Андрей Васильченко - Миф о вечной империи и Третий рейх

• Название: Миф о вечной империи и Третий рейх
• Автор: Андрей Васильченко
• Издательство: Вече
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9533-3554-6

Эта книга отвечает на экзотичный, но закономерный вопрос: почему Третий рейх был назван именно так, а не иначе? Программный труд немецкого философа Мёллера ван ден Брука, который вы держите в руках, как раз и произвел на свет имя самого зловещего режима XX века! И тем не менее автор, покончивший с собой в 1925 г., не был ни идеологом фашизма, ни его предшественником. Крайне правая политика и мистический национализм плюс мечта об истинно народном социализме, — вот что определяет суть этой необычной книги, по-своему истолкованной в свое время как нацистами, так и теми, кто им противостоял.

---

9 ноября 1918 года

Суждения современников относительно Ноябрьской революции в Германии зависели в основном от того, какие ответы они давали на несколько незамысловатых вопросов. Стоило ли восстанавливать традиционные немецкую конституцию, экономический и социальный порядок? Революция вызвала военное поражение Германии, или наоборот, военное поражение вызвало революцию?

Для начала надо отметить, что в «Июньском клубе» хотя и относились скептически к Ноябрьской революции, но не собирались наотрез отрицать ее. Это не удивительно, большинство младоконсерваторов накануне мировой войны были оппозиционно настроены к господствующей системе. Но свое недовольство они никогда не выражали открыто, предпочитая быть латентными оппозиционерами. Подобное критическое отношение Мёллер выразил в своей работе «Немцы». Отношение Мёллера ван ден Брука к «вильгельмизму» не изменилось ни после крушения монархии, ни после военной катастрофы. Если в своей книге «Третий рейх» он и упоминал «эпоху Вильгельма II», то эти слова были синонимами реакционности, политической близорукости, полного отсутствия политического чутья. По поводу конституционной монархии в том виде, как она сложилась в Германии после 1871 года, в «Июньском клубе» никто не горевал.

На вопрос: отжила ли себя немецкая монархия, с характерными для нее экономикой и социальным порядком? — в «Июньском клубе» отвечали однозначно. Но какой ответ давался на второй вопрос? Обратимся к первой главе книги Мёллера ван ден Брука «Третий рейх». Мёллер бросал революции т-е же упреки, что и «вильгельмизму» — безответственность и недальновидность. Мёллер не сомневался, что старая система несла ответственность за поражение Германии, новая же была повинна в заключении Версальского мира. Мёллер никогда не опускался до уровня националистических клише, которые провозглашали Ноябрьскую революцию «ударом кинжалом в спину», который позволил союзникам одержать победу в Первой мировой войне. По поводу подобной агитации Мёллер ван ден Брук написал в «Малом политическом словаре»: «Сейчас однозначно не решено, стала ли возможна окончательная победа противника и утверждение старых имперских границ вопреки мобилизации последних народных сил и значительного материального перевеса». Если говорить о многочисленных высказываниях членов Кольца, которые провозглашали монархию истощенной и не скрывали своего поражения осенью 1918 года, то стоит привести знаменитый призыв Мёллера ван ден Брука: «Мы хотим выиграть революцию!», который стал лозунгом младоконсерваторов в революционном вопросе. Так что легенда о предательском ударе в спину никогда не являлась питательной средой Кольца. Однако это не значило, что некоторые из членов «Июньского клуба» не пользовались подобными провокационными лозунгами. Однозначное отрицание было присуще периоду, который закончился вместе с подписанием Версальского мирного договора. Если до июня 1919 года в окружении Мёллера ван ден Брука и Генриха фон Гляйхена господствовало благосклонно-выжидательное отношение к революции, то при переходе в лагерь непримиримой революции некоторые из публицистов Кольца для критики Веймарской республики не брезговали пользоваться легендой о предательском ударе в спину. Не избежал искушения и Мёллер ван ден Брук. Он писал о «предательском ударе» и в своем «Третьем рейхе», и на страницах «Совести». Вот небольшой отрывок: «Рационалисты могут полагать, что снимают со счетов как ложь любую вещь, если о ней говорят как о легенде. Но народ и история судят немного по-другому. В мифе, который иногда возникает вокруг какого-то события, нередко обнаруживается самая глубокая и последняя правда. Уже сегодня миф об ударе кинжалом принадлежит к числу военных мифов».

Гримм писал, что как-то в революционные дни встретил Мёллера ван ден Брука в окрестностях рейхстага. Мёллер был молчалив и лишь на прощание заметил: «Революция, лишенная энтузиазма!» Из этого спонтанного высказывания, а также из многочисленных замечаний членов Кольца возникают контуры восприятия революции как недостаточно революционного события. Многими овладело горькое разочарование, что революция расколола нацию вместо того, чтобы привести к новому рождению народа. Как-то Мёллер иронично написал: «Она (революция) не обладала никакой идеей, а лишь занималась поисками политической конъюнктуры».

Таким образом, революция виделась младоконсерваторами как весьма противоречивое событие. Они не отказывались от монархического принципа, но отрицали монархию в том виде, как она сложилась в 1871 году. В кайзеровской Германии эта молодежь ожидала и не видела долгожданных реформ. Когда монарх отрекся от трона и спешно скрылся за границей, когда эволюционный процесс вылился в революцию, эта молодежь вспомнила о своей защитной позиции. «Июньский клуб» обвинял революцию вовсе не в том, что она сбросила императорскую корону с головы Гогенцоллернов, а в том, что кинула истощенный народ в безумство гражданской войны, что не смогла подняться над партийными лозунгами, не смогла привести к глубинному повороту в мышлении, к кардинальному изменению социального и морального облика Германии. В1920 году Мёллер ван ден Брук писал по этому поводу: «Нас не поймут те, для кого 9 ноября 1918 года мир потерял смысл… Нас не постигнут и те, кто якобы этот смысл обрел только 9 ноября 1918 года».

Версальский мирный договор

В 1932 году немецкий историк Теодор Хойсс написал сакраментальную фразу: «Родина национал-социализма — не Мюнхен, это — Версаль». Перефразируя это выражение, можно с полной уверенностью утверждать, что местом рождения Ринг-движения был не Берлин, а Версаль. Это отнюдь не преувеличение. В знак протеста против заключения Версальского мирного договора «зародыш» Кольца назвался «Июньским клубом». Его первой акцией была демонстрация протеста, организованная в Веймаре, где члены клуба требовали отказаться от ратификации договора. Ожесточенная борьба против диктанта Версаля прошла красной нитью сквозь всю историю Ринг-движения. Именно Версальский договор стал толчком к формированию и развитию большинства концепций, родившихся внутри Кольца. Но мне не хотелось бы упрощать ситуацию, заявляя, что немецкий революционный национализм стал косвенным порождением грабительского Версальского мира, он был достаточно активным (пусть и не столь радикальным и агрессивным, как нацизм) задолго до заключения мирного договора. Откровенная бездарность и недальновидность предложенного договора заключалась хотя бы в том, что вместо успокотения Германии он подлил масла в огонь, вызвав к жизни самые разнообразные формы немецкого национализма. Нет никаких поводов поставить под сомнение искренность Мёллера ван ден Брука, когда он обратился к Президенту Вильсону в своем «Праве молодых народов»; «Теперь эти люди остались ни с чем и они требуют только одно право: начать все заново… Они верят в идею справедливости, так же как доверяют представителю этой идеи — Вильсону. В его программе они видят программу справедливости». Одновременно с этим Мёллер убедительно показал (став фактически пророком), что если Франция и впредь будет руководствоваться «голосом мести» и отвергнет предложения Вильсона, то Германия будет доведена до крайних актов отчаяния, что погрузит Европу в нескончаемую череду беспорядков.

Одной из главных проблем, о которой тогда говорила вся немецкая нация, был вопрос виновности Германии в развязывании Первой мировой войны. Статья 231 Весальского договора перекладывала всю вину на Германию. «Совесть» активно обсуждала эти обвинения. Доказательство своей невиновности в те дни превратилось в какое-то подобие немецкой веры. Не обошел стороной этот вопрос и Мёллера ван ден Брука, который еще накануне войны испытал в Париже некие реваншистские настроения. Настойчивость немецких политиков в деле пересмотра этого злосчастного параграфа, равно как его появление по инициативе стран-победительниц сегодня кажется наивным ребячеством. Но агрессивное навязывание немцам чувства вины вызвало прямо противоположный эффект.

Позиция Франции при заключении Версальского договора была понятной — она боялась нового возрождения Германии, а потому делала все возможное, чтобы страна пребывала в хаосе и нищете. Без сомнения, этот страх был в определенной мере оправдан. Но Вторая мировая война наглядно показала, что договоры подобные Версальскому не в состоянии спасти Европу от нового кровопролития. К поражению Германии приложили руки также США и Россия, но после 1920 года обе эти державы временно оказались полностью выбывшими из европейской политики. Более того, Версальский договор никогда не соответствовал реальному соотношению сил в Европе. В одной из статей, опубликованной в «Совести», Мёллер ван ден Брук указывал на страх Франции перед Германией как единственный фактор общеевропейской политики: «Мы даже можем вести с ними политические дела, чтобы заверять — они не правы, чтобы убеждать — они смешны».