Ирина Глебова - Таинственное исчезновение

• Название: Таинственное исчезновение
• Автор: Ирина Глебова
• Жанр: Детектив
• ISBN: 966-03-1038-2, 5-17-003373-7

Викентий Петрусенко… Читатель сам не заметит, как в его восприятии это имя скоро станет в один ряд с литературными героями-сыщиками Шерлоком Холмсом, Эркюлем Пуаро, комиссаром Мегрэ… Сочетание добродушной внешности и острого аналитического ума, артистизма и обаяния, фантазии и смелости помогают сыщику Петрусенко блестяще раскрывать сложные и жестокие преступления. Романы и повести Ирины Глебовой — это органичное соединение детектива, исторического романа и мелодрамы — всего, что во все времена вызывало особенный интерес у читателей. Написаны они современно, живо. Действие происходит в разных городах Российской империи в первые десятилетия XX века.

---

Ирина Глебова ТАИНСТВЕННОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ

Глава 1

Раскладывая бумаги по папкам, просматривая и запирая один за другим ящики стола, Викентий Павлович думал, что завтрашняя поездка не совсем ко времени. Он представил, как Люся глянет обиженной девочкой, качнет укоризненно головкой… Да она и есть девочка, даром что их сынишке уже скоро два года. У него, у Алексашки, режутся зубки, он капризничает и, конечно, Люсе легче, когда муж рядом. Не потому, что он может чем-то особенным помочь. А просто молодую женщину успокаивает его голос, взгляд, одно его присутствие. Викентий знал об этом, ценил. Но работа есть работа. Тут он над собой не властен — и долг, и собственная любовь к службе повелевают им.

Он уже вставал из-за стола, когда в кабинет заглянул Никонов. Был он лет на пять помоложе Викентия, недавно из разряда стажеров перешел в помощники следователя. Но отношения у них сложились дружеские и, не на глазах у начальства, коллеги называли друг друга по именам.

— Я слышал, ты отправляешься в Белопольский уезд? — спросил вошедший.

— Да, Серёжа, завтра с утра поеду. А что?

— Я тоже в те края собираюсь, и как раз завтра.

Викентий Павлович набросил плащ — в июне, после установившегося, казалось, надолго, тепла вдруг повеяло прохладой. Заперев дверь на ключ, оба пошли по длинному коридору полицейской управы к выходу.

— И куда конкретно? — спросил Викентий Никонова.

— В деревню Яковлевку. Дело-то пустячное: зарегистрировать самоубийство, опознать в этом человеке по фото Ивана Гонтаря, бежавшего из тюрьмы, и, коль то в самом деле он, снять дело о его розыске.

— Да, да, точно, слыхал я об этом… И что, ты думаешь, дело и впрямь простое?

Никонов засмеялся несколько искусственно, воскликнул:

— Великий сыщик Петрусенко видит тайну там, где не видит никто!.. Брось, Викентий! Тут как раз тайн нет. Отъявленный бандит был приговорен к повешению, бежал из тюрьмы, добрался до дома и повесился. Но не в тюрьме, а на свободе, не руками палача, а сам. Оставил записку, все так и разъяснил. Отчаянный мужик, сильный характер! Веришь — уважаю его! Какие тут тайны? Так же, как и в том деле, за которое ты взялся. Тебе ли, восходящему светилу сыска, сбежавших мужей искать?

Они ехали на извозчике и уже сворачивали на улицу, где жил Петрусенко. Потому Викентий Павлович ответил коротко:

— Мне стало жаль молодую женщину. И не думаю, что тут все так просто.

Он спрыгнул с подножки затормозившей коляски, махнул Никонову рукой, крикнул:

— Заезжай завтра в семь утра. Поедем вместе, веселее будет.

Викентию Петрусенко было двадцать девять лет. Старший следователь губернского управления сыскной полиции, он блестяще провел несколько трудных розыскных дел, и его уже знали не только в своем городе, но и в столице. Вот почему младший коллега, хоть и немного иронизируя, сказал о «восходящем светиле сыска».

* * *

На станции маленького городка Белополье двух следователей из губернского города встречал местный околоточный надзиратель и коляска из имения Захарьевки. Околоточный с Никоновым должны были ехать до Яковлевки, но узнав, что господина Петрусенко повезут в барский дом Захарьевых, усатый Степан Матвеич воскликнул:

— Та це ж зовсим блызенько, по дорози! Поидэмо разом.

Коляска оказалась вместительной, они втроем расположились удобно и легко тронулись накатанным шляхом. По пути околоточный рассказал, что раньше Яковлевка была одной из многих деревень, принадлежащих богатым помещикам Захарьевым. И сейчас крестьяне местной общины живут и работают в основном на еще не выкупленных у Захарьевых землях. Яковлевка и Захарьевка — самые близкие к барскому дому деревни, многие тамошние крестьяне — в услужении при усадьбе. Само поместье богатое, хотя, после смерти старого барина, дела идут не так уж споро. Молодой хозяин такой хватки да такого интереса, как отец, не имеет. Холостяком почти не жил дома, а женился — с женою молодою по курортам да столицам разъезжал. А тут и вообще, ходят разговоры, исчез куда-то…

Исчез. Именно это занимало мысли Петрусенко. Василий Артемьевич Захарьев в четверг минувшей недели уехал верхом к мировому посреднику, жившему своим домом в Белополье. Сталось это утром, после завтрака. А вскоре конь вернулся при полной сбруе, но без седока. Ксения Владимировна, молодая жена хозяина, заложила коляску и помчалась в городок. До последнего держала себя в руках, надеялась, что Василий, увидев ее, расхохочется, обнимет, назовет глупенькой барышней… И не смогла сдержать рыданий, услышав от удивленного посредника, что ее мужа он и не видал.

Три мучительных дня прождала она, уговаривая себя, что у мужа могли быть неведомые ей дела, что, возможно, срочно понадобилось поехать в губернский город, что не было времени дать ей весточку или привести коня… Но эти мысли вызывали другие: ни разу за полтора года их супружества он не поступал подобным образом, не уходил даже на час, не предупредив, дела его были ей известны, а любимого Воронка вряд ли бросил бы — мог поручить любому крестьянину или жителю городка привести в дом, заодно с известием для нее… В понедельник утром она поехала в город, пришла в полицейскую управу.

Глава 2

Ксения Владимировна, встречала следователя у парадного крыльца усадьбы. В коляске он был уже один — спутники сошли версты за две ранее. Худенькая, в простом на вид, но очень элегантном бело-голубом платье, она держала в руках шляпку и нервно теребила ее завязки. Серые глубокие глаза под темными бровями, густые светлые волосы, подобранные опять-таки просто, но очень изящно… Как и позавчера, в кабинете управления, так и сейчас Викентия Павловича тронуло и взволновало выражение ее лица. Глаза смотрят с мольбою и надеждой, но кончик нижней губы прикушен, словно она пытается погасить свои чувства. И голос юной женщины как будто спокоен, но какая в нем затаенная тревога!

Поздний завтрак уже был накрыт на уютной, обвитой плющом веранде второго этажа. Он быстро поел один, но когда подали чай, хозяйка налила и себе, присев за столиком напротив. Викентий Павлович понял, что она готова к разговору.

— Я здесь для того, чтобы помочь вам, — сказал он мягко, — Не знаю еще, что увижу и что отыщу, но хочу сам все осмотреть. А для начала расскажите о своем муже и, если возможно, я взглянул бы на его фото.

Хозяйка вышла, и Петрусенко увидел в открытую дверь, что она повернула к своей спальне. Вернувшись, она положила перед ним две фотографии: поясной портрет мужа и их, видимо, свадебный снимок.

Василий Захарьев был ровесником Викентия Павловича. Красивое открытое лицо, высокий лоб, в поэтическом беспорядке волнистые пряди волос. Черты не крупные, но мужественные, четкие, подбородок с ямочкой. Твердый взгляд. Однако в чуть насупленных бровях и пролегшей между ними морщине уловил Петрусенко нечто: тревогу ли, неуверенность, затаенную мысль… На второй фотографии, где около сидящей на изящной парковой скамье Ксении Василий стоял в полный рост, было видно, что он высок и строен.

А Ксения Владимировна, присев вновь на свой стул, уже рассказывала:

— Мы с Василием знаем друг друга с детства. Я ведь урожденная Сташевская, наше имение неподалеку. Отцы дружили, ездили друг к другу в гости, брали нас, детей, подшучивали над нами, называя женихом и невестой. Но сами и всерьез сговорились, что со временем, коль мы будем не против, они нас обвенчают.

— Вася старше меня на шесть лет. Помню, когда мне было года три-четыре, он охотно со мной возился, водил за руку по саду, катал на своей лошадке, змея воздушного для меня запускал. Но, повзрослев, потерял ко мне всякий интерес, Да и видеться мы стали редко: он жил в городе, учился в гимназии, а меня увезли в пансион в Киев. Летом, на каникулах, я жила дома, в усадьбе. Его же часто и летом не было: он уезжал к своей бабушке в Вологодскую губернию. По-настоящему мы встретились пять лет назад, когда я окончила пансион, а Василий, послужив в уланах, поручиком вышел в отставку.

Ксения Владимировна замолчала, опустив голову и водя пальцем по ободку чайного блюдца. А когда подняла глаза, они были огромны и влажны от сдерживаемых слез.

— Я знаю, — голос ее дрогнул, — что с ним случилось что-то очень плохое. И готова рассказать всё, любую подробность, если это поможет вам в поисках. Я так благодарна, что вы приехали!

Чтобы дать хозяйке время успокоиться, Викентий Павлович достал трубочку и попросил позволения курить. Она тотчас же принесла ему бронзовый курительный прибор, сказав, что муж тоже курит. В табакерке был отличный табак. Викентий набил трубку и с удовольствием выпустил первые облачка дыма.

— Поверьте, Ксения Владимировна, — сказал он, — иногда самая, казалось бы, незначительная деталька дает направление всему поиску.