Владимир Круковер - Чужой из психушки (фрагмент)

• Название: Чужой из психушки (фрагмент)
• Автор: Владимир Круковер
• Жанр: Научная Фантастика

Вниманию читателей предлагаются документы, тщательно скрываемые секретными службами России от общественности. Это рукопись некого писателя, который некоторое время был в контакте с неким инопланетным существом, пребывавшим на нашей планете. Автор рукописи находится в розыске, установить его местопребывание пока не удалось. Рукопись публикуется без редакторской правки, так что издательство рекомендует не обращать внимание на некоторые высказывания автора (об издательствах, о Думе, о правительстве), ввиду их полного несоответствия реальности.

Предисловие редактора

Рукопись, которую мы публикуем, редактору удалось с большим риском и за большие деньги получить у отставного полковника ФСБ из отдела НЛО. Это единственный подлинный и полный документ о пребывании на Земле некого сверхразума, имя которого на нашем языке звучит (приблизительно) как Ыдыка Бе.

К сожалению, в рукописи много вредных и неумных рассуждений автора, которые следовало бы вычеркнуть. Автор постоянно жалуется на маленькие гонорары, высказывает странные инсинуации о деятельности издательств, с которыми сотрудничал, Думы и правительства. Но встретиться с автором работникам издательства не удалось, место его пребывания неизвестно и правоохранительным органам. Так что договор на издание пришлось заключить с воспитанницей автора, несовершеннолетней девочкой Женей. А без разрешения автора вносить исправления в рукопись мы не имели права.

Тем не менее, этот документ интересен, прежде всего, как информация под грифом: "Более чем секретно", как подлинные воспоминания человека у которого жил Пришелец. Кроме того, в рукописи раскрываются многие, необъяснимые ранее, происшествия, имевшие место на Земле в последнее время.

---

Калеки вообще почему-то ведут себя довольно развязно. Можно подумать, что увечье дает им, по сравнению с другими гражданами, неограниченные права и освобождает от всех обязанностей, от правил этикета и простого такта. Меня лично такая вседозволенность коробит, поскольку я человек интеллигентный и скромный, стараюсь лишний раз не лезть людям в глаза.

Улица, на которую я переехал, — очень тихая улица. Это и хорошо и плохо одновременно. Кстати, там, где я жил раньше, было тоже и хорошо и плохо. Хорошо, что тихая, думается легче. Плохо, что тихая и малолюдная — наблюдать некого, собеседники — редкость. Одно утешение — телевизор, а в нем самые для меня интересные передачи — "Клуб кинопутешествий" и "Погода". Но теперь у меня телевизора нет. Только деньги на него откладываю, понемножку с каждой пенсии. Скоро двести рублей наберу.

Пока экран меня не отвлекает, решил вести записи своих балконных наблюдений. Не дневник вести, а просто делать записи пожилого человека. Может, когда-нибудь ими заинтересуются люди. Ведь у каждого из нас свой взгляд на окружающую нас действительность. А взгляд интеллигентного человека более внимателен и более глубок, чем узкий кругозоришко, скажем, дворника с незаконченным начальным…

Сегодня снова заходил ко мне Палач. Я рассказал ему про свои записи и даже дал ему прочесть несколько страниц. Ему моя беллетристика очень понравилась, а то место, где речь идет о нем, он даже переписал в свой блокнот.

— Молодец ты, Интеллигент! — похвалил он меня. — Про футляр ты, это, хорошо! Вот я переписал, чтобы дочке своей показать. Пусть порадуется, что отца ее все же заметили.

И в знак признательности он рассказал мне кое-что про того калеку на коляске. Оказывается, их два брата, и оба смолоду без ног. Один из них хороший сапожник и довольно состоятельный человек. Другой — забулдыга из забулдыг. Постоянно выпрашивает деньги у сапожника, а тот ссужает его, опасаясь шумных скандалов, которые может закатить забулдыга. Но этого ему на водку не хватает. Он клянчит деньги у прохожих, этих уличных подачек ему достаточно не только на выпивку, но и на продажных женщин еще остается. Последнее обстоятельство меня особенно возмущает — какой позор! Мысленно я похвалил себя за то, что в свое время удержался от знакомства с этим оборванцем.

Там, где я жил раньше, все люди были с физическими изъянами. Но все они вели себя довольно сдержанно, хотя по-разному были воспитаны, неодинаково образованны. А если, паче чаяния, кто-то и нарушал общепринятый порядок, того успокаивали соответствующими лекарствами или применяли к нему другие медицинские меры воздействия.

Там, конечно, было хорошо, но я все же очень доволен, что живу теперь в отдельной квартирке и сам себе хозяин. А когда куплю телевизор — совсем хорошо будет. И круг знакомых станет шире. Все вместе будем смотреть разные программы, а особенно "Время". Надо быть в курсе событий во всем мире и иметь на этот счет свое собственное мнение, совпадающее, конечно, с мнением общественности. Нельзя жить только одним животным эгоизмом, как тот калека на коляске. Он, наверное, и телевизор-то не смотрит, а уж про газеты или журналы и говорить нечего…

В моей замечательной квартирке очень немного мебели, но вся она подобрана со вкусом, и отношусь я к ней, как к предмету одушевленному. Свою холостяцкую кровать я называю Медвежонком. Днем Медвежонок служит мне или моим редким гостям диваном. Как говорят, сиди на здоровье! За спинкой у Медвежонка висит ковер. Он без имени, но это потому, что на нем выткано слишком много птичек. Письменный стол — Товарищ выполнен из светлого дерева и стоит у окна. Это мой творческий "верстак", потому и Товарищ. На кухоньке стоит еще один столик по имени Гурман. Он весь по-медицински белый, а над ним, на полочках, кружевные салфетки. Своего Гурмана я накрываю клеенкой в клеточку, а в каждой клеточке нарисовано по апельсину в натуральную величину. На кухоньке же ютится и старенький холодильник без фабричной марки. Я называю его Пингвином… А телевизор, как и говорил, я скоро куплю. Обязательно новый. Чтобы надежно и надолго.

За чистотой и порядком в квартире я слежу сам. Только раз в неделю ко мне приходит пожилая солидная женщина, делает большую приборку и забирает в стирку мое белье и постельные принадлежности. Берет она с меня относительно недорого, но я все равно не люблю эти дни генеральных приборок. У меня каждая вещь знает свое место, эта женщина иногда все расставляет по-своему. По первости мы обижались друг на друга из-за этого, она даже чуть не отказалась от меня, хотя приработок очень нужен был ее большой семье. Но потом, слава Богу, мы нашли общий язык. И у меня после ее приборки каждый раз в квартире пахнет свежестью…

Сегодня я увидел очень интересного человека. Я сидел, как обычно, на балконе, стараясь, чтобы меня снизу не было видно, а там шумел тот самый безногий забулдыга. Он банным листом прилип к какому-то гражданину и требовал у него денег на выпивку. Этот прохожий вначале ему молча отказывал, отрицательно мотал головой, а затем очень вежливо сказал:

— Я не могу дать вам денег потому, что вы просите их на вино. Я по своей физической и духовной натуре — йог. Я не позволяю, чтобы по моей вине творилось зло, а выпивка — зло.

Тогда безногий стал материть йога, на чем свет стоит, а тот ему опять этак спокойненько:

— Вы меня не оскорбите, и не старайтесь. Я вас совершенно не слышу. Но я очень жалею вас потому, что в последующей жизни вам будет очень плохо, так как вы не заслужили блага в ней своим нынешним поведением.

Мне очень захотелось познакомиться с этим человеком. Если он еще раз пройдет под моим балконом, то я постараюсь привлечь сто внимание. И надежды мои оправдались.

Я поджидал его несколько дней и как только увидел его, выпустил книжку из рук. Она приземлилась за шаг до него, и йог поднял голову вверх. Заметив меня, он тут же спросил, в какую квартиру следует принести эту книгу. Я извинился перед ним и объяснил, что сам я спуститься за книжкой не могу по причине своего безножья, и он, сочувственно кивнув мне, любезно согласился немедленно подняться ко мне. Так я познакомился с Великим человеком.

От чая Йог отказался, и мне пришлось прибегнуть к лести, чтобы хоть на минутку дольше продлить его пребывание в моей квартире.

— Очень хорошую трепку задали вы тому безногому пьянице, — сказал я.

Йог никак не отреагировал на эту лесть, но коротко объяснил принципы своей философии по отношению к таким категориям, как Зло и Добро. Далеко не все из его монолога я понял, но мне было интересно слушать. Он говорил о том, что надо любить всех и никому не делать зла. Даже мух нельзя убивать, а лучше выгонять их наружу. Нельзя есть мясо убитых животных — диких или домашних — все равно. Корова у индусов священна потому, что она, как человек, вскармливает своих детенышей молоком, а вот рыба от человека по развитию стоит очень отдаленно, потому рыбу есть можно. Но иногда человеку просто необходимо и поголодать. Именно так поступают в жизни йоги, потому-то они и умирают молодыми, с большим запасом энергии для последующей жизни. Не по возрасту молодыми, а по состоянию тела и духа.

Расставаясь, он обещал заходить ко мне и продолжать наши беседы о йоге. И еще он добавил, что ему у меня понравилось: в доме нет ничего лишнего, а это помогает думать, что живу я культурно, и, несмотря на серьезный физический недостаток, продолжаю быть интеллигентным человеком, которому, на его взгляд, не хватает только заняться йогой.

Во время своего второго и тоже короткого визита он осмотрел мою библиотечку, доставшуюся мне в наследство от матери. Это были очень старые тома. Я все собирался, как говорят, почистить свои книжные полки, кое-что выбросить, подкупить новых книг, но на старые фолианты у меня не поднималась рука. Он сказал, что тоже любит старые книги и собирает их, но в данный момент он у меня ничего не возьмет, пока не принесет равноценное взамен, "йогам, — сказал он, — тоже присущи некоторые чудачества. Кто-то собирает старые дверные ручки, кто-то спичечные коробки, а он — старые книги".

Он ушел, а я опять задумался надолго об этом учении — Йога. И в итоге решил последовать заповеди этого учения в расчете на то, что новый знакомый мне в этом деле поможет. Вот только об одном забыл я его спросить: можно ли давить клопов или их, как и мух, следует только изгонять из своего дома?

В третий раз Йог пробыл у меня почти час. Он принес новые книжки в красивых переплетах, наверное, очень дорогие. Я хотел от них отказаться, но он проявил настойчивость, успокоив мою совесть тем, что книги эти ему мало чего стоили, он просто их выменял на свои лишние экземпляры.

На сей раз, он рассказал мне о том, что человек, оказывается, не умирает, а перевоплощается. Каждая жизнь — это иное воплощение одного и того же человека. Если он, человек, жил хорошо и правильно, то в новом своем воплощении ему достанется хорошее тело и хорошая судьба. А если плохо, то он может перевоплотиться собакой или крокодилом, или увечным калекой.