Сьюзан Хаббард - Исчезнувшая

• Название: Исчезнувшая
• Автор: Сьюзан Хаббард
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-41686-8

Сначала умерли пчелы на семейной пасеке. Затем исчезла новая подруга, а чуть позже другая. А еще был «предвестник» — слепой мужчина за рулем автомобиля. Слишком много загадочных событий, чтобы не предположить самое плохое: либо это действует проклятие, либо кто-то охотится за тобой.

Среди нас живут вампиры. Нисколько не похожие на тех чудовищ, к которым мы привыкли с детства. Они отлично себя чувствуют при дневном свете и держатся вполне дружелюбно, и многие из них ни разу не пробовали человеческой крови.

Ариэлла Монтеро наполовину человек, наполовину вампир. Она умеет гипнотизировать, читать чужие мысли и делаться невидимкой. Но помогут ли эти способности выбраться из пропасти между двумя мирами и найти свое настоящее место? И спасут ли от бед, которых предостаточно и на светлой стороне, и на темной?

---

Мае работала в одной из новых комнат наверху, окрашивая стены в бледно-бирюзовый цвет с серебристым отливом. Она сказала, что да, Рафаэль планировал вернуться в следующем месяце и что она предупредила его об интересе, проявляемом ко мне ФБР.

Она протянула мне кисть.

— Займись-ка углами.

— Мне нравится этот цвет, — сказала я. — Как он называется?

— Индийский океан. Пышное имя для простой голубой краски.

— Но подходящее. — Я окунула кисть в банку, затем стряхнула лишнюю краску. — Похоже на цвет далекого океана.

Она улыбнулась.

— Приятно снова слышать твой голос.

— Я прочла папино письмо к тебе, — созналась я, водя кистью по внутреннему углу стены.

— Знаю. — Она набрала побольше краски на валик.

Она оставила его, чтобы я прочла, догадалась я. Мамы — коварнейшие существа.

Некоторое время мы красили. Окна были открыты, и солоноватый бриз, смешанный с запахом свежей краски, казался сигналом к новым начинаниям.

— По-твоему, я готова к колледжу? — Мой тон сполна отражал терзавшие меня сомнения.

— Не уверена. — Она закончила две стены и начала третью. — Думаю, попытаться стоит.

Когда агент Бартон в следующий раз позвонил, его уже ждала Дашай. Она встретила его у ворот в облегающем темно-красном платье и с распущенными волнистыми волосами. Из кухонного окна мы с мае наблюдали, как она беседует с Бартоном, неторопливо направляясь к дому.

— Да она с ним флиртует! — сказала я.

— Она хочет, чтобы он помог ей разыскать Беннета. — В голосе мае звучали неодобрение и понимание одновременно. — Говорит, у нее есть план. А когда у Дашай есть план, может случиться что угодно.

— Хорошее что угодно?

— Стремительное. И некоторые вещи в процессе поломаются.

Мы наблюдали за Дашай и Бартоном, и внезапно мне пришла на ум дикая фантазия: Дашай сделает Бартона одним из нас и все наши беды кончатся. Но я понимала, что это невозможно.

Позже в тот день я получила электронное сообщение от Рут. Обычно я не получала персональной почты, только новостные рассылки о музыке и книгах. Увидев ее имя на экране ноутбука, я едва не отпрянула — как если бы она собственной персоной появилась у меня в комнате — и впервые задумалась над собственной реакцией. Почему она меня так раздражает? Не является ли она частью моей юнгианской тени?

Эпистолярный стиль Рут был краток и деловит: «Валланиум — сахарная пилюля».

Я набила «спасибо» и добавила вопрос: «А как же вечная жизнь?»

Она ответила примерно через час: «Никак».

Отец ненавидел электронную почту и телефоны. Он предпочитал письма и личное общение — способы выражения, допускающие изощренность формулировок и стиля.

Я уважала причины его чувств. Тем не менее иногда мне хотелось, чтобы он снял телефонную трубку или черкнул пару строк по электронной почте. Он был еще одной зияющей пустотой в моей жизни.

У многих вампиров телепатия на большие расстояния не работает — но как и все свойства, это существенно варьируется. Маме удавалось посылать мне сообщения, всплывавшие в моих снах в Саратога-Спрингс. Я думаю, это было возможно не в силу ее особых телепатических способностей, но потому что она была моей мамой, а психическая связь между родителями и детьми известна своей нетипичностью.

После обеда в тот день мама попросила меня съездить в город и купить еще маскировочной ленты. Посвежевшая погода делала перспективу длинной велосипедной прогулки заманчивой.

Никого из знакомых я не встретила, пока не вышла из аптеки. Я как раз отстегивала велосипед от подставки, когда меня окликнул по имени женский голос. Я обернулась. Миниатюрная женщина лет сорока со спадающими ниже плеч светлыми волосами стояла под дубом и смотрела на меня. Мистина мама. Я узнала ее по телепередаче, которую мы смотрели «У Фло».

— Не подойдешь на минутку? — Говорила она негромко, с еще более выраженным, чем у Мисти, южным акцентом. — Я бы хотела поговорить с тобой.

Я подкатила велосипед к ней. Она была одета в выцветшее джинсовое платье-рубашку и сандалии.

— Мне так жаль… — начала я, но она перебила меня.

— Расскажи мне, что знаешь. Ты же та девочка, Ари, да?

Я кивнула.

— Я слышала, что говорят о тебе люди. Расскажи мне, что знаешь. — Глаза у нее были цвета весенней травы.

— Я не видела ее в тот вечер, когда она пропала.

— Кое-кто говорит, что ты убила ее. — Она выбросила руку и стиснула мое плечо. Ногти у нее, покрытые облупившимся красным лаком, были острые.

Я попыталась выдернуть руку. Она оказалась неожиданно сильной. Когда я наконец вывернулась, ее ногти оцарапали мне кожу. Я уставилась на ссадины, на свою темно-красную кровь.

— Расскажи мне, что знаешь. — Голос ее напоминал Мистин.

Когда она снова попыталась схватить меня за плечо, я отклонилась.

— Я уже сказала. Я не имела к этому никакого отношения.

Я вскочила на велосипед и покатила прочь, но чувствовала, как она провожает меня взглядом. С тех пор как Мисти исчезла, она проводила большую часть дней, бродя по городу, наблюдая и выжидая.

На мгновение мне захотелось вернуться, рассказать ей, что я напряженно думала, пытаясь расслышать мысли Мисти, рассылая то, что мы называем «локаторами», — мысли, иногда способные подсказать нам, где находятся другие. Я посылала их и папе. Но, как и он, Мисти не отвечала. Она находилась вне пределов моей досягаемости.

Вид запекшихся потеков крови на плече заставлял меня упорнее жать на педали. Я ехала быстро — прочь из центра, мимо очередной группы поисковиков, собравшихся вокруг машины шерифа, обратно за город. Мысли мои были нерадостны. «Что, если я и вправду имею к этому отношение? Что, если тот, кто следил за нами в торговом центре, на самом деле охотился на меня?»

Я уже доехала до дому, а царапины на плече еще не зажили.

Ночью кто-то вывел краской из баллончика на наших главных воротах: «УБИЙЦА».

ГЛАВА 8

Всю жизнь я обладала склонностью делать все не вовремя. Результаты получались разные, но скучные — никогда.

Многим идея отправиться в колледж в четырнадцать лет показалась бы ошибочной. Современное общее представление заключается в том, что подходящий возраст для высшего образования наступает лет в семнадцать-восемнадцать, когда человек достигает определенной степени физической и умственной зрелости. Специалисты по образованию (в основном самопровозглашенные) расходятся во мнениях относительно того, может ли «подходящий возраст» быть иным для студентов с пометкой «одаренные».

Платон, которого я изучала с папой, полагал, что высшее образование должно начинаться после двадцати лет с углубленного изучения математики, а затем философии. Только ученики, способные понимать реальность и выносить разумные суждения о ней, подходят для такого обучения, говорил он, ибо позже они станут защитниками государства.

В четырнадцать лет я не знала, кем хочу стать, и еще меньше — что стоит защищать. Но я начала задумываться, какой вклад я могу внести в общество помимо своей жизни в нем.

Как-то мы допоздна засиделись с мамой и Дашай за своими ноутбуками, лазая по сайтам колледжей. После инцидента с надписью они ощутили безотлагательную необходимость отправить меня из Сассы в какое-нибудь другое место.

— Время неудачное, — проворчала Дашай, обозревая академическое расписание в Интернете. — Если подавать в середине января, она не сможет приступить к учебе до следующего августа.

— «Она» сидит прямо здесь, — заметила я, — и ценит твою заботу. Но к чему такая спешка?

Они посмотрели на меня. Они сидели на разных концах дивана, а Грэйс спала на подушке между ними. Я сидела в одном из обитых бархатом кресел, привезенных нами со склада.

— Кому-то в руки попал баллончик с краской, — сказала я. — Ну и что?

Но я знала, о чем они думают: баллончик с краской мог быть только началом.

— Это уже не то мирное место, каким оно было раньше, — сказала мае. — Мы надеемся, что оно станет таковым снова, когда слухи и пересуды сойдут на нет.

И это случится быстрее, если меня здесь не будет. Я это знала, но была слишком упряма, чтобы признать это.

— Значит, хулиганы побеждают, — сказала я. — Они заставляют меня бежать.

— Не бежать, — возразила Дашай. — Ты отправляешься в школу. Может быть, отступить. В этом нет ничего плохого. — Она передала мне миску красного попкорна, щедро посыпанного «санфруа».

Я взяла миску.

— Как насчет Виргинского университета? — Это была папина альма-матер.

— Слишком далеко, — сказала мама.

— Сара, ты дура, — сказала Дашай. Но произнесла это с любовью в голосе.

— Куда ты ходила в колледж? — спросила я маму.

— Я училась в Хиллхаусе. Это гуманитарный колледж в Джорджии.