Сигизмунд Миронин - Сталинский порядок

• Название: Сталинский порядок
• Автор: Сигизмунд Миронин
• Жанр: Публицистика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9265-0361-3

В книге Сигизмунда Миронина подробно рассматривается загадочный и мифологизированный как в нашей стране, так и за рубежом 1937 год. По мнению автора, события этого года, ставшего символом советского «произвола», «беззакония» и «репрессий», напрямую связаны с борьбой И. В. Сталина и большевиков за укрепление советского государства, за очищение аппарата власти от людей, либо мешающих государственному строительству, либо замешанных в экономических и политических преступлениях. Заслуга Сталина состоит в том, что он не побоялся принять на себя личную ответственность за репрессии против советских коррупционеров, публично объявленных врагами народа.

---

Итак, при каждом правителе судебный аппарат делает ошибки. Значит ли это, что все правители негодяи? Если нет, то можно ли считать, что большое число таких ошибок есть признак плохого правителя? Нет. Но где же провести границу? По крайней мере, Сталин основывал так называемые репрессии на судебных заключениях. Замечу, что по свидетельству А. И. Бенедиктова[173], которому, по его словам, сообщили об этом компетентные люди, «Хрущев дал указание уничтожить ряд важных документов, относящихся к репрессиям 30-х и 40-х гг. В первую очередь он, конечно же, стремился скрыть свою причастность к беззакониям в Москве и на Украине, где, выслуживаясь перед Центром, погубил немало безвинных людей. Одновременно уничтожались и документы другого рода, документы, неопровержимо доказывавшие обоснованность репрессивных акций, предпринятых в конце 30-х гг. против некоторых видных партийных и военных деятелей. Тактика понятная: выгородив себя, свалить всю вину за беззакония на Сталина и „сталинистов“, со стороны которых Хрущев усматривал основную угрозу своей власти».

Русский поворот и местечковая элита

Именно Сталин вернул русским их культуру. По словам С. Г. Кара-Мурзы[174], «первая кампания насильственной перестройки „календаря праздников“ проводилась в 20-е годы „прогрессивной“ частью большевиков, которые ставили своей целью демонтировать старый „имперский“ русский народ. По мере того как этот народ объединялся, уже в советской форме, вокруг Сталина, нарастал накал этой кампании. Для оппозиции она была уже средством ослабления социальной базы сталинизма. В 1928 г. началось движение против встречи Нового года и Рождества с елкой. Поэт Семен Кирсанов писал в „Комсомольской правде“:

Елки сухая розга
Маячит в глазища нам.
По шапке Деда Мороза,
Ангела — по зубам!

Изживалось и праздничное поминовение войны 1812 года. В 1927 г. Главный репертуарный комитет запретил публичное исполнение увертюры Чайковского „1812 год“. Победа России над Наполеоном воспринималась как цивилизационная катастрофа Запада, Отечественная война России была представлена на Западе как война „реакционного народа“ против „республики, наследницы Великой Французской революции“».

Как пишет С. Г. Кара-Мурза[175], «свернуть эту кампанию удалось только после того, как была разгромлена, самыми жестокими методами, „оппозиция“ в ВКП(б). Резкий поворот был совершен после XVII съезда ВКП(б) — в мае 1934 г. постановлением правительства и ЦК ВКП(б) введено преподавание истории в средней школе, следом — постановление о введении в начальной и неполной средней школе элементарного курса всеобщей истории и истории СССР. Вернулись и елка, и увертюра „1812 год“».

А. Иголкин в большом обзоре об этих событиях пишет: «Семнадцатилетний эксперимент по полному вытеснению исторической памяти заканчивался. Восстанавливалась глубина исторической памяти — на всю тысячелетнюю глубину истории страны. Подчеркивалась связность, непрерывность, преемственность русской истории, ее самобытность, самостоятельность ее политики, национальные интересы. В довоенных советских газетах — сгущение исторической символики, особенно связанной с обороной страны. Соотношение общегражданской и революционной истории, представленной в СМИ, резко меняется в пользу первой».

Власть стала все меньше вмешиваться в деятельность церкви. К концу 1940-х годов из партийных документов исчезли упоминания об атеистической работе, а на XIX съезде партии в 1952 г. впервые вообще не рассматривались вопросы антирелигиозной работы.

В 1935–36 гг. Сталин вернул из ссылки известных русских историков — таких, как Ю. В. Готье, Л. Н. Егоров, Н. П. Лихачев, Е. В. Тарле, Б. А. Романов и др. В 1935 г. была закрыта Коммунистическая академия.

Началась ликвидация ограничений по избирательному праву, были реабилитированы казаки. Сталин воскресил казачьи войска со всеми их привилегиями как раз в тот период, когда было запрещено общество старых большевиков. В декабре 1935 года на праздновании годовщины ОГПУ, которое состоялось в Большом театре, всех приглашенных поразило присутствие неподалеку от Сталина, в третьей от него ложе, группы казачьих старшин.

В сентябре 1935 года в Красной Армии были введены воинские звания, упраздненные Октябрьской революцией. До этого командиры Красной Армии различались по занимаемым должностям. Новое постановление восстанавливало почти полностью иерархию прежних титулов. Командирские оклады были удвоены, огромные средства были отпущены на строительство клубов, домов отдыха и жилых домов, предназначенных исключительно для командного состава. В дальнейшем Сталин восстановил генеральские звания. Отмечу, что погоны и другие знаки отличия были введены только в годы войны, в 1943 году.

Более того, когда после убийства Кирова НКВД «очистил» город от бывших дворян, сенаторов, генералов, интеллигенции, почти 12 тысяч человек были лишены политических и гражданских прав, многие осуждены по надуманным обвинениям. Политбюро поддержало протест генерального прокурора Вышинского, и большинство лишенцев смогли вернуться в Ленинград, с них сняли судимости и обвинения, восстановили в избирательных правах, отдали невыплаченные пенсии.

Итак, в 1934–1935 годах в СССР восстанавливают русскую культуру и «задвигают» революционных авангардистов, реабилитируют казаков и кулаков, разрабатывают Конституцию по западному образцу с альтернативными выборами. Страна вроде бы вернулась в лоно российской традиции, что стало меньше раздражать потенциальных союзников. Поэтому начинаются переговоры с Западом, заключается пакт с Францией. Готова к подписанию договора с СССР Чехословакия.

Но неожиданно возникла новая опасность для СССР. Беда была в том, что в то время никто толком не знал, что такое «марксистский путь» в реальных политических условиях. Ну да, мировой революции немедленно и любой ценой не получилось; дальше-то что? Троцкий трактовал одно, Сталин — другое. Троцкий считал, что надо укреплять международное рабочее движение, а судьба СССР не так и важна. Сталин, наоборот, полагал, что надо укреплять СССР, а мировой революции подождать, главное, чтобы СССР СЕЙЧАС выстоял.

При ситуации, когда религия (или псевдорелигия типа марксизма) занимает ключевые позиции в идеологии государства, главными действующими лицами становятся те, кто ее трактует по первоисточникам. Именно от них зависят государи. И именно поэтому во всех обществах жрецы были окружены таким почетом. Такими идеологами-жрецами в предвоенном СССР являлись партийные секретари. Когда же Сталин попытался заставить марксистских жрецов реально работать на благо страны, естественно, их трактовки марксизма стали быстро меняться не в пользу Сталина.

Летом 1936 года у марксистских жрецов появился еще один козырь — Троцкий завершил работу над рукописью книги «Преданная революция», где он с марксистских позиций критиковал Сталина. Тем самым Троцкий давал понять твердолобым марксистам, что Сталин уже разорвал с марксизмом и ленинизмом. В своей книге Троцкий доказывал, что именно он, а не Сталин, является наследником Ленина и Маркса. Причем доказывал не всем, а тем, кто был к этому готов, то есть потенциальным левым большевикам (троцкистам, зиновьевцам и каменевцам) и левым марксистам-интернационалистам вообще, доказывал, что именно ЛЕВАЯ версия марксизма является КАНОНИЧЕСКОЙ. Слухи об этой работе проникали и в СССР и стимулировали рост антисталинских настроений.

Рост троцкистских настроений в СССР (1935 год) особенно был заметен в высшей партийной школе. Студентам высших партийных школ (ВПШ), изучавшим Маркса и Ленина по первоисточникам, понемногу стало ясно, что троцкизм ближе стоит к марксизму[176]. Ведь Маркс давал критерий того, как отличить марксиста от немарксиста: марксист будет не укреплять государство, а способствовать его «отмиранию». На этот критерий особо упирали троцкисты. На все это наложилась вечная русская жалость к тем, кого власть «обидела» (а Троцкий упирал на то, что его, верного ученика Ленина, предали и обидели).

Один из перебежчиков-дипломатов Г. Беседовский писал: «В Москве я увидел многочисленные кадры партийной молодежи, особенно в вузах, которые горели желанием начать драку, и мне казалось, что я стою уже перед кануном нарождения новой советской демократии»[177].

Это проявлялось и в жизни. Так, в 1935 году 800 человек метростроевцев направились к зданию ЦК комсомола и швырнули там на пол комсомольские билеты, выкрикивая угрозы в адрес правительства[178]. Думаю, что это было не просто стихийное выступление, а тщательно спланированная акция.

Но наиболее серьезное положение создалось в Горьковском пединституте, студенты которого организовали нелегальные кружки по изучению трудов Ленина и Троцкого. Здесь ходили по рукам запрещенные партийные документы, в том числе знаменитое «ленинское завещание».