Виталий Чечило - Солдаты последней империи (Записки недисциплинированного офицера)

• Название: Солдаты последней империи (Записки недисциплинированного офицера)
• Автор: Виталий Чечило
• Издательство: Нора-принт
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 966-7837-28-9

Мир США и СССР развалился задолго до 11 сентября 2001 года. И как невозможно было оторваться от телевизора, когда показывали падение двухбашенного WTC, точно так же не может оторваться от этой книги каждый, кто берет ее в руки. «Солдаты последней империи»- единственная книжка третьего тысячелетия, победившая телевизор. Прочитав ее, Вы, быть может, поймете, почему Виктор Суворов не едет в Украину, почему здесь не прячется Усама Бен Ладен. Ас контрразведки и политических диверсий не взрывал космодромы, не вскрывал «Аквариумы». Он не заваливал WTC, не воевал с режимом, наводившим ужас даже на клептоманов. Солдат империи просто отвернулся от этих цацек! Остальное — пена на поверхности мутного моря истории.

Книгу можно бы было отнести к «мемуарной литературе», но авторское примечание не позволяет этого сделать. Для широкого круга читателей.

От издательства

Приносим свои извинения уважаемому читателю за использование ненормативной лексики и отличие стиля от общепринятого.

---

Раз на развод посгоняли бабьё. Плац задрожал. Девочки-связистки — ещё ничего, тоненькие, как тростинка. Но сам начальник смены ефрейтор Тома (она же «Попона») — лет пятидесяти, килограмм 150 живого веса, ножки коротенькие… Или Женя Уманец из продслужбы — 30 лет, 120 кг, 8 подбородков. Их же ни в длину, ни в ширину не построишь. В батальоне звероподобных сверхсрочников ещё можно распихать по шеренгам, а этих куда? И командир не удержался, так что папаха поползла.

— Сними (форму — Ред.) к ебени матери! Чтобы я ни одной не видел!

На этом эпопея кончилась. А как готовились! Выдавали трусы по колено. Женщинам денежная компенсация за форму не полагалась — сержантский и рядовой состав. На Тому трусов не нашлось.

— Нет.

— Как это нет? А той — есть.

— Бери двое.

— На развод не пойду.

Прапорщик был вынужден ездить по магазинам, искать 62–64 размер, менять.

Эта мужественная женщина возглавляла в полку кассу взаимопомощи. Вырвать у неё деньги было невозможно, конфеты начинали носить за месяц до отпуска. На службу она пошла поздно. Обычно женщины служили до 45, а ей уже 49, и до пенсии надо было ещё дотянуть, да притом, что командир полка мог своей властью уволить. «Рубилась» она жестоко, «шестерила» мрачно, таскала девок-связисток за волосы.

— Проститутка! Почему опоздала на 2 часа на смену?

— Проспала.

— С кем ты спала?!

На солдата:

— Кастрирую!

При всех проблемах с занятостью, жён офицеров на работу в воинские части старались не принимать. Они оставались безработными, им создавали альтернативу. Женщины, служившие в войсках, штабах или управлениях составляли особую категорию. Все они были «блатные». Перед ними стояли две основные задачи: первая — выйти замуж, вторая — чтобы мужа не отбили. Я знал одну стерву, заведующую библиотекой, которая до тридцати лет замуж не выходила, пока не достоялась в очереди за мужьями до подполковника, заместителя командира части.

Некоторые начинали круто. Плишкина ворвалась в часть, совратила секретаря парторганизации, одного майора. Однажды он поехал на рыбалку майором, а вернулся капитаном — утопил в Сыр-Дарье УАЗик. Понизили в звании по телеграмме Главкома. Год проходил капитаном. Но Плишкина не рассчитала — жена мужа отбила. После этого соискательница на некоторое время затихла, пока не встретила другого майора и не забеременела от него. Так Танька осталась с ребёнком, а сожительствовать с прапорщиками она брезговала, хотя, по большому счету, совращать получалось только их. Отбить офицера у жены было трудно. На почве взаимной неприязни к «военторговским» женщины из штаба опасались ходить в офицерскую столовую — боялись, что их отравят. Брали еду с собой или ходили в продслужбу.

«Жизель» — женщина необъятных размеров с выразительными, как у коровы, глазами, работала в продслужбе писарем. Как-то я без всякой задней мысли напоил её кумысом. Началась аллергия, бедняга чуть не умерла. Сволокли в санчасть, взгромоздили на топчан. Фельдшер, глядя на её колышушиеся телеса, от волнения не мог попасть иглой в ампулу, пока «Жизель» не прикрикнула:

— Ты что, сука, моей смерти хочешь? Или бабы не видел?

Действительно, когда баб водили в санчасть делать прививки от чумы, их кололи сёстры. Посмотреть на задницу «Жизель» собралась целая толпа желающих. Вызвался начмед:

— Я сам!

Выходит.

— Ну и женщина! Памятник!

Была без комплексов:

— День без мужика Бог в жизнь не засчитывает.

Однако спала от капитана и выше, с теми, кто при власти. На наши замечания: «Куда муж смотрит»? — только отмахивалась: «Я ему посмотрю»!

Карьера её окончилась печально — «сгорела на работе». Командир полка не удержался, сделал ей замечание:

— Когда вы форму оденете? И вообще, с таким задом не здесь работать.

А «Жизель» имела университетское образование. Подтянула юбку выше колен, повернулась к командиру и ответила:

— Что, я Вам такая не нравлюсь? Не с Вашим членом на мой зад заглядываться. Даже если его приставить к голове, то Вы всё равно будете ниже моего мужа.

Командир полка, отъявленный матерщинник, потерял дар речи.

— В штабе тыла блядство развели!

Уволили её в тот же вечер. Полк воспринял случившееся с сожалением, такой красивой женщины у нас больше не было.

А вообще, полк служил пристанищем женщинам удивительной корявости. Одни фамилии чего стоили: Плишкина, Лягина — чистокровные угро-финнки: широкие лица, короткие ноги, непропорциональные зады, отсутствие грудей…

Как-то слегка подвыпивший прапорщик Чирков в поисках приключений ползал по штабу, мерзко сквернословил, вступал в пререкания с писарями… Лягина сделала ему замечание:

— Если б я была Вашей женой…

Ваня Чирков, окинув её с презрением снизу вверх и сверху вниз, ответил:

— Да я бы с тобой не спал даже на безлюдном острове. Ты знаешь, кто такой был Милляр?

Она, естественно, не знала, что это был артист, на протяжении сорока лет игравший Бабу Ягу и Кощея Бессмертного. Обидевшись за Милляра, Лягина пошла к замполиту. Тот вызвал Чиркова и начал допытываться, кто такой Милляр. Замполит не понял юмора и прапорщику вкатили строгача за «нахождение в нетрезвом виде».

Нельзя пользоваться женщиной в армии монопольно. Телефонистка, пока молодая, — жила с командиром батальона, года через два — с прапорщиком, потом — с солдатами. Солдат мог сожительствовать, например, с горбатой. Официантки и поварихи сожительствовали с прапорщиками и солдатами. Комендант располагал продавщицами и «чипошницей». Вотчиной начальника тыла была завстоловой. Командир полка сожительствовал с завпроизводством. Кинуться на неё никто не смел. Наличие семейных связей в воинском коллективе не принималось в расчет. Там, где пили вместе, там и жили сукупно. Неприличным считалось совершить мезальянс — выйти из своего круга. Вот я не мог полюбить повариху, хотя мне и нравилась одна, «Булочка». Мне бы продавщицы глаза выцарапали.

В медслужбе Коля Ковалёв занимался иглоукалыванием от бесплодия. Ходили к нему Лягина и Отичева (с полными ушами иголок), пока последнюю не отодрал в продслужбе Кобелев. Забеременела в секунду. Выцарапав глаза жене Кобелева (из благодарности), она вышла за него замуж. Своего мужа выпинала и за руку привела другого. Самки были. А Лягину так никто и не трахнул. Она была примитивна, а Кобелева на всех не хватало.

Евлеевская работала в медслужбе фельдшером. Казах-санитар упорно именовал её «Еблеевской». Она возмущалась:

— Я не Еблеевская, я Евлеевская.

Казах:

— Все равно блад.

Компьютер в части заменяла Таня Плишкина на пару с прапорщиком Шишкиным. Какому-то московскому мыслителю пришла в голову идея — автоматизировать контроль за исполнением. Не знаю как в Москве, а в части вся автоматика заключалась в ногах Шишкина. Таня Плишкина выписывала карточки с поручениями, а Шишкин разносил их по исполнителям. В каждой канцелярии или каптёрке он засиживался по часу. В части семьдесят процентов офицеров и прапорщиков изнывали без дела, поэтому для них каждый вошедший был свежим человеком, с которым велись неспешные разговоры. В книге, которую Шишкин носил под мышкой, полагалось расписываться в получении карточки. Получив, ответственные попросту выбрасывали её, не читая. Благо распоряжения отличались абстрактностью: «Офицерам и прапорщикам повторно изучить директиву Д — 08». Поэтому попытки Шишкина собрать карточки назад были заранее обречены на провал. Круг замыкался. По части с озабоченным видом целый день шнырял человек с перфокартами в поисках баб и водки. И дошнырялся.

Естественно, в условиях безделья к отделению АСКИ (Автоматической Системы Контроля Исполнения) присоединились машинистка и секретарша. Тем самым создалась нехилая блядская компания, начался разврат и разгул. Первым неладное заподозрил начальник штаба: в кои-то веки прапорщик погладил брюки, — раньше всегда ходил в мятых. А от Шишкина ещё и духами разило. Куда-то стала исчезать машинистка, особенно, когда была нужна. Внезапно нагрянув в АСКИ, начштаба обнаружил там ещё один притон, все обитатели которого, как оказалось, жили сукупно. Ко всему забеременела Плишкина. Начальство схватилось за голову. Выход нашли быстро, Плишкину свели с одним опальным замполитом — все равно ему пропадать, — какая разница с кем. Плишкина родила, как коза — через пять месяцев после знакомства. На что замполит был дурак, и то сообразил. Плишкину пришлось переводить в разряд матерей-одиночек — никакие угрозы не заставили замполита жениться. Он даже бросил пить и воссоединился с семьей. После того, как он выстоял против такого сонма «политрабочих», народ его зауважал.

Отменить АСКИ было нельзя, идею спустили сверху. Начальство приняло Соломоново решение — пожурить Шишкина и оставить на прежнем месте. Назначить другого — все начнется заново. А чтобы не было притона, АСКИ из отдельного кабинета пересадили в приемную начштаба. Вместо Плишкиной на работу взяли чью-то перезревшую мордастую дочку, о рабочих качествах которой дает представление следующий разговор командира с начальником штаба (собственно не разговор, а истошные крики). Командир читает, читает: