Константин Симонов - Собрание сочинений. Том 1

• Название: Собрание сочинений. Том 1
• Автор: Константин Симонов
• Жанр: Поэзия

---

Давно развеян дым Полтавы,

Еще далек пожар Москвы,

Ржавеют в арсеналах пушки,

Зато сияют кивера...

Пять лейб-гвардейцев на пирушке

Решили, что царя пора...

Пора, а что - нам неизвестно.

Но у Гостиного двора

Кинжал какой-то житель местный

Купил, промолвивши: "Пора..."

Пора, а что - мы не дознались,

Но есть донос, что до утра

В трактире в нумере шептались,

Все повторяли: мол, пора...

И в снег, и в хлябь, и в непогоду

Возводят замок у Невы;

Еще в сырых подтеках своды,

А уж кругом копают рвы.

До света, обогнав зарю,

Везут кирпич дорогой зимней -

Такая спешка, словно Зимний

Стал подозрителен царю.

В вороньем гаме, в птичьем грае

И в неразборчивом "ура-а!",

То каркая, то замирая,

К нему доносится: "Пор-р-а..."

Он с детства помнит это слово.

Он в страхе ищет до сих пор,

Где тот гвардеец, тот актер

На роль Григория Орлова?

Как наперед его узнать?

И ночью в поисках измены

Он сам выстукивает стены,

И шпагой тычет под кровать,

И, съежившись, поджав колена,

Не в силах до утра уснуть,

Решается попеременно

То всех сослать, то всех вернуть.

Санкт-петербургской ночью серой,

Пугая сторожей ночных,

Осатанелые курьеры

Несутся на перекладных;

Их возвращают с полдороги,

Переправляют имена:

"Снять ордена, упечь в остроги",

"Вернуть. Простить. Дать ордена".

И в эту ночь к Ямской заставе

Курьер скакал во весь опор.

Он, у ворот коней оставив,

Вбежал на постоялый двор.

Потребовал стакан спиртного

И на закуску что-нибудь

И, нахлобучив шляпу, снова

Готов был ехать в дальний путь.

Но два проезжих офицера,

Пока не улетел в карьер,

Схватили за полу курьера:

"К кому вы, господин курьер?"

"Да что вы, господа, как можно?!

Язык казенный под замком.

Но так и быть..." Он осторожно,

Чуть слышно крикнул петухом...

2

Господский дом в селе Кончанском

С обеда погружен во тьму.

Везде лампадки, как в мещанском

Добропорядочном дому.

Хозяин экономит свечи,

Он скуповат по мелочам.

Когда не спится, возле печи

Он греться любит по ночам;

Бывает, примостив лучину,

В одном шлафроке, босиком,

Сев по-турецки на овчину,

Играет в шашки с денщиком:

"Опять ты, Прошка, пересилишь.

Опять мне в дамках не бывать..."

"Тут нужен ум, Лексан Василич,

Ведь это вам не воевать.

Ну, проигрались, что за горе?

Вам нынче в шашки не с руки,

По нонешним годам в фаворе

Те, кто умеет в поддавки..."

Суворов знает - Прошка снова

Все то же скажет, что вчера.

И все ж готов он до утра

Сидеть и слушать слово в слово,

Что Прошка скажет, как польстит.

Нет, Прошка лестью не унижен;

Его хозяин стар, обижен,

На батюшку царя сердит.

При матушке Екатерине

Он на другой манер серчал:

Прижмут ли, обойдут ли в чине, -

Бывало, бегал да кричал.

А нынче счет забыл обидам,

Сидит, молчит, не дует в ус,

Но Прошку не обманешь видом,

Он знает твой и нрав и вкус.

Пусть для других умен да тонок,

Пусть для других ты генерал,

А с Прошкой в бабки ты играл,

Для Прошки ты всю жизнь ребенок.

Он знает, чем утешить кстати:

То вдруг с три короба наврет,

То петь начнет, то Павла татем,

Курносым немцем назовет.

И, в Прохоре души не чая,

Ты только для порядку, зря,

Прикрикнешь, будто бы серчая,

Чтоб он не смел так про царя;

А сам уж шлешь его к буфету,

Пусть там пошарит по углам

Да принесет графинчик к свету

Запить обиду пополам.

Вот и сейчас - слыхать отсюда -

Он отмыкает поставец,

И тихо тренькает посуда,

Как еле слышный бубенец.

Но что за наважденье! Прошка

Уже давно пришел с вином,

А звон стеклянный за окном

Еще летит по зимним стежкам.

Еще летит, и вдруг - к дверям,

Так громко, словно бьют бокалы,

И если б волю дать коням,

Так тройка б в двери проскакала...

Дверных запоров треск мгновенный,

Шум раздвигаемых портьер,

И в дверь полуторасаженный

Влезает весь в снегу курьер.

Лампадки словно ветер сдул,

Во всем дому дрожат стаканы,

И сам Суворов, встав на стул,

Целует в щеку великана.

"Скакал? Коням намылил холки?

Небось война, коли за мной?

Эй, Прошка! Дай мундир мне с полки,

Готовь карету четверней!"

Он наискось рванул пакет -

Там был рескрипт о возвращенье,

Не прошенное им прощенье,

А про войну - и слова нет.

"Эх вы, гоняете без толку,

Напрасно будите людей!..

Не надо, Прошка, лошадей,

Мундир обратно спрячь на полку!

А ты, курьер, моя душа,

Не сетуй, что скакал задаром,

Березовым кончанским паром

Попарься в баньке не спеша;

Поспишь, управишься с обедом,

Пропустишь стопку - и лети...

Глядишь, по твоему пути -

И я в субботу тронусь следом.

А что сердито говорю,

Ты не горюй. Не ты в ответе,

Что б ни привез курьер в пакете,

За быстроту - благодарю".

..............................................

В субботу, взяв с собой рескрипт,

Суворов выехал в столицу,

И вот полозьев мерзлый скрип -

И по бокам пошли стелиться

Поля... поля. Через поля

Весь день трусить своей дорогой

И к ночи, печку запаля,

Заснуть в избе. А утром: трогай!

Да не спеша. Чай, позван он

Не для войны, не для похода...

А коли так, то есть резон

Сослаться на болезнь, на годы,

На бездорожье. Подождут.

На что ты им? У них в наградах

Не тот, кто штурмом брал редут,

А тот, кто мерз на вахтпарадах.

Уж не затем ли нам спешить,

Чтоб в первый день, боясь доноса,

Мундирчик с фалдочками сшить

И прицепить к сединам косу?

Слуга покорный! Он глядит

В заиндевевшее окошко.

В кибитке рядом с ним сидит

Его денщик и нянька - Прошка.

"Эй, Прошка! Прошка!" - Прошка спит.

Он пахнет водкой и капустой.

Опять напился!.. Стук копыт,

То столб, то крест, то снова пусто,

Копыта месят снег и грязь,

Возок то вниз, то вверх взлетает,

Фельдмаршал, к стенке привалясь,

Плутарха медленно листает.

3

Он под военною трубой

Был вскормлен, вспоен и воспитан.

И добрый барабанный бой

Не раз в бою им был испытан.

На неприступный Измаил

Ведя полки под вражьи клики,

Он барабанный бой ценил

Превыше всяческой музыки.

Но то, что нынче над Невой,

На барабан не походило:

И день и ночь по мостовой,

Как будто градом, колотило,

Сквозь снег, сквозь волн балтийских плеск

Однообразно, как машина,

Воловьих шкур унылый треск

И прусских дудок писк мышиный.

Фельдмаршал ждал в приемном зале

И слушал барабанный стук.

"И так всю жизнь?" Ему сказали,

Что так всю жизнь. Что от потуг

На барабанах рвутся шкуры.

В них снова лупят, починя.

На потолках дрожат амуры -

Один упал третьего дня.

Сильнее прежнего курнос,

Царь в зал вбежал, заткнув за лацкан

Еще не читанный донос.

Фельдмаршал был весьма обласкан,

Еще с порога спрошен: "Где же

Наш русский Цезарь?" Обольщен.

И надо ж быть таким невежей

И грубым чудаком, как он,

Чтобы, зевнув на комплименты,

Перевести тотчас же речь

На контрэскарпы, ложементы,

Засеки, флеши и картечь;

Ворчать, что зря взамен атак

На смотры егерей гоняют,

И долго шмыгать носом так,

Как будто во дворце воняет.

Здесь все по-прусски, не по нем.

Царь вышел вместе с ним на площадь,

Там рядом с Павловым конем

Ему была готова лошадь.

И, вылетев во весь карьер,

Поехали вдоль фронта рядом -

Курносый прусский офицер

С холодным оловянным взглядом

И с ним бок о бок старичок,

Седой, нахохленный, сердитый,

Одетый в легкий сюртучок

И в старый плащ, в боях пробитый.

Нет, он не может отрицать -

Войска отличный вид имели,

Могли оружием бряцать

И ноги поднимать умели.

Не просто поднимать, а так,

Что сбоку видишь ты - ей-богу! -

Один шнурок, один башмак,

Одну протянутую ногу.

А косы, косы, а мундир,

Крючки, шнурки, подтяжки, пряжки,

А брюки, пригнанные к ляжкам

Так, что нельзя попасть в сортир!

Но это ничего. Солдат

Обязан претерпеть лишенья.

Мундирчик тоже тесноват -

Неловко в нем ходить в сраженья.

Зато красив! Вселяет страх!

Тотчас запросят турки миру,