Виктор Широков - Случайное обнажение, или Торс в желтой рубашке

• Название: Случайное обнажение, или Торс в желтой рубашке
• Автор: Виктор Широков
• Жанр: Русская классическая проза

---

И следом же — в стихотворении "Слезы":

Люблю, друзья, ласкать очами
Иль пурпур искрометных вин,
Или плодов между листами
Благоухаущий рубин.
Люблю, когда лицо прекрасной
Зефир лобзаньем пламенит,
То шелк кудрей взвевает сладострастный,
То в ямочки впивается ланит.

Биограф поэта, муж его старшей дочери Анны (от первого брака), сам яркий поэт И. С. Аксаков отмечал: "С переездом Тютчева в Мюнхен начинается тот пробел во внешних биографических данных, который пополнить нет теперь почти никакой надежды и которай продолжается до самого его обратного переселения в Россию. А между тем этот период времени без сомнения самый важный в его жизни — период его умственного и духовного самосложения… вообще его частная жизнь была не бедна личными романтическими драмами…"

Время шло и, видимо, пришла наконец пора остепениться, 23-летний поэт-дипломат женился-таки в Мюнхене же на милой, грациозной, умной старше его всего 4-мя годами вдове бывшего русского министра при одном из второстепенных германских дворов (как тогда считалось) Петерсона. Урожденная графиня Ботмер, Эмилия-Элеонора, происходила по матери из рода Ганштейнов, таким образом Тютчев породнился разом с двумя старыми аристократическими фамилиями Баварии и попал в целый сонм немцев-родственников. 27-летняя Элеонора Петерсон имела от прежнего брака трёх сыновей и родила поэту трех дочерей: Анну (1829–1889), Дарью(1834–1903) и Екатерину(1835–1882).

Итак. жизнь шла своим чередом, дом Тютчевых в Мюнхене стал средоточием как русских путешественников, среди которых выделялись Н. М. Рожалин и братья Киреевские, так и местных жителей, например, Г. Гейне и Ф. Шеллинг. Тютчева повысили в должности, назначив вторым секретарем миссии. Но жизнь сердца, зов плоти шли по заведенному тайному кругу. И эти бесконечные увлечения поэта постоянно вносили разлад в размеренную семейную жизнь, плодили невидимые семейные драмы. Его жена не раз грозила покончить самоубийством и однажды действительно пыталась заколоться кинжалом (кажется, все-таки декоративным) на мюнхенской улице. Имена большинства женщин, с которыми встречался Тютчев, неизвестны, его дипломатические навыки помогали маскировать детали, только в стихах прорывались иносказания, а порой и прямые свидетельства измен. Так совершенно неизвестен адресат прелестнейшего стихотворения К N.N. (Тю любишь, ты притворствовать умеешь…"), написанного на обратном пути поэта из Петербурга в Мюнхен в октябре 1830 г. Но, как говорится, штучка была ещё та!

А в 1833 г. поэт познакомился с баронессой Эрнестиной Дёрнберг (1810–1894), женщиной замечательной красоты и ума. Любовники, что называется, нашли друг друга. Любовь была страстной и обоюдной, но вот перспектив воссоединения никаких: поэт был женат, возлюбленная — замужем. Впрочем, в том же году Эрнестина Дёрнберг благополучно овдовела.

Во внешней жизни вроде бы пошла полоса удач. В 1835 году Тютчев был пожалован камергером. Зимой 1836 г. Пушкин опубликовал в своем журнале "Современник" значительный цикл "Стихотворения, присланные из Германии" с подписью "Ф. Т.", к которой приложила свою очаровательную ручку, если вы помните, Амалия Лерхенфельд-Крюденер, и эта первая основательная публикация стихотворений Тютчева во многом определила в дальнейшем его поэтическую судьбу.

Федор Тютчев, один из самых русских, остро-национальных поэтов, по иронии судьбы провел заграницей аж 22 года, впрочем, порой наезжая в Россию. Он приезжал на родину в отпуск в 1825 году и провел здесь (в основном у родителей в Овстуге) более полугода, встретив вместе со старшим братом Николаем в Петербурге восстание декабристов, так что его стихи "14 декабря 1825", конечно, что называется, из первых рук. По другой легенде, он пересекся с арестованными декабристами уже на этапе в Ярославле, когда заключенных забрасывала комьями грязи толпа.

В 1830 г. он вторично ездил в Россию, чтобы познакомить свою жену с русской родней. И в 1837 г., уже получив назначение в посольство в Турине (сам он, вроде бы, очень хотел в Вену, разве сравнима австрийская столица с третьеразрядным итальянским городишком!) и прежде чем отправиться по месту новой службы, Тютчев повез Элеонору Федоровну и детей в Петербург. Поэт прожил на родине до середины ноября и в Турин отправился налегке и один (возможно, что новая или наоборот незабытая старая любовь гнала его в дорогу! Причем почему-то, прежде чем попасть в Турин, он оказался в Мюнхене, и только уже оттуда неохотно отправился исполнять обязанности первого секретаря посольства. 15 августа 1837 г., уезжая из России, Тютчев послал из Любека письмо родителям, где, между прочим, написал: "Мне, признаюсь, иногда очень грустно за жену. Никто на свете не знает, кроме меня, как ей должно быть на сердце". Провидческие строки! Недаром много позже поэт увлечется спиритическими сеансами и в его изложении сообщения загробных духов будут выглядеть и осмысленными, и весьма похожими на его обычные заявления.

В ноябре поэт выехал в Геную, в первых числах декабря вернулся в Турин. В Генуе у него произошло таинственное свидание с какой-то особой, вероятно, с одною из мюнхенских дам, скорее всего, с Эрнестиной Дернберг, к тому времени свободной от семейных уз. 1-м декабря 1837 г. датировано написанное в Генуе стихотворение:

Так здесь-то суждено нам было
Сказать последнее прости…
Прости всему, чем сердце жило,
Что, жизнь твою убив, её истлило
В твоей измученной груди!..
Прости… Чрез много, много лет
Ты будешь помнить с содроганьем
Сей край, сей брег с его полуденным сияньем,
Где вечный блеск и долгий цвет,
Где поздних, бледных роз дыханьем
Декабрьский воздух разогрет.

5 мая 1838 г. дипломат был произведен в статские советники. А 14(26) мая 1838 г. жена поэта с тремя детьми выехала из Петербурга в Любек на пароходе "Николай I", который почти у берегов Пруссии, неподалеку от Травемюнде, "внезапно, ночью, был охвачен пожаром и погиб в пламени. Пассажиры, в ужасе, кто как был, столпились на узкой лестнице, спущенной с парохода к подоспевшим лодкам: произошла страшная давка, многие попадали в море и утонули. Тютчева выказала замечательное мужество: она сошла с парохода последней, с тремя своими маленькими детьми, из которых младшему было полтора года. Весь её гардероб и вещи погибли. Эта катастрофа окончательно потрясла её, без того расстроенное здоровье".

Впечатляющая картина, почище "Титаника"! (Я имею в виду свежий фильм с Леонардо ди Каприо). И с тех пор пылающий ад навсегда поселился в душе и без того впечатлительного поэта. Лично для меня очевидно, что Тютчев был визионером, провидцем, тонко чувствующим далекие раскаты как личной беды, так и общественных катаклизмов. И вот несколько конкретных примеров: ещё 14 сентября 1820 он записывает строки о пловце, достигшем желанных берегов, но челнок его "под блеском <цветов> и зеленью роскошной следов не скроет мрачных бурь и вод…"; в стихотворении "Слезы" (21 мая 1823) после перечисления всех своих любимых предметов поэт все-таки предпочитает им "святой источник слез", ибо "небесный луч играет в них и, преломляясь о капли огневые рисует радуги живые на тучах изни громовых"; в стихотворении "Проблеск"(1825):"минувшее, как призрак друга, прижать к груди своей хотел"; в стихотворении "Вопросы"(из Гейне, 1827-29 гг.) "над морем, диким полуночным морем муж-юноша стоит", вопрошая "волны: "О разрешите мне загадку жизни, мучительно-старинную загадку", "что значит человек? Откуда он, куда идет…". "глупец стоит — и ждет ответа!" (а надо заметить, Тютчев перелагал стихи других поэтов только тогда и те, которые отвечали его внутреннему состоянию, его раздумьям и чувствам); следом в те же годы опять из Гейне — "Кораблекрушение":"Надежды и любовь — всё, все погибло!.. И сам я, бледный, обнаженный труп, изверженный сердитым морем, лежу на берегу, на диком, голом берегу! Передо мной — пустыня водяная, за мной лежит и горе и беда"; тогда же он рассказал в своем уже "Видении":

Тогда густеет ночь, как хаос на водах,
Беспамятство, как Атлас, давит сушу…
Лишь музы девственную душу
В пророческих тревожат боги снах!..

Следом в его стихотворении "Бессонница": "часов однообразный бой, томительная ночи повесть! Язык для всех равно чужой и внятный каждому, как совесть! Кто без тоски внимал из нас, среди всемирного молчанья, глухие времени стенанья, пррочески-прощальный час? Нам мнится: мир осиротелый неотразимый Рок настиг — и мы, в борьбе, природой целой покинуты на нас самих и наша жизнь стоит пред нами как призрак на краю земли…"; далее "Сны": "прилив растет и быстро нас уносит в неизмеримость темных волн… и мы плывем, пылающею бездной со всех сторон окружены"; в отрывке из Байрона: "Злосчастный дух! Как в зареве пожара твое кроваво-красное зерцало, блестящее в роскошном, свежем цвете, и мир, и жизнь так дико отражало!.." в стихотворении "Сон на море":"Я, сонный, был предан всей прихоти волн", "по высям творенья, как бог, я шагал, и мир подо мною недвижный сиял. Но все грезы насквозь, как волшебника вой, мне слышался грохот пучины морской, и в тихую область видений и снов врывалася пена ревущих валов"; в стихотворении "О чем ты воешь, ветр ночной?": "О, бурь заснувших не буди — под ними хаос шевелится!"; тогда же было написано стихотворение, тревожно-ясное по первой же своей строке: "Душа моя, Элизиум теней…"; стихотворение "Восток белел. Ладья катилась… "(1835) прочитывается сегодня совершенно по-другому в свете будущей трагедии; тогдашнее же стихотворение "И гроб опущен уж в могилу…". затем "В душном воздуха молчанье… "Сижу задумчив и один…". "Все бешеней буря, всё злее и злей…". "Из края в край, из града в град… "Недостаток места не позволяет цитировать и цитировать наглядные иллюстрации к сновидческой прозорливости поэта.