Мэтью Бжезинский - Казино Москва: История о жадности и авантюрных приключениях на самой дикой границе капитализма

• Название: Казино Москва: История о жадности и авантюрных приключениях на самой дикой границе капитализма
• Автор: Мэтью Бжезинский
• Издательство: Фолио, Сова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-94966-156-7

Молодой журналист оказался в посткоммунистической России в бурные 90-е годы, получив задание от редакции разобраться в обстановке и понять смысл событий на российских финансовых рынках. Он мгновенно окунулся в безумный мир русского капитализма, когда все было выставлено на продажу, целые состояния могли быть сделаны или утрачены за одну ночь, финансовые рынки контролировались коррумпированными московскими банкирами и американскими биржевыми спекулянтами. Очень остроумно, с едкой иронией, а порой и с горечью автор описывает то, о чем мы уже и сами знаем. Теперь же можем увидеть и оценить все происходящее в то время глазами человека со стороны – с Запада.

Книга наполнена забавными случаями и ситуациями, в которые Бжезинский буквально «вляпывался» в ходе своей репортерской деятельности.

---

– Держите рот на замке, когда вернетесь в Америку! Мы можем найти вас везде! – предостерег голос на другом конце провода.

Никто, кроме службы безопасности Посольства США в Москве, не знал о том, что он был во Франкфурте и уж тем более, в каком отеле остановился. Год спустя журнал «США сегодня» опубликовал всю эту историю. В этой статье, которая заботливо хранилась в папке Умара вместе с вырезками из других газет и журналов, обходительный менеджер гостиницы отрицал, что он вообще что-либо знал об угрозах.

– Умар сейчас вас примет, – обратился ко мне вежливый голос.

Секретарь привела меня в слабо освещенный кабинет, отделанный деревянными панелями и с большим количеством темных ковров. Умар сидел за антикварным письменным столом под портретом Наполеона и спокойно говорил о чем-то по мобильному телефону. Я дал глазам привыкнуть к полумраку и начал осматриваться. На стенах висели разных размеров парадные кинжалы, подобные тем, которые традиционно носили чеченские воины. Они все были украшены золотом и отличались степенью древности. Кинжалы слабо отражали тонкие лучики света, которые прорывались через затянутые шторами окна. Если эти кинжалы предназначались для устрашения, то эту роль они выполняли прекрасно. Я чувствовал себя так, будто попал в главное волчье логово. В дальнем конце комнаты стояли кожаный диван и столик для кофе, очень дорогие и подобранные со вкусом. Рядом с диваном стоял чем-то похожий на надгробный камень черный полированный проигрыватель компакт-дисков фирмы «Банг энд Олафсен».

Мой взгляд упал на лакированный пюпитр, на котором лежала книга. Это был экземпляр романа «Икона» известного писателя Фредерика Форсиса[6] с его автографом. Форсис навестил Умара в процессе сбора интересного материала по убийствам и дракам в новой России для своей очередной коммерческой книги. В этой книге главарь безжалостной чеченской мафии, который любит модную итальянскую одежду и интересуется гостиничным бизнесом, выступает как главный герой и борец за свободу. Имя этого литературного героя, главы чеченской мафии, Умар. Рядом с книгой поблескивали миниатюрная модель красной пожарной машины «феррари» и осколок разорвавшегося артиллерийского снаряда.

– Этот осколок попал в мой дом в Грозном, – сказал Умар, который закончил разговор и увидел, как я рассматривал искореженный кусок стали – сувенир жестокой войны России против отколовшейся от нее Чечни. – Я сохранил его на память, чтобы не забывать о войне, – добавил он, протягивая руку.

Несмотря на то что живущие в Москве чеченцы были поразительно богатыми людьми, они никогда не забывали свою вековую борьбу за независимость и то, что происходило с их родиной в последние годы. Я полагаю, что жестокость, проявленная Россией по отношению к их народу, давала чеченцам некое оправдание их собственной преступной деятельности в Москве. Ходили слухи, что чеченские главари отправляли пятнадцать процентов от своих доходов родственникам в горы на покупку оружия.

Умар был стройным, приятной наружности человеком, одетым в безукоризненный двубортный черный костюм с широкими лацканами, которые в настоящее время были последним криком моды в Милане. На нем был многоцветный волнистый шелковый галстук, который также входил в моду. В спадающих до плеч волосах проблескивала седина, но стильная стрижка была выполнена так, чтобы сохранялось впечатление молодости и бодрости. Его английский был превосходен, так же как и его маленькие наманикюренные пальцы и дорогие, но неброские запонки.

– Зовите меня просто Умар, – сказал он. – Все мои друзья и даже враги называют меня так. – Говоря это прямо и без всякой ложной скромности, он широко улыбался, приоткрывая белые как жемчуг зубы. – Как насчет свежеотжатого апельсинового сока?

Мне довелось встречаться со многими интересными людьми за те семь лет, которые я провел на Диком Востоке. Были среди них и те, кто внушал страх, но ни один из них не походил на Умара. Все в нем очаровывало: уверенность в себе, гипнотизирующие черные глаза, которые таили в себе угрозу даже тогда, когда смотрели на вас успокаивающе.

Нет ничего удивительного в том, что Форсис взял его в качестве прототипа для своего гангстера Умара – в жизни он действительно был точной копией того Умара, который изображен в книге.

Мягко и деликатно я повернул разговор к Татуму. По реакции Умара на затронутую тему было очевидно, что ему много раз прежде приходилось говорить об этом, поэтому он высказывался без всякого волнения, но с трагичными нотками в голосе.

– Ужасно, – он покачал с сожалением головой, – что произошло с Полом. Но во многом я также оказался жертвой, поскольку все показывали на меня пальцем.

Очевидно, он имел в виду и правительство США, которое аннулировало его визу и запретило въезд в Штаты на основании того, что он якобы имел связи с организованной преступностью. (Американское посольство отказалось устно или письменно комментировать свой отказ, а представитель московской милиции сказал мне, что у них нет сведений о криминальной деятельности Умара в России.) При упоминании об унизительном черном списке Умар рассердился. Губы его побледнели, и лицо перекосилось. Он стукнул кулаком по столу.

– Бюрократ, который принял это решение, – прошипел он, – этот мелкий чиновник в своем маленьком кабинете, никогда не осмелится прийти и сесть передо мной! Потому что он знает… – наступила зловещая пауза, – …потому что он знает, – повторил Умар, на этот раз более спокойным тоном, – что он не прав.

После такого всплеска эмоций я перевел разговор на менее раздражающую его тему – о недвижимости. Бизнес Умара с недвижимостью процветал. В дополнение к управлению бизнес-центром при гостинице «Рэдиссон», Лужков одарил его контрактом по управлению своим дорогим детищем – подземным торговым центром «Манеж» вблизи Кремля, а также рядом других коммерческих проектов, в которых было заинтересовано московское правительство. Обо всем этом можно было судить по большим зеленым рекламным щитам компании «Группа Плаза» под управлением Умара, которые прорастали повсюду в городе как грибы.

Все, что относилось к Москве, Умар воспринимал с энтузиазмом и с какой-то особенной страстью. Он принялся оживленно расписывать свое видение столицы, при этом размахивал руками, как бы выметая всякую пьяную нечисть из города. Естественно, он разделял взгляды своего благодетеля, устремленного в будущее мэра Москвы. Лужков, пояснил он приглушенным голосом заговорщика, пытался изыскать финансирование на постройку самого высокого в мире, похожего на иглу небоскреба в сто пятьдесят этажей и создать в городе новый финансовый район «Уолл-Стрит Востока», как красочно окрестил его Умар. Он с шумом развернул карту и показал место, где рядом с иглой Лужкова он хотел бы построить свою, более скромную, пятидесятиэтажную башню. Под свою башню он уже получил землю.

Теперь, когда он немного поостыл, я осмелился высказать собственное мнение об опасном для бизнеса климате в Москве. К моему удивлению, Умар с пониманием кивнул головой.

– Он может быть действительно опасным, – заметил он, – если вы глупы.

Далее он продолжал открыто осуждать как законодательно-юридическую, так и исполнительную системы власти в России, причем его речь звучала, как выступление какого-нибудь западного дипломата. Увы, сказал он, именно поэтому он и другие бизнесмены имеют так много телохранителей, хотя они порой и мешают, встревая в дела или стоя на пути. Шаткая судебная система не оставляет выбора предпринимателям в защите самих себя, пояснил он. При отсутствии законных механизмов для разрешения конфликтов иногда, к сожалению, легче решать споры с помощью пистолета, чем в зале суда. Да так и дешевле. Среди 1800 человек, убитых в Москве в 1997 году, около одной трети составили жертвы наемных убийц, а самих убийц, как правило, не находили.

– А как вы решаете свои споры? – спросил я.

– Вы ведите свои переговоры тихо, без публикаций на всю первую полосу, – ответил Умар, как казалось, с намеком на стратегию Татума, который на первых страницах газет всячески обвинял своих партнеров из России во всех неблаговидных делах, ошибочно надеясь, что гласность защитит его.

– Скажем, у вас с партнером конфликт, – продолжал Умар, зловеще наклонившись вперед и пристально уставившись на меня. – И он приходит ко мне и говорит: «Этот Мэттью – настоящий гребаный негодяй. Мы должны что-то предпринять». – Он помедлил, затем откинулся назад и улыбнулся: – Затем приходите ко мне вы и предлагаете поговорить и показать, что вы разумный человек и хотите сделать, как вы говорите, уступку. Итак, в результате я думаю, что Мэттью не негодяй. Вы видите, у нас состоялся человеческий контакт, и теперь я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось.