Юрий Яблочков - Повесть о любви и счастье, или Откровенно о сокровенном

• Название: Повесть о любви и счастье, или Откровенно о сокровенном
• Автор: Юрий Яблочков
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Секретарь партийной организации завода неоднократно предлагала мне вступить в партию. Она говорила, что это нужно мне для моего карьерного роста, для будущей моей жизни. А мне очень многое не нравилось в руководстве страной и партией, что было в то время одно и то же.

Да, собственно, и сейчас мы к этому идём, или, более правильно, уже пришли. Я прекрасно видел, что страна под руководством «Дома престарелых» не туда «катиться». Не к поднятию экономики, а к застою, всё сильнее и сильнее отставая от мировой цивилизации. Страна двигалась не к тому, что было написано на бумаге в призывах ЦК КПСС, а к сплошному пьянству и топтанию на месте, что было фактически.

Как же было тяжело тогда работать руководителем, особенно среднего звена. Если выдавали зарплату, а нужно было работать во вторую или третью смену, это было «что-то», когда на заводе уже нет начальства, только мастера. Страшно даже это вспоминать. Сразу от кассы бежали «гонцы» за алкоголем, особенно рабочие любили «бормотуху». За «гонцами» мы, мастера, не смогли проследить, работая во вторую смену. В это время начиналась смена, и нам нужно быть в цехе. В пять часов начальство, которого рабочие как-то боялись из-за очередности на квартиру, уходило домой.

И тут начинались «кино и немцы». Все рабочие «перепивались», или почти все, и ведь это во всех цехах. Хорошо, если из крановщиков кто-то были женщины, хоть они-то были трезвые. В то время женщины, в основном, ещё не курили и не пили, по крайней мере, на работе. Всю смену, было, бегаешь, как «белка в колесе»: то с БСЦ «чёрте что» дали вместо бетона, то на складе готовой продукции не разгружают тележки, а нам некуда делать распалубку, то нечем армировать формы. Да ещё чего-нибудь «по пьянке» операторы сломают, а слесари с электриками были обычно ещё пьянее формовщиков. В общем, «весело» было мастерам работать.

В третью смену половина рабочих в такие дни опаздывали на работу на несколько часов или совсем не выходили. Вот тут особенно было дорого моё умение выполнять любые работы в цехе. Работая мастером, я, бывало, работал на двух пустотных машинах один, перебегая от одного пульта к другому, пока помощники оператора, молодые ребята до армии, армируют. Потом, бывало, ещё и приходилось залезать на кран, выпущенную продукцию убирать в пропарочные камеры.

А попробуй не сделай сменное задание, ты же будешь во всём и виноват: и что смена у тебя напилась или не вышла на работу. Значит, плохую воспитательную работу ведешь ты. А если не работал твой цех, значит, ты сорвал работу и всего завода. Ведь формовочный цех — это выполнение плана заводом, т е. получение премии всеми работниками завода, начиная с директора.

Пытались мы, конечно, бороться с пьяницами и прогульщиками и боролись, но это делать было очень сложно. Во-первых, эти люди, в основном, были очень трудолюбивы, хоть и злоупотребляли алкоголем. «Пахарь» или «работяга» — говорили про таких людей обычно. И, наоборот, в то время, когда была «усредниловка» в зарплате, было много «не пьющих», но и не работников. Они считали, что им должны платить деньги только за то, что они соизволили прийти на работу.

А вот избавиться от этих лентяев было гораздо сложнее, чем от пьяниц. Тут «срабатывала» всевозможная защита их от всех институтов социализма. Так что ещё неизвестно, от кого было больше вреда для эффективного производства на заводе: от пьяниц или трезвенников-лентяев.

Мне крайне не нравилась социалистическая система оплаты труда. Ну почему мастер или начальник цеха, не жалеющий ни сил, ни времени для производства, работая внеурочно, иногда целыми сутками, должен получать меньше, чем какой-то алкаш или лентяй-рабочий. Я же всё умел делать не хуже, а возможно, лучше, чем они. И делал иногда за них эту работу, а вот получать зарплату должен гораздо меньшую.

Вот эта система и порождала, в основном, хищения социалистической собственности. Начальники, вроде умные люди, а должны быть бедными, а это противоречит логике. Тут и начинается завышение объёмов работ, «липовые» наряды с «откатом» денег. А ведь чем выше начальник, тем выше запросы. О, Боже, как я хотел тогда капитализм к нам в Россию, чтобы всё встало с головы на ноги.

Мне хотелось, чтобы человек получал зарплату согласно своему труду, своему вкладу в производство. Хорошо работающий человек должен честно получать достойную зарплату, а не компенсировать свои трудозатраты путём каких-либо махинаций. Лентяи и пьяницы должны быть нищими и бездомными, как безработные на Западе, а не портить жизнь начальникам и ждать очередь на бесплатную квартиру.

«От каждого по способностям, каждому по труду», — я бы очень хотел, чтобы этот основной принцип социализма был не на бумаге, а на деле. Мне самому очень хотелось иметь свою машину, но где было взять на неё денег? Воровать я не хотел, с детства к этому был не приучен, да и жизненные принципы у меня были совсем другие.

ГЛАВА 22

Чистая совесть — есть постоянный праздник.

Древний Рим. Сенека (ок. 4 г. до н. э. — 65 г. н. э.). Философ.

Весной 1981-го года ко мне подошли на полигоне два мужика с просьбой отпустить им фундаментные блоки. Принятых ОТК (отдел технического контроля) блоков в наличии не было, и они просили отпустить им блоки прямо из пропарочной камеры. Я пошёл им навстречу: не пустыми же ехать им назад? От того что блоки не набрали отпускной семидесятипроцентной прочности, ничего не случится, когда они ещё примут на себя нагрузку, тем более что в сельском строительстве небоскрёбов не строят.

На следующий день эти мужики опять подошли ко мне, и уже с предложением. Им нужно помочь с отгрузкой блоков из пропарочной камеры, и они предложили мне за это взятку несколько сотен рублей. Мужики эти — «шабашники», приехали с нашего областного города и взялись по договору построить в соседней деревне для колхоза одноэтажный детсад и КЗС-40 (комплекс зерносушения). На заводе летом с продукцией всегда был «напряг», хоть и опускали тогда всё по «разднорядке», а всем всё равно не хватало.

Помочь этим «шабашникам» я, конечно же, мог, в этом ничего криминального не было. Какая мне разница, что отпущу прямо из камеры продукцию без приёмки ОТК? А вот от их денег я отказался и предложил взять меня в их бригаду на работу во время моего отпуска. Мне очень хотелось поработать с ними от всей души и получить зарплату, какую получали они. «Шабашники» с радостью согласились с моим предложением, а всё зависящее от меня я им сделал. В августе, когда ушел в отпуск по графику, я сразу пришел к своим новым знакомым на стройку.

Зина тогда «сидела» после родов с Таней дома, а тут с моих отпускных запросилась съездить с детьми в гости к Маше на Белогорщину отдохнуть. Мне было не жалко, пусть съездит, а я могу и пожить у мужиков, чтобы не «шлепать» пешком каждый день на работу и с работы по три километра. Так мы и сделали.

От души почти месяц поработал я по своей бывшей специальности. Мне и с проектами, и с нивелиром пришлось поработать у них. Строители они были «ещё те», то есть очень слабо разбирались в строительстве. А мне эта работа была хорошо знакома и только в радость, пусть и работали мы с раннего утра до позднего вечера и без выходных.

За отпуск я заработал денег, а зимой купил через отца-инвалида ВОв второй группы б/у «Запорожец» за тысячу семьсот рублей. Машина была после семилетней эксплуатации инвалидом без ног, то есть с ручным управлением. Эти машины продавались по остаточной стоимости Облсобесом инвалидам войны, имеющим ноги. По тем временам и это были большие деньги, у меня на заводе оклад был тогда сто семьдесят рублей, а премию мы получали всё реже. План заводу с объединения увеличивали, а существенных изменений в цехах для подъёма эффективности производства руководство завода не успевало делать.

Но, главное, даже имея деньги, тогда купить машину было очень трудно. Новую машину можно было купить только по многолетней очереди или с большей переплатой. Даже подержанные машины стоили на рынке дороже новых.

Весной я привез с полигона списанные обрезные доски, использованные на опалубку для строительства пропарочных камер. Хватило их мне и соседу по гаражу на стропила, обрешетку и полы двух гаражей, а он мне дал за это кирпич на гараж, так как работал прорабом на стойке. Я своими руками сложил оба гаража, цемент с завода мы взяли тоже бесплатно, его у разгрузки вагонов на земле лежало «не мерено», только нагребай в мешки, иначе он всё равно пропадёт. Обошлось мне строительство гаража почти совсем бесплатно, и теперь рядом с домом у меня был кирпичный гараж с большим погребом, обложенным внутри бракованной отделочной плиткой.

Зина, когда Тане исполнился год, выпросилась у меня на работу кондитером в нашу заводскую столовую. Начальником кондитерского цеха работала тогда Зинина одноклассница Дуська. Правда, чтобы устроить Зину на работу, мне пришлось ходатайствовать через директора завода, почему-то заведующая столовой была против протеже Дуськи. Таню мы устроили в садик, правда, опять только через директора завода. Заводской детский комбинат был тогда ещё не построен, а маленький детский садик для особо нуждающихся работников завода располагался временно в общежитии, где мест было очень мало.