохотное, аметистово-голубое облачко. «Дождик» из таких же кристалликов шел из вентиляционной решетки в потолке. – Синильная кислота!

Запах усиливался; все больше кристаллов проникало сквозь вентиляционные люки. Влага и кислота, соединившись, превращались в смертоносный цианидный газ.

Люди попятились от люков, прижались к стенам, к запертым железным дверям, наконец, друг к другу, в безмолвном ужасе глядя вверх, на эти вентиляционные решетки, так незаметно замаскированные в зеленом мраморе и позолоте украшений великолепного здания восемнадцатого века в стиле рококо.

Все они были обречены на смерть, все понимали это, но никто не верил. Не может быть! Возможно ли, чтобы это случилось с ними, с самыми влиятельными, самыми именитыми гражданами! Ведь одни только их наряды и драгоценности стоили так много, что на них можно было бы целый год кормить половину населения земного шара. И вот эти-то люди, защищенные армией тайной охраны, в прекраснейшем зале знаменитого дворца беспомощны и ждут, пока их убьет ядовитый газ!

Дико! Невозможно! Немыслимо!

– Это розыгрыш! – расхохотался Ганс Дабриц. – Розыгрыш!

Все засмеялись; Эдвард прошел к столу и поднял бокал.

– Zu Elton Lybarger,[42] – крикнул он. – Zu Elton Lybarger!

– Zu Elton Lybarger! – подхватила Юта Баур и подняла свой бокал.

Элтон Либаргер с трибуны наблюдал, как Конрад и Маргарита Пейпер, Гертруда Бирманн, Рудольф Каэс, Генрих Штайнер и Густав Дортмунд тянулись за бокалами с шампанским.

– Zu Elton Lybarger! – неслось по Золотому Залу.

Тут-то все и началось.

Голова Юты Баур внезапно откинулась назад; ее плечи и руки задрожали, их свело судорогой. То же самое происходило в другом конце зала с Маргаритой Пейпер. Она с криком упала на пол и забилась в агонии, сотрясаясь как бы от тока высокого напряжения или от того, что у нее под кожей копошатся тысячи ядовитых насекомых. В одно мгновение, словно повинуясь сигналу, те, кто еще мог, кинулись к главному выходу. Яростно отталкивая друг друга, они колотили в стальную дверь кулаками, разбивая золотые часы; били по ней каблуками, царапали ногтями резной деревянный косяк, ловя ртом воздух, моля о спасении и пощаде. Наконец все стихло.

Элтон Либаргер умер последним. Он умирал, сидя на стуле в центре зала, глядя на извивающихся в агонии. Он, как и все, понял, что это возмездие. Оно пришло потому, что никто из них до последнего момента не верил в него. А когда поверили, было поздно. Как и в концлагерях.

– Треблинка. Челмно. Собибур, – пролепетал Либаргер, чувствуя неумолимое смертоносное действие газа. – Бельзен. Майданек… – Руки свело судорогой. Либаргер глубоко вздохнул. Голова его откинулась, глаза закатились. – Аушвиц, Биркенау… – шептал он. – Аушвиц, Биркенау…

Глава 125

Когда, посадив Шнайдера в вертолет, Реммер вернулся к Шарлоттенбургу и вместе с двумя детективами вышел из машины, он совершенно не представлял, что его ожидает. К ним тут же подскочили охранники в форме.

– Мы вернулись, – на ходу бросил им Реммер, быстро показал удостоверение и побежал к главному входу. Наверняка он знал только одно: ни Маквей, ни Осборн из дворца не выходили. Если повезло, думал он, входя, то Маквей все еще внизу, и они с Шоллом вытрясают душу друг из друга. Если же нет, то Маквея уже окружила толпа кровожадных немецких юристов и ему необходима помощь.

Именно в этот момент сработало первое взрывное устройство. Реммера, детективов и охранников бросило на землю; на них посыпался град камней и бетона. Следом взорвалась еще дюжина зажигательных бомб – одна за другой. Словно гирлянда шутих при фейерверке, они по периметру опоясали дворец и его верхнюю часть – ту, где располагался Золотой Зал. Взрывы воспламенили газ, замурованный в золоченой лепнине потолков и полов зала. Загорелись и примыкающие к нему комнаты.

Маквей изо всех сил пытался оттащить от двери грузное тело Гёца, чтобы освободить проход. Взрывом разметало книги с полок; бесценный фарфор восемнадцатого века разбился вдребезги; раскололся один из мраморных каминов. Наконец Маквею удалось открыть дверь. Невыносимый жар ударил ему в лицо; коридор и лестница были объяты пламенем. Захлопывая дверь, он успел заметить, что огонь стеной окружает дворец; путь к бегству в сад через стеклянные двери был отрезан. Маквей увидел также, что Осборн, стоя на четвереньках над трупом Шолла, торопливо выворачивает его карманы.

– Что вы делаете, черт побери! Надо бежать отсюда!

Осборн словно не слышал его. Оставив Шолла, он принялся за карманы Салеттла; обыскал его пиджак, брюки, рубашку, словно не видел пожара, бушевавшего в нескольких шагах от него.

– Осборн! Они мертвы! Ради Бога, оставьте их! – Маквей вцепился в Осборна, пытаясь поднять его на ноги.

Лицо и руки Осборна были испачканы кровью. Его безумный взгляд вонзился в мертвых, требуя у них ответа. Никто, кроме них, не знал, почему был убит его отец. То, что они мертвы, второстепенно. Главное, они замкнули цепь. Больше идти было некуда.

Внезапно вверху раздался страшный грохот – взорвался газопровод. По потолку поплыл огненный шар и за какие-то доли секунд переместился в противоположный конец зала. Мгновение спустя их сбило с ног; ревущее пламя пожирало все вокруг. Осборн исчез из виду. Маквей судорожно вцепился в ножку стола, закрывая голову свободной рукой. Второй раз за вечер он в огне; но этот пожар был в тысячу раз страшнее прежнего.

– Осборн! – закричал он. – Осборн!

Покрытое ожогами лицо Маквея теперь обгорело до самой кости. Та капля воздуха, что еще оставалась в комнате, шла, казалось, из недр печи. Каждый вдох обжигал легкие.

– Осборн! – снова крикнул Маквей, но пожар ревел, как море в шторм, и ничего не было слышно. И тут он уловил запах горького миндаля. Цианид!

Маквей увидел, что кто-то движется прямо перед ним.