Ольга Денисова - Карачун

• Название: Карачун
• Автор: Ольга Денисова
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

Он протянул листок обратно Зимину. Зимин ничего не сказал — просто онемел от негодования, — забрал письмо и вышел вон, нарочно аккуратно прикрыв за собой дверь. И через пять минут вместо письма принес директору на подпись заявление об уходе. До Нового года оставалось десять дней, и он не сомневался, что положенные две недели его заставят отработать. Но директор словно давно ждал этого момента, подписал заявление сразу и поставил резолюцию: «уволить по собственному желанию с 22 декабря сего года». Признаться, Зимин только обрадовался, что в понедельник ему не надо будет снова тащиться на работу.

Метель мела все сильней. В темноте он не заметил дыры в асфальте, «девятку» тряхнуло, и перестал играть диск, сколько Зимин ни стучал по магнитоле кулаком, — пришлось включить приемник.

— …самая длинная ночь в году! — вместо музыки звонко и оптимистично вещала ведущая какой-то программы.

— Когда силы зла властвуют безраздельно, — добавил ее напарник.

— Толик, а ты веришь в силы зла?

— Наши предки называли эту ночь «Карачун», Маша. Карачун — таинственная сила, укорачивающая день.

«И называется эта таинственная сила гравитацией», — подумал Зимин.

Ведущий понизил голос, завывая в микрофон:

— А еще это слово означает погибель, безвременную смерть. Силы зла стремятся уничтожить добро и свет.

— Давай послушаем песню о борьбе добра со злом! — предложила ведущая — снова звонко и оптимистично.

Зимин повертел ручку приемника, остановился на приятной джазовой композиции и закурил, чуть опустив стекло, — в лицо тут же понеслись колючие снежинки, словно давно ждали, когда окно откроется и можно будет влететь в тепло.

Там, где вдоль трассы стояли деревья, ветер не сдувал снег с асфальта и приходилось сбрасывать скорость: машину «вело». Истерично сигналя, Зимина обогнала фура, подняв за собой тучу снега, полную пара и выхлопных газов, — «девятку» качнуло потоком воздуха, в лицо плюнуло снегом, и на несколько секунд видимость исчезла полностью. Зимин выбросил в окно сигарету, не докурив ее и до половины, и поднял стекло.

Жена, рыдая, крутила пальцем у виска:

— Ты вообще не соображаешь, да? Если бы тебя уволили по сокращению, то должны были за пять месяцев зарплату заплатить! А по собственному желанию ты ни копейки не получишь! И без премии к Новому году остался, а она у меня была на коляску отложена!

— Отложена? Я ее еще не получил, а она у тебя уже отложена!

— Да! У меня до весны все траты расписаны!

— Да плевать я хотел на твои траты! Что я им, мальчик на побегушках?

— Не мальчик, значит? А как мы жить будем, ты подумал? Небось все сидят и помалкивают в тряпочку, только ты один гордый!

— Это — моя жизнь и мое дело. Вы со своей мамашей скоро чокнетесь здесь от безделья! Почему бы тебе самой не поработать немного? Или маме твоей?

Снова пошел чистый асфальт, снова из-под колес вперед побежали быстрые белые змейки. Зимин прибавил ходу и промчался мимо джипа, который вынесло на обочину, в глубокий и рыхлый сугроб. Пожалуй, спешить некуда… Да и резина на колесах «девятки» только называется шипованной…

Ну и ночка! Карачун, значит? Безвременная смерть и таинственная злая сила?

Вскоре фонари кончились, шоссе сузилось до четырех полос, две из которых, по краям, больше напоминали сугробы, чем проезжую дорогу. В боковых окнах не было видно ничего, кроме уносившегося назад снега; сзади пристроился «рено» неопознанного цвета и светил фарами в зеркало заднего вида, слепя глаза, а спереди крутилась бесконечная снежная спираль, ввинчиваясь в мозг.

Поток встречных машин иссяк, и Зимин включил дальний свет, но видимость не улучшилась: свет отражался от летевшего в лобовое стекло снега и превращался в непроницаемую туманную стену впереди.

«Рено» не отставал и не обгонял, продолжая слепить глаза. Удобно устроился — ехать глядя на чьи-то габариты легче, чем разглядывать дорогу самому!

Зимин убрал дальний свет и сбросил скорость до сорока километров: с такой видимостью нужно быть осторожней. На подъеме с трубным ревом сигнала, мигая фарами, на обгон снова пошла фура. Видно, тяжелой машине на скользкой дороге было иначе не въехать в горку. Зимин прижался вправо, но «девятку» все равно едва не сдуло с дороги дюжим снежным вихрем. Фура умчалась вперед, а вихрь продолжал биться вокруг «девятки» и застил дорогу густой, бурлящей пеленой. Не хватало только пропустить поворот!

Теща с полгода назад уверовала в Господа, регулярно посещала церковь и блюла Рождественский пост, что должно было поспособствовать ее смирению. Поэтому говорила она теперь тихо и вкрадчиво, с пафосом и приторной лаской в голосе — о Боге в основном.

— Сашенька, ну разве можно Таню так волновать? Ведь это все слышит ваш ребеночек! Что он подумает? Захочет ли появляться на свет? — Она, конечно, не могла не заметить, как Зимин с женой добрых полчаса орали друг на друга, и немедленно вылезла на кухню, стоило ему прийти налить себе кофе.

— А у него есть выбор? — Зимин никогда не умел придержать язык за зубами, особенно в разговорах с тещей.

Теща со смирением сглотнула и всепрощающе покачала головой.

— Я тебя понимаю, Сашенька… Сейчас вообще тяжело жить, особенно молодым. Но знаешь, я тут подумала: все можно исправить. Ты за выходные успокоишься, злость пройдет — вот в понедельник и съезди на работу.

— Зачем? — не понял Зимин.

— Попроси прощения, скажи, что устал, поэтому напрасно вспылил… Ведь человек же твой директор — а люди любят, когда к ним по-хорошему, по-доброму… Купи ему бутылку коньяка, наконец. Ему будет приятно.

— Чего? Может, мне и раком перед ним встать?

Теща поморщилась, но ей хватило смирения проглотить и это.

В общем, когда разговор плавно перешел к смертным грехам — гордыне в основном, — Зимин плеснул кипятком мимо кружки, попал себе на пальцы и со злости посоветовал теще засунуть божье слово в задницу.

Поворот Зимин и вправду едва не пропустил: в метели дорога сделалась чужой, неузнаваемой. Чернота за окном вдруг показалась пустотой: не видно было, поле вокруг или лес. Фары выхватывали из пустоты десяток шагов, и на этом мир обрывался в пропасть. И если бы трасса в самом деле вдруг закончилась обрывом, Зимин не успел бы затормозить. Он и поворачивал-то с трудом, в последний миг, только увидев перед собой сугроб по краю дороги.

Указатель мелькнул над головой, когда поворачивать было поздно: пришлось развернуться и ехать назад. Зимин думал, что, сойдя с трассы, и вовсе увязнет в снегу, но на удивление дорога оказалась чистой. И, конечно, пустой — наконец фары «рено» перестали светить в глаза. Зато по ее краям намело столько снегу, что непонятно было, сможет ли «девятка» разъехаться со встречной машиной. Но навстречу никто не попался — нормальные люди в такую погоду дома сидят, телевизор смотрят.

От одиночества в пустоте стало немного жутковато. Мир существовал только там, где шла машина, — не мир, а крохотный движущийся пятачок. И лишь снежинки — то ли звезды летящей в тартарары вселенной, то ли броуновские частицы — наполняли пустоту.

Тесть, весьма скептически относившийся к новому увлечению жены, нашел последнее высказывание Зимина хамским. А заодно сообщил, что муж и отец должен кормить семью. Посоветовал засунуть в задницу не божье слово, а свои амбиции и нахальство. Зимин предложил тестю, мужу и отцу, кормить семью на пенсию по инвалидности. В ответ тесть напомнил, что своего жилья у Зимина в городе нет, и даже вставил словечко «лимита», на что Зимин сказал, что снимать квартиру дешевле, чем содержать всю женину семью. В общем, если бы Зимин не ушел, они бы подрались.

А дорогу словно кто-то стелил под колеса… И уже не змейки бежали впереди, а невидимые метлы невидимых ведьм мели асфальт перед машиной. Километров через десять снег уже не напоминал звезды, а перемешивался с мушками перед глазами. Зимин остановил машину и с минуту сидел закрыв руками лицо — прогонял головокружение. Потом снова почистил дворники и закурил, вглядываясь в темноту: снаружи она не была столь непроглядной. В машине не было слышно, как звонко, подвизгивая воет ветер, и теперь в бесноватой снежной мути со всех сторон мерещились то блестящие подолы платьев фламенко, то серые саваны средневековых призраков.

Зимин, отряхнувшись, сел в машину — и не мог отделаться от мысли, что метель вокруг него полна чего-то живого, и это не мотор толкает «девятку» вперед: это хоровод неведомых существ тащит его куда-то. И существа эти очень мало похожи на эльфов с крыльями бабочек… Сквозь музыку, лившуюся из колонок, мерещились завывания и хохот за окном.

Мысль о безвременной смерти и неведомой силе, укорачивающей день, уже не казалась смешной. Неудивительно, что полудиким предкам приходили в голову столь мрачные суеверия: у них не было надежно запертых машин с теплыми печками. Оказаться в такой метели вдали от жилья — это и вправду верная смерть. Зимин и не заметил, как заблокировал дверь: рука сама потянулась к кнопке.