Татьяна Туринская - Танец белых одуванчиков

• Название: Танец белых одуванчиков
• Автор: Татьяна Туринская
• Жанр: Современные любовные романы

---

Все эти мысли пронеслись в голове Кирилла буквально за пару мгновений. Как раз столько времени понадобилось Тамаре, чтобы прийти в себя.

— Что значит "всё"? — прошептала она неуверенно. — Ты о чем, дорогой?

Кирилл вздохнул. Вот только скандалов сейчас и не хватало.

— "Всё" — это "всё". Что тут может быть непонятного? Мы с тобой уже собирались разводиться, вот и надо было сделать это сразу, не рассусоливать. Напрасно мы с тобой не сделали этого раньше.

— Развод? Ты что, миленький? Какой развод? — возмутилась Тамара. — Ты забыл? Мы же с тобой одной крови, ты и я. Мы же с тобой одинаковые! Мы должны быть вместе!

— Да брось ты, — как-то равнодушно усмехнулся Кирилл. — Тоже мне, Маугли нашлась. Брось, Тамара, брось. И кровь у нас с тобой разная, и характеры разные. И вообще ничего общего, кроме постели. А это, согласись, слабый повод, чтобы удержать нас надолго в одной связке.

Тамара опешила. Какой развод, какой развод?! Только этого ей для полного счастья не хватало! И так последнее время все идет наперекосяк, а тут еще Кирилл взбрыкнуть надумал! Можно подумать, ей самой так уж нужен этот брак! Можно подумать, она получает очень уж большое удовольствие, целыми днями просиживая в гордом одиночестве в этой двухкомнатной халабуде! Да она бы уже давным-давно сама все бросила к чертовой матери — нужен ей этот Андрианов, как слону пуанты! Так ведь папенька… Ведь нужно же… Папа сказал, что сейчас нельзя разводиться… Надо потерпеть хотя бы четыре годика, пока дядя Илюша не выйдет из-за решетки. Иначе ведь им всем придется очень несладко…

— Что ты, Кирюнчик? — возопила она. — Что ты? Что ты?.. Что ты такое говоришь, миленький? Ты же только что сам доказывал, что кровь у всех одинаковая, а теперь говоришь, что разная. Бог с тобой, Кирюничка, что ты такое удумал? Да мы же с тобой созданы друг для друга! Мы же безумно друг дружку любим — ты же не станешь этого отрицать?! Сейчас, миленький, сейчас я тебе докажу…

И чуть подрагивающими пальцами, забыв о дорогущих своих наращенных ногтях, Тамара привычно стала расстегивать ремень Кирилла. Поломала ноготь о пряжку, чертыхнулась, но и не думала бросать начатое.

Кирилл презрительно смотрел сверху вниз, наблюдая за ее действиями, но даже и не пытался ее остановить. Быть может, наслаждался ее унижением? Хотел унизить еще больше? Так или иначе, дождался, когда ее холодная липкая рука прикоснулась к его плоти, и только тогда отодвинулся от нее на шаг:

— Что? — скривился он. — Думаешь, поможет? Думаешь, опять переубедишь? Думаешь, что кроме тебя этого никто делать не умеет, что только ради этого я откажусь от развода? Или, может, уверена, что делаешь это как-то особенно? Я не знаю, чего ты в меня вцепилась мертвой хваткой, не знаю и знать и не хочу. Мне достаточно того, что я знаю, что ты меня не любишь. Точно так же, как я не люблю тебя. И то, что мы с тобой так часто кувыркаемся в постели — вовсе не признак неземной любви, уверяю тебя. Это говорит лишь о том, что нам с тобой больше нечем заняться, не о чем даже поговорить. Потому что мы друг в друге видим не более чем сексуального партнера. А для секса, дорогая, совсем не обязательно жить под одной крышей и спать вместе. Сексом мы довольно успешно занимались и не будучи женатыми. И если честно — тогда мне это нравилось гораздо больше. Хватит, Тамара, хватит. Наш брак исчерпал себя. Он с самого начала был ошибкой, фальшивкой.

Тамара застыла на месте. Да, такого унижения она еще никогда не испытывала. Мало того, что Кирилл настаивал на разводе, так он, подлец, еще смеет утверждать, что в постели она недостаточно аппетитна! Раньше ему, видите ли, это больше нравилось! Теперь, мол, разучилась удовольствие мужику доставлять! А что значит этот хамский шаг назад, когда она уже практически приступила к исполнению своего фирменного номера?! Ах ты гад, сволочь, мерзавец! Развода захотелось?! Развод ты, миленький, не получишь ровно до тех пор, пока она сама этого не пожелает! Вернее, нет. Тамара-то как раз хочет развода не менее Кирилла, но не оставит его в покое ровно до тех пор, пока над семейством Зельдовых не разойдутся тучи! Она, как-никак, благодарная дочь! И ради семьи она на все готова! И ради себя! Папенька ведь нынче скатился до того, что продал ее любимую машиночку, ее любимого Мерсика! Она, мол, нынче дама замужняя, а стало быть, о ней не папа должен заботиться, а любящий муж. Вот он пусть и покупает ей машины. Как же, дождешься от него, от этого мужлана! В лучшем случае какой-нибудь Опелёк занюханный купит, в худшем — Тойоту самую дешевую, практически разовую, а то еще и подержанную — с него станется. Сам ведь на Тойоте ездит, как последняя дешевка! Гад, гад какой! А без него-то и этого не будет! Эх, папа-папа! Как же жестоко ты ошибся! Как прокололся! Зачем настаивал на кандидатуре Андрианова?! Мало ухажеров было? Ведь были же и другие, были! Правда, замуж никто не звал, никто не предлагал ни руку, ни сердце. Но ведь и Андрианов не предлагал! Тогда чем он лучше остальных?! Прокололся, папочка! Надо было другого подталкивать к женитьбе, кого угодно, только не Андрианова! Только не этого скрягу, не эту эгоистичную сволочь! Ну ничего, миленький, ты еще попляшешь! Еще никто не позволял себе так разговаривать с Тамарой Зельдовой! Унизил? Заплатить придется за унижение. Дорого, очень дорого придется заплатить, Тамара Зельдова не из дешевых!

— Развод, говоришь? — прищурилась Тамара. — Что ж, раз ты так настаиваешь — будет тебе развод. Хотя видит Бог — я этого не хочу. Я — верная жена, покорная, послушная, исполнительная. Ты мне не позволил нанять домработницу — что ж, жаль, конечно, но худо-бедно справляюсь сама…

— Вот именно, худо, — перебил ее Кирилл. — До сих пор грязные трусы по всей квартире валяются. Я уж молчу о рваных колготках и носках.

Тамара проигноривала его выпад и продолжила, как ни в чем ни бывало:

— Я порядочная жена: вышла за тебя замуж — тебя и люблю. Хоть ты все реже даешь мне для этого основания. За что тебя любить, за что? Скажи? За то, что даже на звонки мои не отвечаешь, вечно вне зоны досягаемости болтаешься или временно не доступен! Когда, когда ты будешь доступен, Кирюничка?!! И еще смеешь меня в чем-то упрекать?! Может, нам с тобой и правда не о чем особо разговаривать — так извини, мне трудно разговаривать одной! Это уже напоминает первый признак сумасшествия: тихо сам с собою. А ты пробовал со мной поговорить?! Может, моя душа исстрадалась вся, изнылась без общения с тобой! А ты меня же в этом и упрекаешь?! Видите ли, кроме секса у нас с тобой ничего общего? Даже если так, дорогой, должна тебе сообщить: зато секс у нас не просто замечательный, не только восхитительный, но еще и продуктивный! Даже репродуктивный! Да, дорогой мой! Да! Хочешь развода? Получишь! Да только развестись со мной ты сможешь не ранее, чем нашему ребенку исполнится год! Нравится тебе это или нет, но это так! Таков закон. А насколько я знаю, ты у нас законы уважаешь. Вот и меня уважай, будь любезен. Хотя бы за то, что я твоя жена. За то, что ребенка твоего ношу. Нашего с тобой ребенка!

Кирилл побледнел: этого еще не хватало! Это что, шутка юмора?! Это у нее такое средство самозащиты?!

— Ты что несешь? — гневно прошептал он. Кричать почему-то не получалось. — Ты о чем говоришь? Ты сама соображаешь?

Тамара подбоченилась, как торговка морковкой на местном рынке:

— Соображаю, соображаю! Очень хорошо соображаю, любимый! А ты думал, все эти кувыркания в постели так просто? Сунул-высунул-уснул?! Хренушки, сокровище мое ненаглядное! Я сказала — люблю, значит люблю! Сказала — мой, значит будешь моим до тех пор, пока я не передумаю. Попробуй-ка брось меня беременную! Закон на моей стороне, в нашей стране беременная женщина под охраной государства! И никаких разводов, я сказала!

Тамара развернулась и словно солдат на плацу, чеканя шаг, отправилась в спальню, демонстративно прямо на ходу сбрасывая с себя пеньюар.

Кирилл последовал за нею, привычно не реагируя на ее наготу.

— И с каких это пор ты заделалась беременной? Если мне не изменяет память, с утра была нормальная.

— Много ты знаешь, — съязвила Тамара. — Много разбираешься в беременностях! Уже шесть недель, между прочим!

— Почему раньше не говорила? — Кириллу до потери сознания не хотелось верить в происходящее. Нет, этого не может быть, она все придумала, это неправда!

— А ты спрашивал? Когда ты мною последний раз интересовался? Когда хоть слово сказал? Что ты, как можно?! О чем с женой разговаривать?! Конечно, миленький, если жену только молча трахать, беременность всегда возникает неожиданно! Но ведь ты же не будешь утверждать, что ни разу за последние шесть недель ко мне не прикоснулся? Только в глаза мне смотри, в глаза: прикасался или нет?!

Кирилл не ответил. А что отвечать? Вопрос-то был риторический. Да и вообще общаться с Тамарой было неприятно даже и без скандала, теперь же и вовсе был противен даже звук ее голоса.