Татьяна Туринская - Безумное пари

• Название: Безумное пари
• Автор: Татьяна Туринская
• Жанр: Современные любовные романы

---

Чуть отогнув рукав светлого пиджака, Майоров взглянул на часы, и Ленино сердце забилось учащенно: время уходит! По регламенту, занесенному в контракт, они имеют право только тридцать минут в неделю видеть друг друга. Минуты стремительно неслись в пропасть прошлого, а они теряли драгоценные мгновения на разговоры о бизнесе.

— Сережа! — настойчиво перебила она его на очередном вопросе. — Серенький, время уходит! Мы же…

— Подожди, — отмахнулся он от нее. — Я сейчас. А я, как учредитель, могу сам же быть, скажем, генеральным директором, или президентом компании?

— Конечно можешь. Если ты учредитель, можешь быть кем угодно. Но, Сережа, ты забыл одну маленькую деталь — учредителем газеты выступаю я, а не ты. Ты станешь владельцем только через год, как мы и договаривались. А документы оформляешь на меня — когда надо будет, я подъеду, подпишу все бумаги. Уставной капитал так же устанавливаешь ты, исходя из рациональности. Можешь положить оговоренный законодательством минимум, можешь превысить его, если это необходимо. Я бы на твоем месте обошелся минимумом — его можно будет увеличить в любое время, это не запрещено законом. Решать тебе, Серега, я только подписываю документы. Я — только временный учредитель, через год, если у тебя все получится, я со спокойной совестью переписываю документы на тебя, и делай со своей "Авоськой", что пожелаешь.

Пока выпили, пока попробовали тирамису, положенные контрактом тридцать минут иссякли. Теперь остались только самые сладкие, самые волнительные пять минут наедине друг с другом. Но разве применимо слово "наедине", когда вокруг — десятки посторонних глаз?

Майоров деликатно вышел из зала, и Лена взглянула на Сергея с надеждой. Вот сейчас, оставшись с нею вдвоем, он, наконец, поймет, что это пари — чистой воды авантюра, никому не нужная, глупая, бессмысленная. Потому что они все равно не выдержат год друг без друга, не смогут, разорвут контракт, предпочтя счастье бездушной железяке с кодовым названием "шестисотый".

Корниенко трепетно сжал ее ладошку:

— Ну что, малыш, как ты? Влад тебя не обижал?

Влад? О чем это он? Опять Влад, опять Майоров? Сколько можно? У них ведь всего пять минут, им нужно говорить о другом. О том, как тяжело было пережить эти пять дней, о том, с каким нетерпением ждали субботы, о том, как рады встрече. И при чем тут Майоров?

— Нет, Серенький. Не обижал. Все нормально, не волнуйся за меня. Ты лучше делами занимайся. Сереженька, не теряй время. Пожалуйста, помни, какую дорогую цену мы за него платим. Как ты, родной мой? Я так соскучилась!

— Ленка…

Он оставил в покое ее руку, нежно сжал ладонями ее лицо. Повторил:

— Ленка…

Только после этого поцеловал. Жарко, жадно. Лена потянулась к нему — так хотелось соединиться с ним, срастись, влиться друг в друга, навсегда, насмерть, чтобы никакое пари, никакой контракт, никакой Майоров не могли их разлучить. Но вокруг были десятки любопытных глаз.

— Сереженька, миленький, не бросай меня!

Не хотела, а мольбы все равно вырвались из нее. Лена ведь собиралась держаться достойно, чтобы Сергей даже не догадался, как ей тяжело. Но тоска оказалась сильнее.

— Серенький, родненький, к черту Мерседес, к черту газету! Не нужны они нам такой ценой! Сережка, давай откажемся, а? Я хочу быть с тобой, а не с Майоровым. Мне плохо там, я хочу к тебе. Забери меня, Сереженька, забери!

Корниенко целовал ее лицо, размазывая слезы губами:

— Что ты, что ты, малыш? Влад — он хороший, он тебя не обидит. Потерпи немножко, ты скоро привыкнешь. Зато потом… Ты представляешь, как мы будем счастливы через год? Потерпи, Ленка. Бог терпел, и нам велел.

Лена было вспыхнула, но не успела ответить, что Бог терпел совсем другие муки, а главное — не ради несчастной груды железа, а ради всего человечества. Но увидела, что в зал стремительной походкой вернулся Майоров и едва слышно застонала — все, свидание окончено.

— Пойдем, Алена, — произнес тот, вытягивая деньги из портмоне. Протянул их Сергею: — На, расплатись. Может, тебя подвезти?

В Лениных глазах засветилась благодарность — нет же, Майоров, безусловно, вовсе не такая уж сволочь, как она думала. Сначала подвезет, а потом у Сережиного дома снова позволит им остаться ненадолго вдвоем. А может, совсем расщедрится, и подарит им целую ночь счастья? А то и сам поймет, что этот идиотский контракт никому из них не пойдет на пользу, и разорвет его к чертовой матери.

Однако одним словом Корниенко разбил ее мечты в прах:

— Да нет, я, пожалуй, еще немножко посижу, обмозгую твои слова. Ну давайте, до субботы. Ленка, держись. Влад, а ты смотри мне!

Он шутливо пригрозил другу пальчиком, словно шаловливому ребенку. Майоров ничего не ответил. Подхватил упирающуюся Елену под руку и повел к машине:

— Идем, Алена, идем.

За это "идем", за ненавистную "Алену" ей хотелось его придушить. А еще больше хотелось высказать Сергею все, что накопилось на душе. Что она не обязана терпеть рядом с собой чужого мужчину только ради того, чтобы Корниенко мог похвастаться перед кем-то Мерседесом. Но из-за подступивших слез обиды в горле першило, оно словно бы опухло, и сквозь крошечное отверстие с трудом проходил воздух, а для слов уже не хватало пространства…

Мучительно, просто-таки издевательски медленно тянулось время. Лена словно бы превратилась в молодую старушку: с виду привлекательная девушка, в действительности же в ее юном теле оказалась заперта душа старой одинокой, никому не нужной женщины. Она чувствовала себя дальтоником: все вокруг было унылым, безрадостным, лишенным красок жизни. Каждый день одно и то же, с утра до ночи, без сюрпризов и неожиданностей, и даже без малейшей надежды на лучшую долю в ближайшее время. Год казался бесконечным, резиновым.

Жизнь ее нынче была расписана по графику. Вроде никто насильно ее в эту кабалу не толкал, не заставлял придерживаться каких бы то ни было правил, внешне все зависело только от нее. Но Елена почему-то никак не могла выбраться из этого заколдованного круга. Раннее пробуждение, стремительная пробежка до ванной комнаты, чтобы Майоров, не дай Бог, не увидел, какая она "красивая" со сна. Вроде и не было ей до него никакого дела, но почему-то ужасно не хотелось, чтобы он видел ее такую, "утреннюю". Потом молчаливый завтрак в компании Влада, столь же немногословная поездка на работу, где она, наконец, могла хоть немножечко от него отдохнуть. Но и там она чувствовала себя, словно в тюрьме.

Агнесса вроде бы занималась своими делами, внешне не проявляя к новой сотруднице ни малейшего внимания. Порой она покидала кабинет, и Лена оставалась одна. Тогда ее охватывало дикое искушение воспользоваться телефоном, пока никто не видит. Так хотелось позвонить Сергею, пожаловаться на нелегкое свое житье-бытье. Однако отчего-то рука не поднималась набрать номер. Не того боялась, что ее маленькая ложь станет известна ненавистному Майорову — на его реакцию ей было наплевать. Опасалась лишь того, что недовольство ее хитростью проявит сам Сергей. Слишком многое было поставлено на карту. Многое для него, но не для Лены. Ее б воля — сто лет нужны были бы ей и дурацкая "Авоська", и не менее дурацкий, хоть и жутко дорогущий Мерседес. Двадцать шесть лет жила без них, и еще бы лет на пятьдесят с гаком хватило.

А вот Сергей мог бы на нее обидеться. Или вовсе рассердиться. Для него и газета, и железный атрибут успешности были слишком важны. Имела ли она право так по-глупому лишать его надежды на то, к чему он стремился всю сознательную жизнь?

Можно было позвонить хотя бы маме, или подружкам — тем самым она не поставила бы Сережу в неловкое положение, и порой рука ее тянулась к телефону и даже пусть неуверенно, но все-таки набирала знакомый с детства номер. Но в последнюю минуту Елена одумывалась и резко бросала трубку на рычаг. Да, таким звонком она не нарушила бы условий контракта, зато если бы ее застали на этом мелком "преступлении", лимит доверия к ней был бы исчерпан: сначала она позвонила подружке, а в следующий раз с тем же успехом сможет позвонить Сергею, и тогда игра получится нечестной. В этом случае самое лучшее, что ожидало бы ее, так это ужесточение правил. Как минимум, ее перестали бы оставлять одну в кабинете. Как максимум — и вовсе заставили бы работать в кабинете Майорова, а этого Лене хотелось меньше всего на свете.

И потому, как бы ни жаждала она услышать Сережин голос, а приходилось держать себя в руках. В конце концов, Влад обещал иногда в качестве бонуса позволять им пообщаться в неурочное время. Значит, нужно показать ему, что она полностью лояльна, заслуживает высочайшего доверия, за что и можно наградить ее долгожданной премией. А маме и подружкам она сможет позвонить позже, из кабинета Майорова. Конечно, не слишком приятно, когда кто-то чужой набирает номер, зато не подслушивает — в этом Лена убеждалась неоднократно. Едва только Влад набирал последнюю цифру номера и передавал трубку Лене, сам тут же хватался за мобильный — кому уж он звонил, неизвестно, но разговора ее явно не слушал, потому что сам в это время тихонько, чтобы не мешать ей, обсуждал с кем-то свои дела. На всякий случай даже отворачивался от нее, демонстрируя: меня не интересует, о чем ты говоришь, я тебя даже не вижу. Дескать, чувствуй себя спокойно. Как будто все эти условности можно было принять за нормальную свободную жизнь.