Андрей Хазарин - Живой товар

• Название: Живой товар
• Автор: Андрей Хазарин
• Жанр: Детектив

---

Хазарин Андрей Живой товар кухонный триллер

Хазарин Андрей Живой товар кухонный триллер

Описываемые события, имена действующих лиц, названия фирм и организаций, географические названия и т. п. (кроме общеизвестных) полностью вымышлены. Любые совпадения являются случайностью и не могут служить основанием для каких-либо претензий к автору или издательству.

От автора

Почему кухонный триллер?

По определению, триллер — это произведение, в котором главное — не столько логика раскрытия преступления, сколько вызванные этим преступлением чувства и переживания персонажей, естественно, сопровождаемые страхом, мурашками по коже и нервной дрожью (которая по-английски именуется thrill отсюда и название жанра). Предполагается, что дрожь эта должна возникать равно как у героев, так и у читателя. И главным персонажем триллера не обязательно является проницательный сыщик — это может быть и жертва, и преступник, и даже совершенно посторонний человек, волею безжалостного автора вовлеченный в заваруху.

Но почему кухонный? Наверное, это уже специфика нашей страны — бывшего СССР. В силу принятого у нас способа решения жилищной проблемы мы живем на кухне. В комнатах мы спим, смотрим телевизор, пылесосим и принимаем гостей по торжественным случаям. А вся остальная наша жизнь проходит на кухне. Здесь мы выясняем отношения с женой (или мужем — у кого что есть), курим бессонными ночами, треплемся с близкими друзьями, пьем кофе, водку и другие национальные напитки, делаем подвернувшуюся халтуру и даже пишем романы. Кухня — это ось и центр нашей уютной, хоть и тесноватой домашней вселенной.

Вполне понятно, что наши персонажи, наши с вами земляки (в широком смысле слова) и современники, живут точно так же — на кухне, где занимаются всем вышеперечисленным плюс по-любительски вычисляют преступников и способы их разоблачить, а самим при этом остаться живыми и по возможности здоровыми.

Последняя оговорка — несколько в сторону. Если вы решитесь читать эту книгу, то, уверен, будете ежеминутно натыкаться на знакомые названия улиц и фирм, а также имена-отчества персонажей. Заверяю вас, на самом деле это не ваши знакомые, а мои — просто, как добросовестный бытописатель, я вынужден был оставаться в рамках реальности, и свидетельствуют эти совпадения только об убогости языковой фантазии тех, кто дает имена и названия.

Спасибо вам, что взяли в руки эту книгу, спасибо друзьям, уговорившим меня её писать, спасибо фирме, которая решилась её издать, рискуя собственным финансовым благополучием.

Искренне ваш

Автор

Пролог Ирэн

Небывалая жара, стоявшая последнюю неделю, ночью наконец-то разразилась дождем. Но здесь даже дожди не приносили облегчения. Утро вставало такое же душное, как и всегда, только ещё более влажное.

Ирэн все чаще вспоминала, какое утро на родине — свежее и прохладное, с запахом молодой зеленой листвы и цветов. Здесь даже цветы чаще пахнут плесенью и пылью — или гнильем и отравой… А с детства родные запахи сирени и жасмина можно найти только в парфюмерной лавке.

Ну не растет здесь сирень и все, хоть тресни. Говорят, там, чуть выше в горах, встречается, но чтобы попала сюда — это чудо, а особенно к ним… «Поклонники» почему-то считают своим долгом заказывать сюда орхидеи в изящных коробочках — а для неё все эти химические цветы и пахнут одинаково… Отвратительно пахнут, честно говоря.

Вообще с ней много чего произошло со дня приезда сюда — такого, что и вспоминать не хочется. Но вот запахи… Уж лучше запах угольев из тандыра высокой печи, на внутренних стенках которой жарят здесь лепешки… Правда, вспомнив запах дыма, сразу она подумала и о вони бараньего жира, на котором здешние все готовят… Почти год уже прошел, а не привыкла, все с души воротит…

Мама всегда говорила, что жарить нужно только на растительном, только высокой очистки, почти совсем бесцветном…

Непонятно, почему сейчас в голову лезут все эти глупости ерундовые. Может, потому, что стараешься отогнать другие мысли — о том, что сегодня предстоит сделать, а может, действительно откуда-то жасмином тянет?.. Вчерашний поклонник мало чем отличался от других — то же неизменное превосходство, та же жадная любовь к запретному шампанскому, тот же непременный цветок орхидеи в наглухо запечатанной коробочке… То же полное презрение ко всем девочкам — странная смесь брезгливости, похоти и надменности. Первое время, когда она только-только начала соображать что к чему, ей казалось, что все её «поклонники», как их тут принято называть, стесняются сами себя…

А после привыкла уже и к этим странным отношениям — тем более, что здесь она была одна такая: высокая, очень белокожая, с очень светлыми волосами (ни осветлять не надо, ни подкрашивать). А ей с самого детства хотелось иметь волосы темные, сильно вьющиеся, как у Майки из третьего подъезда… Но Бог дал почти прямые, длинные, светло-пшеничные. Мама очень гордилась и её волосами, и глазами — тоже очень светлыми: серо-голубыми с темным ободочком. Вот тебе, мамочка дорогая, осчастливила меня моя внешность — самая экзотичная здесь. И клиенты постоянные уже появились, и поклонники, один даже узнал, что день рождения недавно был, — цветочек прислал: все ту же орхидею отвратную…

Если когда-нибудь домой попаду, наломаю сирени во дворе — охапку, поставлю в ведро, пусть пахнет на весь дом.

Только сейчас, мелькнувшей мыслью, она позволила себе вернуться к цели своего путешествия, к настоящей цели, и тут же решила об этом не думать чтоб не сглазить.

Позади все так же топал Ахмед — молчаливый охранник, с которым девочки по очереди выходили в город: купить всякие мелочи для себя. И правильно — в одиночку женщине по этим улицам не пройти, как ни прячься под почти непрозрачным покрывалом — то ли рост выдает, то ли осанка, но мужчины на улице всегда точно знают, что вот мимо пришла европейская женщина, «ференги-ханум» — так один поклонник объяснял. Да и сама несколько раз видела, какими глазами смотрят местные мужики на немок в высоких туристских автобусах. Выразительно смотрят, переводить не надо…

Сегодня и предлог для прогулки выдумывать не пришлось — Исмаил сам поручил выйти в город и купить каждой из них тканей на новые костюмы — в доверие к нему вдруг вошла, что ли? Или какой-нибудь козел-клиент заплатил щедро, он решил премировать лишней прогулкой почти без охраны. Только Ахмед… Ну какой из него охранник — так, скорее носильщик. Правда, за эти месяцы она ни слова от него не услышала, даже и не знает, какой у него голос.

Ну а девочки, как узнали, что она выходит, начали заказы давать — кому духи, кому из белья что-то…

Исмаил, гнида хитрая, разрешает домой подарки посылать — чтоб старались заработать, клиентам угождали получше. Только написать ни слова нельзя. Как-то попыталась записочку спрятать — нашел, обматерил, все тряпки в клочки изорвал. Но больше никак не наказал, только после этого ещё тщательнее стал посылки проверять.

Многие девочки домой посылают шмотки, благовония всякие, в общем, глупости. Она после того случая — только кожаные изделия: сумки, чемоданы, куртку матери послала, дома все это в десять раз дороже…

Была в её теперешнем существовании и одна хорошая черта — правда, только одна. Если когда-нибудь домой удастся приехать, то теперь объясниться с кем угодно сможет, почти на любом языке, уж на любом европейском — это точно.

Кроме обязательного здесь английского смогла, хоть и не совсем свободно, французский выучить, и немецкий… Особенно хорошо теперь она знала испанский — в соседней комнате жила Кончита, хорошая девочка. Разговорились в первый же вечер, когда Конни, так её здесь звали, только появилась. А за последние пару месяцев здорово подружились. Конни у себя дома учительницей работала, так они скоро начали болтать уже на двух языках, а потом Ирэн попробовала учить её своему языку, чтобы хоть как-то отвлечься.

Это Конни объяснила, что на базаре многие лавки имеют второй выход на соседнюю улицу. Вот только понадобилось много времени, чтобы такой магазинчик отыскать и с хозяйкой познакомиться. Деньги, как и положено, свое дело сделали, но все равно было бы трудно объяснить, зачем она так часто заходит в лавку почти у самых медных рядов, если бы не её любовь, причем совершенно подлинная, ко всяким безделушкам. Да она там могла бы торчать часами, рассматривая и перебирая статуэтки, бусы, какие-то кувшинчики и крохотные сосудики, в которые и налить-то ничего невозможно. Фаянс, керамика, медь, серебро… Просто глаза разбегаются. Стоит гроши, но такое все… живописное.

И как-то удача ей улыбнулась: вот так, как и сегодня, стояла она тогда возле прилавка, на ломаном языке объясняясь с хозяйкой, старухой Неджмие, как вдруг щеку погладило движение воздуха — сквознячок откуда-то потянул. Ну, слово за слово — короче, она дозналась, что сзади есть ещё одна дверь, на другую улицу…