Татьяна Туринская - Танец белых одуванчиков

• Название: Танец белых одуванчиков
• Автор: Татьяна Туринская
• Жанр: Современные любовные романы

---

На какое-то мгновение Тамара оцепенела — уж такого-то ответа они никак не могла ожидать. Потом скривилась:

— Ой, можно подумать! И куда же это они у тебя все подевались?! Так и скажи — жалко.

Семен Львович резко повернулся к дочери, посмотрел в ее глаза:

— Если бы было жалко, вы бы с Софьюшкой до сих пор носили ситцевые платья!

Неизвестно, то ли его слова подействовали на Тамару как-то по-особенному, или же было что-то страшное в его глазах, но дочь вдруг поверила ему, испугалась, притихла.

Зельдов вернулся к столу, но на сей раз сел в рабочее кресло, и только после этого продолжил тихим заговорщицким голосом. При этом в глазах его появилась какая-то тоска и неуверенность:

— Я не хотел пугать вас раньше времени. Мама с Софьюшкой пока еще ничего не знают. Ты не говори им, не тревожь, не надо. Пока еще не все так страшно, я надеюсь, еще все утрясется…

— Что случилось? — напряженно спросила Тамара. В голове тревожно зазвенели колокольчики: ох, что-то будет, что-то будет?

— Илюша, — почти простонал отец. — Илюша прокололся. Он любит играть на грани фола… Да тем более бывшему советскому человеку избежать уплаты налогов — не преступление, а вроде как доблесть. А вот для американцев — это едва ли не самое страшное преступление…

— Что, попался? — обеспокоено, но все еще не понимая, какое отношение к ним могут иметь неприятности заокеанского родственника, спросила Тамара.

Отец кивнул:

— Угу. Прокололся по полной программе. Четыре года с уплатой всех налогов и штрафных санкций. Плюс расходы на адвоката. У него практически ничего не осталось…

Тамара вздохнула. Да, неприятно, конечно, все-таки не чужой человек, брат отца…

— Жалко… Только мы-то тут причем? Это же его личные проблемы. В конце концов, кто ему мешал платить налоги, как положено? Мы же не можем отвечать за его глупости.

— Глупости… Это ты глупая, Тамарочка. Эээх, милая моя! У меня же весь бизнес на Илюшу был ориентирован, на него завязан! Я-то грузы на него оформлял, это и было моим бизнесом. А уж куда эти грузы шли дальше, кому он их перепродавал, откуда брал деньги — не моего ума было дело. Я отправлял ему груз, он переводил мне за него деньги. Вот и весь расклад. Никаких хлопот, никаких забот. Купить товар здесь, затаможить и отправить, вот и все. Единственное, о чем приходилось беспокоиться — это как избежать излишних налоговых поборов, как обойти запреты на вывоз стратегического сырья. Да что я тебе рассказываю? Можно подумать, тебе это интересно.

Тамаре и в самом деле совершенно не были интересны тонкости отцовского бизнеса. Гораздо больше ее взволновало сообщение о том, что весь его бизнес был тесно связан с дядей Ильей. А дядя Илья накрепко засел на целых четыре года. Вот ведь идиот, из-за него они все теперь должны страдать!

— Но ведь у нас много денег, правда, папа? Мы ведь справимся без дяди Ильи?

Семен Львович грустно усмехнулся:

— Откуда их будет много, Тамарочка? Ах, дитя неразумное. У нас расходы-то какие, ты ж только посмотри! Я ж не знал, что все вдруг может закончиться в одно мгновение! Если б знал — можно ведь было и поскромнее…

— Поскромнее? — удивилась Тамара. — По-твоему, мы не скромно живем?! И что, по-твоему, у нас лишнее? Можно подумать, мы излишествами обвешались со всех сторон и даже не замечаем этого! О каких излишествах ты говоришь, папа? Мы же просто нормально живем, просто нормально, и все!

Зельдов усмехнулся:

— Нормально, Тамарочка, это когда люди живут в нормальном доме, когда на каждого члена семьи приходится одна комната плюс одна общая на всю семью — вот это нормально, а уж никак не загородные хоромы в три с половиной тысячи квадратных метров! Нормально ездить на Жигулях или в лучшем случае на Фольксвагене — ведь отличная немецкая машина! А БМВ да Мерседес, милая моя — это уже излишество, это пыль в глаза, когда деньги отдаются сугубо за марку, за престижность, а никак не за обычное средство передвижения. Нормально — это когда одежду покупают в нормальных магазинах, потому что в бутиках опять же платят не за особое качество, а все за тот же престиж, за марку, то есть за всякие ваши бабские кутюры. Я уже не говорю о специальных вылазках в Париж, Лондон или Милан сугубо с целью шопинга!

Тамара возмутилась:

— Но мы же можем себе это позволить? Значит, никакое это не излишество! Излишество — это когда последние деньги тратятся на что-то лишнее. А у нас лишнего-то и нету, у нас все необходимое для нормальной жизни.

— Для нормальной жизни достаточно абонемента в общественный бассейн, детка. А два личных: один под открытым небом, другой крытый — это уже излишество, поверь мне. Да и не об этом сейчас речь, Тамарочка, не об этом…

Тамара было вскинулась: как же не об этом, когда именно об этом, да тут же вспомнила о личных проблемах, о квартире:

— А, ну конечно, мы же говорили о квартире. Ну не будешь же ты утверждать, что отдельная квартира — это тоже роскошь? Мне же надо где-то жить, в конце концов!

— Надо, — подтвердил Семен Львович. — Надо. Вот поэтому ты немедленно отправишься к мужу и приложишь максимум усилий для того, чтобы помириться с ним.

— Не вижу связи, — воспротивилась Тамара. — Причем тут наши с Андриановым отношения, если дядя Илья угодил за решетку по собственной дурости?!

Зельдов прикрикнул:

— Не смей! Не смей так об Илюше! Не зря говорят: от сумы да от тюрьмы не зарекайся, и это, между прочим, каждого касается! Особенно в нашей стране с ее дурацкими законами. Ты покажи мне человека, который бы платил все налоги, да еще и с удовольствием?! И вообще — не смей пререкаться! Я сказал: к мужу, значит к мужу! И точка!

— Пап, ну что ты заладил со своим мужем?! Что ты все в одну кучу свалил? Я понимаю: дядя Илья попал в беду, мы из-за него тоже оказались в затруднительном положении. Но каким образом это касается нашего с Кириллом развода?

— Дура! — не выдержал отец. — Какая же ты дура! Тебе все нужно говорить открытым текстом? Намеков не понимаешь, да?! Ты пойдешь обратно к Андрианову и сделаешь все, что он потребует для того, чтобы остаться его женой, поняла?! Потому что у меня практически нет свободных средств, я не только квартиру тебе купить не могу, мне через неделю бензин не на что купить будет, поняла, бестолочь?! Потому что я сдуру вбухал кучу денег в этот домину хрен знает с какой надобности! Потому что как последний осел по примеру Андрианова решил построить собственный заводик! А чего, а чем я хуже?! Если ему удалось построить завод с нуля, почему бы и мне не вложить подобным образом деньги в будущее? Переработка мусора — это, доложу я тебе, перспективнейшее дело! И не морщи нос, не строй из себя брезгливую — деньги между прочим не пахнут, и уж тем более не воняют, и не важно, каким путем они получены: от строительства или от дерьма. Вот и вложил на свою голову! Вбухал огромные деньги в него, теперь коробка почти готова, а на достройку да на оборудование денег нет. И взять мне их решительно негде, поняла? Разве что у того же Андрианова! А с какой стати он мне станет помогать, если мы уже не будем родственниками?! Так что и думать не смей о разводе, я тебе собственноручно голову оторву за такие мысли, поняла?! Хочешь вкусно кушать, хочешь мягко спать, хочешь в красивую тряпочку нарядиться — будешь делать все, чего пожелает пятая нога мужа! А иначе мы все с голоду сдохнем не завтра, так послезавтра. От тебя, от одной тебя теперь зависит наше благополучие, поняла? Я тебя кормил двадцать пять лет, теперь твоя очередь обо мне позаботиться. Вот теперь я все сказал. Так что собирай манатки — и к мужу, дорогая моя! И прежде чем слово ему сказать — впредь со мной будешь советоваться. И посудку помоешь, не развалишься. Не так давно это было твоим привычным занятием. И хватит, я все сказал!

И пришлось Тамаре побитой собакой возвращаться к мужу, предварительно собственноручно вновь загрузив вещи в машину.

Глава 9

Кирилл даже не замечал, что улыбается. Вроде как обычно ехал домой, но на его лице почему-то блуждала какая-то странная улыбка. Дурацкая улыбка. Влюбленная.

Борщ оказался изумительно вкусным. Кирилл такого не то что давно, а вообще ни разу в жизни не ел. Уж на что мама вкусно готовила, а до такого борща даже не додумалась бы. К своему несказанному удивлению Кирилл обнаружил в нем… клюкву!

— Что это? — воскликнул он, вылавливая красную ягодку из тарелки с борщом.

— Клюква, — уж в который раз за вечер покраснела Света.

— Клюква? В борще?!!

— Ага. Немножко странно, да? Но ведь вкусно! Я всегда для вкуса пригоршню клюквы бросаю. Нам с мамой очень нравится. Она такой привкус необычный придает, нежную такую кислиночку. Конечно, с брусничкой было бы еще вкуснее, да где ее возьмешь? А вам не нравится? То есть тебе…

Света говорила как-то странно, немножко, самую малость, грассировала. Не замещала неудобоваримый звук "р" звуком "л" или "г", не "проглатывала" его, а просто очень мягко выговаривала, на английский манер. Вообще-то Кирилла обычно несколько раздражали дефекты речи у посторонних людей, сам не понимал, почему. Просто необычная дикция резала ухо, нервировала. У Светы же говорок получался каким-то уж очень мягким, вроде и не дефект вовсе, а так, маленькая личная особенность, отличающая ее от остального человечества. Этакая изюминка, словно клюква в борще. Хм, не нравится? Разве ему не нравится? И что именно — клюква или ее маленькая особенность?