Татьяна Туринская - В погоне за облаком, или Блажь вдогонку

• Название: В погоне за облаком, или Блажь вдогонку
• Автор: Татьяна Туринская
• Жанр: Современные любовные романы

---

Только благодаря этому "Черти чту" и поняла, как неправа была. Потому что только в "Черти чте" Лёшка ей по-настоящему открылся. Только тогда и поняла, как в свое время поспешила с выводами. Молодая была, глупая. Не соображала еще, что вовсе не в руках дело, не в губах, не в языке. В душе. В любви. Если человек любит — можно и руки натренировать, и губы смягчить. И язык со временем оживет, мертветь от волнения перестанет.

Зато вот ведь она — любовь настоящая! Только тот, кто по-настоящему любит, способен отречься от жизни без любимой.

Смог бы муж пойти на такое? Если Наталья ушла бы от него. Если бы променяла его на другого. Если бы отказалась от его любви. Что бы он тогда сделал? Стал бы жить, оплакивая себя? Ой, нет. "Оплакивая себя" — это так не подходит Натальиному мужу. Разумеется, ему было бы невероятно больно. Но жалеть себя? Разве что где-то очень глубоко внутри. Внешне он и виду не подал бы. Хорохорился бы: ничего страшного, переживу. И ведь в самом деле пережил бы.

Значит, толстокожий.

А Лёша ранимый.

Ее Лёша.

Душу терзала нежность к Алёше. Тело — слишком тесные джинсы, впивающиеся, кажется, прямо в печень.

Становилось скучно. Кострица рассказывал какую-то дребедень про знакомых, которые Наталье были совсем незнакомы, а потому не интересны. От неудобной позы изнылась уже не только спина — оказалось, мягкое место потому и называют мягким, что не приспособлено оно для сидения на поваленных бревнах. Пусть даже в чужих джинсах, а не в любимых слишком светлых брючках, пусть даже с вытянутыми ногами. "Место" это от бревна само одеревенело, будто неуклюжий Лёшкин язык.

А главное, никто и не думает кормить Наталью. Считается, что она должна быть сыта свежим воздухом и той бурдой, торжественно нареченной чарующим словом "кофе".

Полчища воинственной мошкары истязали назойливостью: поголовье комариного скота увеличивалось с каждым часом. При этом перерыва на обед у них, похоже, не планировалось. Или, скорее, у них как раз был сплошной обед, без всяких перерывов — то с одной стороны подберутся, то с другой завизжат нечеловеческими голосами. До чего же несносные созданья! Ладно, уже бы укусили, и оставили в покое — ведь писком своим докучливым еще больше изводят, чем укусами.

Хотя… Укусы их — тоже сомнительное удовольствие. Мало того что потом будут две недели безбожно чесаться, хоть до костей кожу раздирай. Так ведь еще и заразу всякую разносят. Малярия — раз, энцефалит — два, желтая лихорадка — три. И эта еще, как ее… Еще какая-то денежная, тоже лихорадка. Денге, точно — Наталья недавно статью про комаров в газетке читала. Такие ужасы — удивительно, как Голливуд еще не удосужился снять блокбастер про этих тварей. Вроде они своими хоботками личинки каких-то червей переносят. О Господи, зачем она сюда приехала?!

И ведь нигде от них не укроешься, от кровопийц этих. Хоть в костер прыгай. Дым, конечно, штука хорошая, только дышать им невозможно, и глаза слезятся.

Надо идти к морю, вот что. У воды комаров не должно быть — там ветерок и песок, а они вроде в траве обитают. Или не в траве? Но в лесу — точно.

— А не искупаться ли нам? — предложила она, имея в виду себя и Алёшу — вовсе не обязательно говорить вслух все, о чем думаешь. Присутствующие сами должны смекнуть, что подразумевается под ее словами.

Еще полчаса-час назад Дружников отмахнулся от Викиного предложения. Аналогичное Натальино принял с восторгом:

— Тик-в-тик! Мы ж на море поприехали. Пошлепали.

Наталья поймала очередной гневный Викин взгляд. В ответ послала очередной победоносный: учись, девочка!

Отличная идея — как она раньше не подумала об этом? Мало того что от комаров избавится, так еще и от тесных до невозможности джинсов. Правда, придется сверкать далеко не безукоризненной своей фигурой, прикрытой одним лишь купальником и парео в тон к нему. Зато купальник, к счастью, цельный. Иначе хороша она была бы в нем: несовершенная, и к тому же переполовиненная надавленной чертой от слишком тесных брюк. Полосу эту Наталья пока еще не видела — не станет же она при всех задирать майку. Но уже очень отчетливо чувствовала: та дьявольски чесалась прямо под впившимся в плоть поясом джинсов.

Забравшись в палатку, Наталья с облегчением стащила с себя ненавистные штаны. Так и есть — под ними отпечатался багровый перетянутый шрам. Разве можно так издеваться над человеком? Кто так делает?! Муж у нее, может, и толстокожий, и совсем не ранимый, как некоторые. И не романтичный ничуточки. Но у него хватило бы ума поинтересоваться размером любимой дамы, прежде чем запасать для нее одежку.

Вот всем Лёшка хорош. И романтик, и природу любит. И Наталью любит еще сильнее, чем природу. И ранимый такой. Но как мужик — ничуточки непрактичный. К женским нуждам глухой. Странное дело — Наташе казалось, что практичнее Дружникова человека не найти.

Интересно, как он в жизни устроился? Где-то ведь работает. Скорее всего, на самого себя. По крайней мере, Наталье хотелось бы так думать. Работать на себя — не столько престижно, сколько разумно. Выгоднее всего быть хозяином самому себе. Она сама такая, на себя работает. Когда хочет — пишет. Не хочет — соответственно не пишет. Никто ее ни к чему не принуждает.

Правда, и дохода ее писательство не приносит. Пока не приносит. Ничего, лиха беда начало. И вообще, писательство — не показатель. У творческих людей все не как у всех. Вот муж у нее — совсем-совсем далек от творчества. Но работает тоже на себя. Судя по нему — очень даже выгодное дело. Пусть не миллионер — Наталья ведь не за деньги замуж выходила. В ту пору их у него и не было. Да и сейчас не сказать что есть. Скорее, у них есть все необходимое для жизни: просторная квартира, машина. Было две, но Натальину продали за ненужностью, потому что та ржаветь на приколе начала. Вот, собственно, и все их имущество: квартира да машина. Но им хватает. Деньги, видимо, тоже какие-то есть — во всяком случае, они никогда не отказывают себе не то что в нужностях, а даже в маленьких капризах. А большие капризы Наталье даром не нужны — она жизнью не балованная, ей и этого хватает.

Видимо, Лёшке тоже хватает. Физиономия довольная, глазки горят — и совсем не от голода, судя по всему. Вообще ерунда это все. Кто чего добился в жизни, кто кем работает. Ерунда и суета. Не это главное.

Главное — душа. Любовь — главное. Наталья вот поняла, наконец, как сильно ее любит Алёша, и счастлива, будто девочка! Это главное. Главное — что поняла. Остальное неважно.

Потому что теперь они никогда не расстанутся. Не придется больше Лёше смерть искать. Потому что Наталья будет рядом. А вместе и на этом свете неплохо.

И все же хотелось бы, чтобы у него не было финансовых проблем. Натальиными детективами они, увы, пока что не прокормятся. Может, когда-нибудь ей повезет, попадет в обойму — тогда можно будет расслабиться. Но не сейчас. Сейчас она должна думать о том, как ребенка прокормить. Можно, конечно, бросить писательство, и пойти работать, как все нормальные люди. Профессия есть, опыт работы тоже кое-какой имеется — не всегда же она книжки писала. Беда в том, что ей нравится писать. Только писательство приносит ей моральное удовлетворение.

Работа должна приносить удовольствие. Женщине. А мужчине, в первую очередь, деньги. Удовольствие он будет получать, видя ублаженную физиономию жены. Это азы семейной жизни, если только женщина не увлекается чрезмерно феминизмом. Наталья не из таких. Ее вполне устраивает веками устоявшаяся традиция, когда муж в доме — настоящий мужчина, а не бесплатное приложение к женщине.

Парео само по себе создает иллюзию некоторой одетости. А уж если обращаться с ним умело, можно даже на пляже выглядеть весьма импозантно. Научиться завязывать его несколькими способами, подчас довольно замысловато, оказалось значительно проще, чем избавиться от лишних килограммов.

К бесконечному Натальиному сожалению, зеркал на природе не водилось. Пришлось довериться интуиции. Больше остальных вариантов ей шли парео-тога и парео-сарафан. Соорудив из просторного платка вполне симпатичный сарафанчик, она выбралась из палатки.

Дружников уже ждал ее. К сожалению, не один: за ними увязалась приставучая Вика. Никуда от нее не денешься. Не беда: Вика Наталье не соперница, пусть себе идет.

Только ступив на мокрый песок, Наталья сообразила, что попала в западню: парео оставить было решительно негде, разве что бросить его среди пляжа, будто мусор, где его или унесет порывом ветра, или приберет к рукам какой-нибудь умник или умница. Терять парео было жалко. Вещь пусть и не дорогая, но далеко не разовая. А главное — своя. Главное — очень нужная вещица в пляжный сезон.

Раньше такой проблемы у нее не возникало: загорать-купаться доводилось в обществе мужа, а это значило, что в их распоряжении было все необходимое, по меньшей мере специальные топчаны, где можно оставить сандалии и парео, где ждали хлопковые махровые полотенца, в которые так приятно закутаться после купания.