Елена Прудникова - Сталин. Битва за хлеб

• Название: Сталин. Битва за хлеб
• Автор: Елена Прудникова
• Жанр: Публицистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-373-03362-6

Елена Прудникова представляет вторую часть книги «Технология невозможного» — «Сталин. Битва за хлеб». По оценке автора, это самая сложная из когда-либо написанных ею книг.

Россия входила в XX век отсталой аграрной страной, сельское хозяйство которой застыло на уровне феодализма. Три четверти населения Российской империи проживало в деревнях, из них большая часть даже впроголодь не могла прокормить себя. Предпринятая в начале века попытка аграрной реформы уперлась в необходимость заплатить страшную цену за прогресс — речь шла о десятках миллионов жизней. Но крестьяне не желали умирать.

Пришедшие к власти большевики пытались поддержать аграрный сектор, но это было технически невозможно. Советская Россия катилась к полному экономическому коллапсу. И тогда правительство в очередной раз совершило невозможное, объявив всеобщую коллективизацию…

Как она проходила? Чем пришлось пожертвовать Сталину для достижения поставленных задач? Кто и как противился коллективизации? Чем отличался «белый» террор от «красного»? Впервые — не поверхностно-эмоциональная отповедь сталинскому режиму, а детальное исследование проблемы и анализ архивных источников.

* * *

Книга содержит много таблиц, для просмотра рекомендуется использовать читалки, поддерживающие отображение таблиц: CoolReader 2 и 3, ALReader.

---

…Состояние масс, из опыта которых исходили большевики, весьма напоминало извержение вулкана с кипящей лавой и падающими с неба булыжниками, а методы работы колебались между обливанием лавы водой и подрыванием ее динамитом. Однако какой-то опыт, безусловно, накапливался и на решения правительства влиял, так что Ленин не лгал нисколько. Правда, опыт этот был в основном обескураживающего свойства — большая часть российского народа не хотела отдавать все силы на то, чтобы делать величайшую революцию, а меньшая часть и хотела, и отдавала — но так, что глаза бы не глядели.

А кроме решений правительства существовали еще и решения, которые массы на основании своего опыта принимали сами. Одним из главных выводов предшествующих лет стал следующий: социальное партнерство (или как там оно в то время называлось) — это сказочки для дурачков. Народ и власть разговаривают друг с другом с позиции силы. Начал этот высокодуховный диалог еще Столыпин со своими нововведениями обоего рода (военно-полевыми судами и реформой), не предполагавший, что настанет время, когда мужик окажется сильнее. А оно таки настало. Потренировавшись на бесхребетных «временных», крестьяне окончательно вошли во вкус уже при большевиках. Однако Совнарком недостатком решительности ни в коей мере не страдал, а у низовых властей ее могло бы быть и поменьше. Впрочем, и народ тоже…

В разных регионах война власти и крестьянского населения развивалась по-разному. Везде были свои нюансы. Но имелось и кое-что общее. Во-первых, непреложное правило: чем богаче, хлебороднее район, тем ожесточеннее столкновение. Это понятно, поскольку активность повстанцев напрямую зависела от суммы прибыли, не полученной в результате хлебной монополии. Во-вторых, причины везде одинаковы, и было их три, все тех же самых: война, хлеб власть.

Куды крестьянину податься, или податей не платить

Красные придут — грабят. Белые придут — грабят. Куды крестьянину податься?

Из фильма «Чапаев»

Учитывая огромную власть, данную продработникам, в продкомиссариаты надо было командировать людей опытных, образованных и честных. Да вот только откуда их таких взять? За неимением гербовой приходилось писать даже не на простой, а на всем, что подворачивалось под руку, черт знает на чем, право слово…

Вернёмся в Тюмень. В сентябре 1920 года губпродкомиссаром туда назначили Григория Инденбаума. В конечном итоге им были недовольны, потому что именно его контора вызвала восстание. Но восстание вызвали бы любые люди и любые методы данной конторы, поскольку тюменские жители не желали выполнять никакой продразверстки, ни пуда хлеба давать за ничего не стоящие бумажки. А Инденбаум-то по меркам того времени оказался просто на удивление приличен. Человек довольно образованный (среднее техническое образование по тем временам — не кот начихал)[88], большевик с 1915 года, а всего-то исполнилось этому высокому начальству к тому времени двадцать пять годов. Кем был до того товарищ Инденбаум — неведомо, но, судя по всему, на продработе состоял не первый день.

«До сих пор целый ряд препятствий, встречающихся в вашей работе, — пишет он в своем циркулярном письме, — заставлял людей, стоящих вдали от продработы, рассматривать эти препятствия как преступления с нашей стороны, и нередко поднималась травля продработников не только со стороны рабочих, но даже иногда и нашими партийными товарищами. Все это крайне неблагоприятно отражается на саму продработу, и для устранения создавшегося положения мною был поставлен вопрос перед губкомом и губисполкомом о ликвидации этих недоразумений…»

Препятствия, однако… Надо же быть честными! Давайте напряжем воображение и поставим себя на место какого-нибудь продкомиссара. Продработников ненавидели все. Крестьяне — за то, что они отбирают слишком много хлеба, рабочие — за то, что добывают слишком мало хлеба, военные — по той же причине плюс еще и за то, что сидят в тылу. Партийные и советские власти всех уровней ругали их одновременно за то, что плохо выполняют продразверстку и что допускают перегибы в ходе ее выполнения. Каждый хозяин кричал, что помрет с голоду и его смерть будет на твоей совести, и пойми разбери, помрет он, если вывезут хлеб, или даже не похудеет. А ведь за твоей спиной в голодающих губерниях люди каждый день реально умирают от голода! Ну и как быть? Станешь работать аккуратно — не выполнишь задание и тебя будут постоянно тыкать носом в то, что горожане и красноармейцы голодают, а ты, гад такой, ничего не делаешь. Перегнешь палку — либо арестуют свои, либо убьют повстанцы, и как убьют! (Впрочем, если не перегнешь, убьют точно теми же методами.) Легко критиковать товарища Инденбаума сидючи на мягком диване, — а вы прочувствуйте, прочувствуйте! При таких условиях и устрица начала бы кусаться — а эти хлопчики были ой не устрицы! Очень скоро многие низовые работники начали исходить из того, что задание должно быть выполнено любой ценой, а мужик с голоду не помрёт, прокормится.

Из донесения начальника милиции 3-го района М. И Жукова в политбюро Ишимского уезда. Конец декабря 1920 г.

«Уполномоченные продорганов приказали вывезти весь хлеб, как семенной 21-го года, так и продовольственный. Граждан страшно волнуют таковые приказы ввиду голода.

Настроение района очень резкое. Хлеб вывозится до зерна. Граждане взволнованы. Продорганы действуют несерьёзно. Прошу выехать и вопрос решить на месте. Последствия очень печальные, предвещая возможные восстания. И если вами ничего не будет предпринято, то прошу снять с меня всю ответственность за район, который так резко настроен. Искоренить резкие и нахальные действия продорганов я не в силах…»[89]

Донесение сотрудника Петропавловского отделения районной транспортной ЧК Козловского в ОРТЧК. 10 декабря 1920 г.

«Сообщаю, что в Беловской волости находится губтройка с отрядом под председательством тов. Крестьянныкова, который с крестьянами поступает весьма гордо, арестовывает советы без ведома и не сообщает волисполкомам.

До докладу председателя Беловского волисполкома видно, что Крестьянников арестовывает невинных граждан и сажает в холодные амбары. Прошу вас выехать в район нашей волости и расследовать это дело, т. к. крестьяне все возмущаются на советскую власть. В селе Никольском совет арестован и хлеб берут, даже не оставляют нормы. Если крестьянин просит, то они не дают разговаривать»[90].

Заявление жителя дер. Покровка Викуловской волости Ф. Давыдова в политбюро Ишимского уезда. Середина декабря 1920 г.

«Декабря 10 дня 20 г. я, гражданин дер. Покровка Викуловской вол. Ишимского уезда Тюменской губ., будучи на казенной работе по уборке скота в селе Викулово. Как сего же числа приехал ко мне в дом райпродкомиссар тов. Заплетин с отрядом красноармейцев и начал производить обыск, говоря, что мы все спрятали. Впоследствии чего прятанного не нашли, приступили к хлебу, который был приготовлен для обсеменения полей в 21 г., и выгреб все, которого насыпал шесть возов, не считаясь ни с кормом крестьянином лошади и коровы, только оставил часть муки. После этого взрывал в полах доски: нигде ничего не оказалось. Потом стали брать сырые коровьи кожи, опоки овчины, волокно, куделю, сало, гусей колотых и т. п. Когда я спросил т. Заплетина причину всему этому, он заявил, что несвоевременно выполнили вы разверстку. Но разверстка нами выполнена»[91].

В этой истории, как и везде, есть свои нюансы. Дело в том, что райпродкомиссар Заплетин был крестьянином того же уезда. И что там произошло на самом деле — никому не известно. Судя по тому, что у автора письма одна корова и одна лошадь, он бедняк. Может, имелись между ним и комиссаром какие-то старые счеты, вроде пьяного мордобоя? А может, он был кулаком, который зарезал скот, чтобы не сдавать разверстку (иначе откуда сырые коровьи кожи), и тем нарвался на штрафные санкции? А что жалобу написал… так жаловались все, и все в жалобах называли себя неправедно обиженными.

Телеграфное донесение Аббатского волисполкома советов в Ишимский уездный земельный отдел. 19 декабря 1920 г.

«На выполнение разверсток продовольственного хлеба не хватает. Под угрозой конфискации и лишения свободы со стороны председателя чрезвычайной тройки Соколова население сдает семенной хлеб, не оставляя себе. Будет недосев. Шерстяная разверстка достигается стрижкой овец, которые падут от мороза. Как быть?»

Мы ещё встретимся и с Соколовым, и с Заплетиным, и с Крестьянниковым при обстоятельствах, трагичных для всех троих.

…В середине декабря в губернию пришла нежданная помощь — туда прислали полсотни екатеринбургских продработников, из которых мандатов уполномоченных удостоились всего девять, — однако получился мощный подлив керосина в и без того уже загорающийся костер. Екатеринбург никогда не отличался умеренностью нравов по причине большого количества заводов. Голодающий пролетарский элемент в миротворцы категорически не годился. Не говоря уже о том нюансе, что между крестьянами и заводскими еще в 1918 году вспыхивали жестокие схватки за землю, отчего у данных сословий друг к другу имелась большая и горячая нелюбовь.