Виктория Холт - Битва королев

• Название: Битва королев
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-001336-1

Красота, околдовывающая мужские сердца, была для Изабеллы, королевы Англии, и средством для достижения своих целей, и ее проклятием. Изабеллу любили многие, но она никого не любила – ни детей своих, ни мужей, ни любовников. Единственным сильным чувством, согревающим ее ледяную душу, была ненависть к другой королеве – Бланш Французской.

Две женщины оставались соперницами долгие годы, и кто из них победил – рассудила история.

---

Король строго следил, чтобы слуги ненароком не посадили ребенка на маленького пони и не начали обучать верховой езде, хотя это было необходимое умение.

Забота о внуке стала его манией. Если б перед его глазами резвились два, три, четыре мальчика, он был бы спокоен, но не один-единственный. Потеря единственного сына, а затем внука представлялась Филиппу Августу в страшных видениях, лишала сна и аппетита.

Бланш родила мертвых близнецов. Бедняжка! Как ей грустно! Но нельзя отчаиваться. Надо пытаться снова родить.

Если Господь решил наказать его и избрал такую кару, то не следует ли Филиппу вернуть к себе Ингеборг, тем самым задобрив небесного владыку?

Она, прервав странствования по европейским столицам, явилась по первому же приглашению. Свита пришпорила коней, и громоздкая карета опальной королевы, едва не разваливаясь на ухабистых дорогах, понеслась в столицу Франции.

Филипп Август смотрел на Ингеборг из-под полуопущенных век. Никто не мог сказать, мрачен он или весел. Он был похож на собственную статую, сделанную из мрамора или бронзы…

Какой-то дьявольский умысел внушил ему отвращение к этой женщине после всего лишь одной ночи, проведенной с ней в постели.

Ни она, ни он не выдали впоследствии тайну, и летописцам остается только лишь гадать – узрел ли французский король дьявольские копыта на ножках датской принцессы.

Ингеборг, казалось, простила Филиппу оскорбительное пренебрежение ее персоной. Она была лучезарна и ласкала его взглядом.

Но он…

Он был не в силах совладать с собой.

Его тело напрягалось, едва лишь она приближалась к нему на расстояние вытянутой руки. Воистину колдовство, не иначе. Как прозорливый Папа Римский не разглядел дьявольские козни?

Каждое мгновение – будь то в церкви, на площади, среди народа или на пиру в окружении придворных, – проведенное в соседстве с Ингеборг, напоминало ему о той, другой женщине, горячо любимой и угасшей в сырости монастырской кельи.

При посторонних Филипп Август обращался с Ингеборг как с королевой, а наедине… Никто не знает, что происходило между ними наедине, но наверняка ничего радостного.

В бороде короля появлялось все больше серебряных нитей. Его дети от Агнесс взрослели, и он призвал их ко двору. Он следил, чтобы с ними ничего не случилось, но пуще глаза он оберегал маленького Филиппа. И молился, чтобы Бланш снова забеременела.

Этот год оказался для Бланш и самым радостным, и самым тревожным.

В апреле у нее родился мальчик и… выжил. Его нарекли, как и отца, Людовиком.

– Я знал, что так и будет! – вскричал седовласый король. – У меня теперь двое внучат, и надеюсь, Господь дарует им долгую жизнь. Вся Франция будет плясать, и колокола будут звонить так громко, что их услышат и на небесах. Господь вознаградил меня за мою покорность.

Он уже не так пекся о безопасности своих внуков, потому что их было двое.

– Филипп… Луи… – Он произносил их имена и ощущал сладкий вкус во рту. – Два маленьких принца, а в будущем… Может быть, два короля его династии.

Бланш постоянно получала новости из Кастилии, и они были невеселы. Папаша захворал, подхватив простуду на охоте, а сквозняки во дворце свершили свое черное дело, и мамочка тоже кашляет.

Лаская новорожденного младенца, Бланш вдруг в мыслях сравнила горести своих родителей со своими собственными заботами. Как высоко вознесла ее судьба! Если сейчас зайдется в приступе кашля ее ребенок, вся Европа содрогнется, шпионы навострят уши, а гонцы пришпорят коней, разнося весть о болезни французского принца во все уголки континента.

Ее одиночество скрашивала Аминция. Они поочередно раскачивали колыбель и шили крохотные очаровательные распашонки для новорожденного. Аминция, привезенная Бланш вместе с собою с Пиренеев, была искусной мастерицей, и вышитые ею узоры на детском белье напоминали принцессе о родной Кастилии. Вместе они предавались воспоминаниям о долгих летних днях в дворцовом саду, где странствующие трубадуры, сменяя друг друга, постоянно распевали любовные песни, и звуки лютни, не утихая, ласкали слух девушек.

У самой Аминции был прелестный голос, и она часто пела для Бланш эти томные баллады. И госпожа и служанка уносились тогда в прошлое, в позлащенные солнечными лучами дни детства. Иногда Аминция, забываясь, называла Бланш Бланкой, и это было еще одним напоминанием о родительском доме.

Пение трубадуров – вот чего так не доставало Бланш во Франции, хотя при дворе постоянно звучала музыка, но иная, чем на юге. К тому же в парижском дворце все чаще заглушали музыку громкие и настойчивые разговоры о предстоящей новой войне. Любое событие, случившееся в Англии и вообще где-то за пределами французского королевства, становилось здесь известным, незамедлительно и горячо обсуждалось и министрами, и придворными.

Франция вмешивалась во все происходившее в христианском мире, и такова была ноша, которую обязана нести великая страна.

Бланш однажды попался на глаза мальчик лет на десять моложе ее самой. Он был красив, сочинял и пел под лютню собственные стихи и обладал чарующим голосом. Он очень гордился тем, что в жилах его течет королевская кровь. Он был внуком Марии, дочери Элеонор Аквитанской и Людовика Седьмого, от которого неукротимая бабушка Бланш ушла, чтобы выйти замуж за Генриха Анжу, пуститься с ним в водоворот опасных авантюр и стать наконец королевой Англии.

Мальчик был одним из многих детей королевской крови, предающихся забавам во дворцовых садах и опекаемых Филиппом Августом… на всякий случай. Если где-то что-то произойдет, у Филиппа под рукой найдется подходящий претендент на корону.

Этот принц считал себя причисленным к королевской семье и требовал, чтобы с ним обращались соответственно его высокому происхождению.

Он увлекся Бланш и не отставал от нее на прогулках и за трапезой, чем многих удивил и даже обеспокоил. Он начал сочинять стихи в ее честь и распевать их. Конечно, это было приятно, потому что мальчик был действительно красив и сладкоголос.

Он повадился усаживаться у ног Бланш, когда она с Аминцией и другими служанками занималась рукоделием, украшая вышивками белье маленького принца Луи. Другой малыш, Филипп, уже пяти лет от роду, забавлял женщин. Они хохотали до упаду, наблюдая шалости на редкость здорового, краснощекого и веселого мальчишки, а могущественный король Филипп Август, наблюдая за этими сценками из-за кустов, ощущал, что сердце его готово от радости выпрыгнуть из груди.

Дети росли здоровыми, Бланш и Людовик не ссорились, а, наоборот, все крепче была их взаимная симпатия, и великая гармония установилась в семействе, которую не могло даже нарушить присутствие отвратительной Ингеборг.

Но счастье долгим не бывает. Грустную весть принес посланец из Кастилии.

Отец Бланш подхватил на охоте простуду и скончался как раз в тот день, когда маленькому Луи исполнилось от роду четыре месяца.

Бланш заперлась в своих покоях, не желая никого видеть. Она целиком погрузилась в воспоминания о своем детстве, о том, как любили друг друга ее родители и как их всех – взрослых и детей – пугали нашествием свирепых магометан-сарацин.

Перед ее мысленным взором возникали картины, нарисованные на потолке пламенем свечи и лунными лучами, проникшими через занавески. Вот отец возвращается с войны, громыхая доспехами, запыленный, усталый, счастливый, входит в сумрачную прихожую замка, ищет взглядом, где его хорошенькие девочки и жена. Разве они не встречают его?

Господи, Господи! Как была Бланка, ставшая теперь Бланш, счастлива тогда!

– Я должна быть рядом со своей матерью. Отец умер, и матушка осталась одна. Прости меня, крошка Луи, но я отправлюсь в далекий путь…

Младенец бессмысленно таращил глазенки, а все при дворе согласились с решением Бланш. Начались приготовления к дальнему путешествию.

Но прискакал новый гонец с новой плохой вестью.

Двух месяцев не прошло, как матушка Бланш, похоронив мужа, тоскуя по усопшему супругу, переселилась в мир иной. Сердце ее не выдержало разлуки с любимым.

Их общее завещание было вскрыто, и, согласно желанию супругов, тела короля и королевы захоронили рядом, в склепе монастыря Лас-Хуэгас, на высокой скале, откуда открывался вид на всю их благодатную страну.

Камень и известь скрепили и без того их прочный брак навечно.

– Тот, кто был в жизни неразлучен, не расстанется и за смертным порогом, – сказала Бланш своим служанкам и подругам.

Она печалилась, потому что дочь должна горевать, потеряв родителей, но будущее сулило ей одни только радости.

Муж обожает ее, свекор уважает, а двое цветущих сыновей растут на радость всем.

КОРОЛЬ ФРАНЦИИ И ФРАНЦУЗСКАЯ КОРОЛЕВА

Хотя над Англией все больше сгущались мрачные тучи, но во Франции дела обстояли совсем не так, как хотелось бы Филиппу Августу.

Мечты его о вторжении в Англию развеялись как дым, когда по глупой случайности, от неожиданной смены ветров, французский флот был рассеян, а затем частью потоплен англичанами.